Алексей Иванов: «Из-за интернета мы перестаем верить тому, что говорят в реальности»

Автор знаменитого бестселлера «Географ глобус пропил» рассказал "Комсомолке" о своей новой книге, о жизни, а значит, так или иначе о себе самом.
Фото: Дарья ОРЛОВА

У писателя, автора бестселлеров «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Золото бунта» и «Ёбург» вышла новая книга – большой остросюжетный роман «Ненастье». Он рассказывает историю бывших афганцев, сколотивших когда-то крепкий союз, имевший в основе адскую, но такую понятную нам в России смесь дружбы, криминала, бизнеса и даже высоких идеалов. Начинается книга «с конца», с осени 2008 года, когда 42-летний Герман по прозвищу Немец в одиночку грабит в городе Батуеве инкассаторский фольксваген, перевозивший 140 миллионов рублей и охраняемый его же однополчанами.

О книге, о жизни, а значит, так или иначе о себе самом, Алексей Иванов рассказал в интервью «Комсомольской правде».

- Алексей, я все правильно сказала о героях «Ненастья»?

- Я чуть продолжу. Главных героев – два. Прапорщик Сергей Лихолетов, пассионарий, какие были характерны именно для 90-х, и Герман Неволин, простой русский солдат. В основе сюжета – реальные истории свердловского Союза ветеранов Афганистана. Действие происходит в трех временах: в 85-м году – это афганская война, в 90-х – когда союз был на пике могущества, и во второй половине нулевых, когда собственность союза стала частной собственностью. Это не криминальный роман – он, скорее, о ловушках судьбы, и даже, если хотите, о войне и мире, о судьбе и стране.

- Ну а сами вы общались с ветеранами Афганистана, с которых потом писали «Ненастье»?

- Конечно, общался. Как писатель, я очень дотошен. Например, если я берусь описывать ограбление, то я досконально изучу, как устроены инкассаторские фургоны, каких они марок, какое оружие использует охрана, даже как застегиваются мешки для денег. Я по природе своей писатель, то есть я вижу мир как текст. И рассказываю историю во всех подробностях для того, чтобы она была интересной и зримой. Мне самому очень нравится вещность мира, его фактура. У меня есть любимые произведения, которые могут быть не слишком интересны по сюжету, не слишком оригинальны по идеям, но я их перечитываю только потому, что они фактурно написаны. Скажем, я просто упиваюсь «Моби Диком». Конечно, фактуру для своих романов я беру, в основном, из собственного жизненного опыта, но и с интернетом работаю.

- Алексей, ваш «Географ глобус пропил», по которому вас узнала вся страна, это такой роман-унисекс, даже, может, больше женский – там любовь и психологические метания. А вот книжка «Ненастье» - совершенно мужское чтение… А в ком из ваших брутальных героев больше вас самого?

- Так или иначе, автор вкладывает себя во всех главных героев, хотя в разном количестве. Флобер, например, говорил: «Мадам Бовари – это я». Однако в «Ненастье» нет никого, кто был бы полностью моим альтер-эго. Может, в какой-то степени им был Виктор Служкин из «Географа».

- Мне показалось, что в вашем новом романе нет ни одного хорошего человека.

- Вот те раз! Почему же? Я считаю, в романе много хороших людей. Все главные герои – хорошие люди, пусть и с недостатками.

- Как это? Упереть пятнадцать мешков денег – и Герман все равно хороший?

- Когда читатели прочтут роман, они поймут, почему.

- Мне показалось также, что героиня любовной линии «Ненастья» Таня, хотя и интересная, но выписана слишком жестоко - утилитарно, как подпорка или декорация в жизни героев. Таня у вас – сплошное самопожертвование. Она вам что, не нравится?

- Наоборот, очень нравится. Для меня она полноценная объемная личность. Но она жертва по своей натуре. Подруги обзывают ее овцой – но это в романе такая вульгарная отсылка к теме жертвенного агнца, Христа. Танюша – Вечная Невеста, а церковь называют Христовой невестой. Танюша - символ евангельского присутствия, то есть критерий, по которому определяются нравственные качества героев: кто как относится к правде и справедливости в этом мире.

- Насчет правды. Вы сами человек прямой и искренний, но с запретным зонами, куда быстро запираете дверь перед любопытствующими. Например, о вашей личной жизни ничего не известно.

- Я очень не люблю об этом рассказывать. Предпочитаю в публичности, в медийном пространстве присутствовать как писатель Иванов, а не как Леша Иванов, не как собутыльник или чей-то приятель. Я готов рассказать прессе о своем писательстве, но про личную жизнь буду рассказывать только своим друзьям. Если совсем вкратце, то могу сказать, что я женат, у меня есть дочь. Живу не в Москве, Москва мне не нравится, мне здесь некомфортно. Мне нравится в Екатеринбурге. Где еще я обитаю, я бы не хотел уточнять, это как-то неправильно настраивает читателя. Еще скажу, что у меня есть брат. Он трудится в моем продюсерском центре.

- У вас свой продюсерский центр имеется? Недаром вы производите впечатление селф-мейд-бизнесмена, у которого все просчитано и простроено. А чего вы хотите добиться?

- В принципе, да, так и есть. А добиться я ничего не хочу, потому что, в общем-то, я уже всего добился. Я хочу работать так, как мне нравится, на том уровне, на котором мне нравится, а для этого надо, к сожалению, быть в определенном смысле финансово успешным. Для финансового успеха и реализации моих проектов надо иметь свой собственный продюсерский центр. И он у меня есть.

- Но это же скучно. Интересно, когда писатель немного не в себе, весь такой странный, вдохновенный и мятущийся.

- Таким должен быть поэт. Писатель – все же больше аналитик. Нельзя сказать, что мое творчество все просчитано. Однако у профессионала – а я профессионал, потому что живу на писательский заработок – его замыслы совпадают с исполнением. А вдохновение? Когда везет, оно посещает, когда нет – просто работаешь. Я не ставлю себе целью заработать много денег, у меня есть задача делать следующий проект, потом следующий… а все проекты, к сожалению, финансоемкие. Например, я хочу делать проект «Речфлот» - написать историю речного флота России. Для этого мне нужно объехать кучу мест - Дон, Волгу, Кубань, Каму, Енисей, Лену, Обь, Иртыш – это все стоит немалых сумм и хлопот. Мне нужно посетить предприятия, а туда далеко не всегда пускают, особенно сейчас, когда везде частный бизнес. Когда мы делали проект «Горнозаводская цивилизация», на некоторые заводы меня так и не допустили. А еще нужно, чтобы знающие инженеры мне все толково рассказали, фотографы отсняли материал, дизайнеры сверстали проект книги. На все это ищет деньги мой продюсерский центр. Готовенькое в руки плывет только в сказках.

- Расскажете, какие еще проекты у вас есть?

- Я бы с удовольствием взялся писать не только о речфлоте, но и об истории русского раскола, о строительстве БАМа или об афганской войне. Мне все интересно. Сейчас как раз нашлись люди, согласные поддержать проект «Тобол» - об истории петровских преобразований в Сибири, вот этим я с удовольствием сейчас занимаюсь.

- Но собственно книжками ваши занятия не исчерпываются…

- Я писатель мультикультурный. Например «Золото бунта» - не просто книга, а комплекс произведений. Помимо самого романа, у меня есть книга «Message: Чусовая» - культурологическое описание реки Чусовой, есть туристический путеводитель по Чусовой, была даже задумка компьютерной игрушки, «исторических гонок», но она, к сожалению, не состоялось. Или «Хребет России» – это сразу и книга, и телефильм, для съемок которого мы изыскивали деньги и нанимали знаменитого Леонида Парфенова и студию «Намедни». Точно так же и последний проект «Екатеринбург» – это документальная книга «Ёбург», художественный альбом – трехсотлетняя история города в картинах художников, и собственно роман «Ненастье».

- Кому интересны союзы ветеранов Афгана сейчас? Как вы вылавливаете из ноосферы запросы публики?

- Я не думаю об ожиданиях публики. У меня нет целевой аудитории. Считать, что мой роман, где действуют бывшие афганцы, будет интересен только бывшим афганцам, – то же самое, что считать «Преступление и наказание» интересным лишь для бедных студентов, убивающих старушек. Мой роман о том, как живет массовый человек, какие страдания выпадают на его долю, как он выбирается из ненастья, накрывшего его жизнь и забравшегося в душу. Кому это интересно, тот и мой читатель. Я никого и ничего не вычисляю, писательство - все равно метод тыка: в кого-то попаду, в кого-то нет.

- Год назад Алексей Учитель снял фильм по давней повести Захара Прилепина «Восьмерка», рассказывающей о 90-х, - и благополучно пролетел мимо кассы. Потому что год назад у нас в стране все так закручивалось, что 90-е стали утилем. Вы не боитесь той же участи?

- Не боюсь. В прежнем издательстве про каждую вторую книгу мне говорили: ой, вы знаете, это неинтересно, это не будут покупать. Я привык. Но у меня абсолютно все книги выдержали не по одному изданию. Неуспешных произведений у меня нет. Когда собирались издавать тот же «Ёбург», думали, ну кому интересны истории Екатеринбурга 90-х? В результате тираж книги – 35 тысяч, в списке «Форбс» она оказалась на 4-м месте, обогнав книги Познера, Парфенова, Ходорковского. Вообще, мне кажется, на свете нет неинтересных историй, а есть скучные рассказчики, но я умею рассказывать интересно. Вот как я загнул!

- Да, с самоуверенностью у вас все хорошо, и в то же время вы очень самоироничны – эти качества у вас как матрешки – одна в другой. Алексей, а вы никогда не думали поменять фамилию? Взять громкий псевдоним?

- Уже поздно. И тут дело не в упрямстве. Я отлично понимаю, что Ивановых в России как собак нерезаных. Мой путь начинался трудно, все буксовало, меня 13 лет не печатали, я работал в стол. И потом, когда появилась возможность издавать, сразу пачкой вышли три моих романа – «Общага-на-Крови», «Географ глобус пропил» и «Сердце пармы». Разумеется, все три под фамилией Иванов. И потом деваться уже было некуда.

- В прошлом году вы стали автором Тотального диктанта – что это значит для вас?

- Для меня это важный гражданский жест. Потому что Тотальный диктант нужен не для того, чтобы проверить грамотность, – проверить можно и без него. Тотальный диктант – способ заявить о том, что мы не дикая стая, а цивилизованное общество, которое основано на законе. Пишем по правилам, живем по правилам и друг к другу относимся тоже по правилам.

- Ну, у нас писатель, как известно больше, чем писатель. Он формулирует смыслы. Что вы скажете о нашем сегодня?

- Скажу, что общество не осознает главные вызовы времени и не видит проблем там, где они есть на самом деле. Мне, например, изменения культуры, которые породил интернет, представляются большей проблемой, чем Новороссия. Но общество считает иначе.

- Вот это поворот! А почему?

- Появление интернета и соцсетей произвело революцию, сопоставимую с революцией Гуттенберга, то есть с изобретением книгопечатания. Эта революция коренным образом преображает и культуру, и коммуникацию между людьми. Мы пока этого не осмысляем. Главная суть всего - перенос законов онлайна в офлайн: мы в своей реальной жизни начинаем жить так же, как в соцсетях. А это неправильно. Общество устроено не так, как соцсети, и перенос их законов на другую ситуацию бывает губителен. Например, соцсети дали каждому право голоса. Любой может сказать на всю вселенную все, что захочет, а в человеческом обществе не так: чтобы тебя слушали, нужно это право заслужить. Или, скажем, то, что интернет – анонимная среда. Ведь это не было предопределено. Так решили создатели интернета, американские инженеры-электронщики, бывшие хиппи 70-х из Пало-Альто в Силиконовой долине. Они осознанно выбрали анонимность. Но люди, когда общаются анонимно, не отвечают за «за базар» и могут даже публично говорить что угодно. Это страшно разрушительно для коммуникации внутри общества – мы перестаем друг другу верить. Мы не верим тому, что пишут в соцсетях, – и мы перестаем верить тому, что люди говорят в реальности! С другой стороны, в интернете есть такие витии, которые в реальности ничего из себя не представляют и не заслуживают даже рукопожатия!

- Меня другое смущает: все высказанное в фейсбуке уже никогда не переходит в действие.

- Благодаря соцсетям, слово перестало быть делом. Это тоже проблема онтологии нашего мира, то есть его смыслового базиса. Кроме прочего, например, интернет сделал безграмотность легитимной. Раньше, скажем, в письме постороннему человеку ты исправлял ошибки – сейчас нет. Но так нельзя! Кто ясно мыслит – тот ясно излагает, и наоборот. Безграмотность плодит недопонимание.

- Все меняется. Вот, к примеру, в вашем новом романе союз афганцев строится на более-менее понятных вещах. А на чем сейчас основаны в России человеческие союзы – любовь, дружба, солидарность?

- Сейчас, думаю, общество структурируется по принципу корпоративности. Если ты хочешь быть социально успешным и защищенным, найди такую корпорацию, которая тебя защитила бы, вывела бы наверх, и стань ее членом. Корпорацией может быть что угодно: гигантская фирма типа Газпрома или каста чиновничества, займи там себе место – и твои проблемы будут решены. Корпорацией может стать, например, город Москва. Пенсионер в Урюпинске никогда не будет получать столько же, сколько пенсионер в Москве. И оставьте все эти иллюзии насчет того, что в Урюпинске жизнь дешевле. Ничего подобного. Я, конечно, не сравниваю рестораны, но цены в стандартных магазинах эконом-класса одинаковые. То есть Москва как корпорация спасает своих членов.

- А что вас шокирует сегодня?

- Да много чего. Можно вспомнить слова Салтыкова-Щедрина, что цель русской власти – всегда держать свой народ в изумлении. Вряд ли тут что-то у нас меняется, и поводов для изумления у нас хватает.

Анна БАЛУЕВА
Автор
Анна БАЛУЕВА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе