Анатолий СМИРНОВ. «Только я видел эту звезду»

Родился в Рыбинске в 1957 г. Сменил не одну рабочую профессию. Закончил Московский Литературный институт им. А. М. Горького (семинар поэзии Анатолия Жигулина).
В ярославской журналистике прошёл путь от корреспондента до главного редактора областной молодёжной газеты «Юность». Публиковался в коллективных сборниках, в местных и центральных средствах массовой информации. Автор трёх книг стихотворений: «Осенний человек» (1996), «Скверы» (2010) и «Предощущенья» (2011). Лауреат премии им. Н. Лескова.

Живёт в Рыбинске.

© А. П. Смирнов, 2012



«Только я видел эту звезду»





Женщина



Море ночи волн седые гривы

гонит сквозь черемуховый чад…

В женщине, расплывшейся заливом, хорошо

плескаться по ночам!



Плыть, качаясь на валах неспешных,

и нырять с азартом в глубину,

прикасаясь телом многогрешным

к темному таинственному дну…

Чтоб потом в ликующей истоме

целовать вспухающий живот,

слушая, как белой птицей в доме

женщина воркует и поёт!





* * *

В пятнадцать лет я выругался матом

в глазах друзей, и вспыхнул, покраснел…

Вот так, вступив в запретных слов квадраты,

вступил я вскоре в круг запретных дел:

глотал портвейн и дрался не за правду;

в постель тащил не тех, в кого влюблён;

игральному потворствовал азарту

и к подлецам стучался на поклон.

Нет оправданья в том, что жизнь сурова,

что в лабиринте не дана нам нить:

сам корень зла всегда растёт из слова,

которое нельзя произносить.





Из цикла «Звезда»



Е. С.

Не потому, что от Неё светло,

А потому, что с Ней не надо света.

И. Анненский



* * *

С весёлой легкостью тротила

ты быт в пространство распылила:

порой лишь суп или компот

ко мне мгновенно капнут в рот;

всё остальное — бытиё,

где тело знойное моё

в самозабвенье исчезает,

лишь имя имя осязает,

в божественные звон и стон

сливая почвенность имён…





* * *

Возвращенье на землю из сфер Беатриче

мы с тобой провели с соблюденьем приличий:

катехизисы загса, квартирные съезды…

Но куда подевать придыхание бездны?

Вот порой и слетаем с житейского круга,

открывая для бездны наш маленький угол и

ломая дрова, прожигая кровать,

ничего не хотим на земле понимать…





* * *

…и я не тот, и ты не та,

и в этой жизни слишком грубой

лишь одиночества тщета

свела на вечность наши губы,



лишь невозможность не любить,

мечты наивное желанье.

Но надо жить и надо быть,

хоть чуть похожим на мечтанье:



лукавствовать, таить печаль,

смеяться, стлать нежней тумана…

И вдруг заметить невзначай,

что сам стал истиной обмана.





* * *

Ты слов моих не понимаешь:

то захохочешь, то зарыдаешь

от тех же самых слов

и жемчугом своих зубов

слова, как яблоки, кусаешь.



Имеешь музыкальный слух,

училась в музыкальной школе

и, верно, в слове слышишь боле,

чем смысл слогов, там трех иль двух…

А я к себе, наверно, глух.



Прости! Я буду чувства слушать внимательней,

чтоб не облечь

то, что твою пугает душу

в свою обыденную речь.

Иначе как же быть мне мужем?



Прости! Дай я сотру со щёк

слезинок росность наливную

и все, что переврать я мог,

скажу словами поцелуев.



* * *

Вагон качнулся и поплыл,

и за окном блеснула зыбко,

как бы на грани внешних сил,

твоя плакучая улыбка.



Что загадала ты сейчас,

в миг разрывающей разлуки?!

Об этом не смыкать мне глаз,

тянуть в пространство писем руки,



слова твои перевирать…

Ужасен холод расстоянья!

Ещё страшней — не понимать

молчащей женщины желанья.





* * *

Мудреца лишь мудрец понимает.

И поэта почтит лишь поэт.

А по небу звезда пролетает

и не падает, бедная, нет.

Пролетит, никогда не вернётся…

И в две тысячи пятом году

здесь, на дне мирового колодца,

только я видел эту звезду.





Из цикла «Ночи»



1

Навалилась тоска, хуже смерти,

злом бессонницы выкровив ночь,

чтобы мысли могли, словно черти,

в ступе разума душу толочь.



За окном грозоликое лето

чёрным дождиком моет листву…

Мне бы только дожить до рассвета,

а потом я всю жизнь проживу.



2

Как ни гони из сердца тени,

они всегда заманят нас

в бессонницы ночные бденья

пред Спасом, вжившимся в левкас…

Лампады жёлтое сиянье

бледнеет в розовый рассвет.

Слезой и стоном покаянья

не смыть с души греховных лет!

Пусть пьёшь отчаянье горстями, молитвя

истинную Власть,

к судьбе привязанный страстями,

и в покаянье ты лишь страсть.

К чему молитвы и проклятья?

За дни греховного пути

не покаянье, а распятье

нам предначертано пройти!





* * *

Потемнели глаза — понимаю…

Отвернула плечо — узнаю…

В каждом взгляде и жесте читаю

твою гордость и душу твою.



Но напрасно мне морщить морщины,

твою ласковость вымолить чтоб,

ты не глянешь приветно и длинно,

не заметишь нахмуренный лоб.



Для тебя не чужды мои муки,

если я их сумею облечь

в благородно текущие звуки,

в недвусмысленно ясную речь.



Я молчу, на балкон выбираюсь,

там тяну сигареты свои

и тону в немоте, задыхаюсь,

умираю для нашей любви.





Про грусть



Волосы кудрявятся на плечи,

как тюльпан, улыбка на губах —

ты идёшь к любимому на встречу

на высоких тонких каблуках.

Бриджи васильковые в обтяжку,

топик золотистый до пупка —

ты прелестна прелестью нетяжкой,

юностью воздушною легка.

Я сижу на лавочке в сторонке,

грусть свою пытаюсь превозмочь:

грустно — эта сочная девчонка

мне не одноклассница, а дочь.

Для другого счастьем ты означишь

чувств предел в недальнем далеке…

Но придешь, коль больно, и поплачешь

на моей морщинистой щеке.







Время



Асфальтом шляндал, лужи мял

в одно сиреневое лето я

и где-то время потерял,

душой за пазухой согретое.



Теперь по городу брожу

почти с восхода и до темени,

безумства дел людских слежу,

но не найду меж ними времени.



Ну что мне громкий час иль год,

ныряющий в тысячелетия,

когда в нём время не живёт,

как в речи пауз междометия?



Автомобилем сбитый пёс,

обедня смерти, жертва темени!..

Но слышу, слышу лисий хвост,

след заметающего времени.

Анатолий СМИРНОВ


Ярославский регион
Поделиться
Комментировать