Впрочем, и недостатки писательницы происходят из того же источника. Открывающая сборник повесть выдержана в духе высокого петербургского мистицизма, а стилистическая вольтижировка в диапазоне от русской прозы золотого девятнадцатого века до Мамлеева и Сорокина создает пронизывающее ощущение роскоши и упадка. Озадачивает нелепая финализация истории: сводя чудовищный и прекрасный мир к проискам «инопланетян», Хаецкая одновременно потакает читателю и девальвирует созданное ею же наваждение. Цикл о троллях более органичен; он одновременно напоминает прозу Людмилы Петрушевской, Марии Галиной и Анны Старобинец. При этом манера обращения Хаецкой как с реальностью, так и с архетипическими сказочными существами, что брезжат сквозь нее, гораздо более уверенна и уютна, со своими персонажами она в хорошем смысле на «ты»: кажется, что хаос бытия не пугает автора, но воспринимается как необходимая данность.
Из двух реалистических вещей наибольшим проникающим эффектом обладает повесть «Дочь Адольфа» — история о ребенке, которого воспитывает отец-одиночка, бывший советский чертежник, который в эпоху перемен вынужден стать двойником Гитлера. Помимо прочего, повесть характерно отражает обратную сакрализацию войны, герои и злодеи которой все более сближаются с мифологическими персонажами.
И еще: за последнее время не припомню ни одного, пожалуй, случая настолько достоверного отчета о полноте родительской любви и казусах времени.
Эксперт Online