Почему «главный роман миллениалов» до сих пор не написан?
Каждое уважающее себя поколение рано или поздно обзаводится романом, который является его голосом: так, «Великий Гэтсби» Фицджеральда олицетворяет ревущие 20-е, а «В дороге» Керуака раскрывает тему бит-поколения.
Однако главный роман миллениалов пока так и не написан — или, по крайней мере, об этом нет однозначного мнения. Американский писатель Тони Тулатиматт написал в The New York Times о том, существует ли поколенческая литература в принципе и кому она нужна.
Чем больше миллениалов переваливает за 30-летний рубеж, тем громче звучит вопрос: где же великий роман поколения? Та самая необходимая книга, которая должна обращаться к ним и говорить за них, в подробностях описывая чаяния и жизненные обстоятельства целой когорты молодых американцев? Писатель Лев Гроссман винит в ее отсутствии тот факт, что в нашем обществе смешивается все больше культур и этносов и это не может не влиять на личность. Сам человек сегодня часто бывает вырван из привычной среды, он постоянно перемещается по свету, из-за этого его история приобретает глобальное звучание. Поэтому, считает Гроссман, никакой компромисс в виде единого голоса миллениалов невозможен.
А существовали ли в принципе когда-либо романы, которые давали бы слово целому поколению? Во-первых, рассуждает Тулатиматт, зачем вообще было притворяться, что книги, которые белые гетеросексуальные парни пишут о белых гетеросексуальных парнях, выражают тревоги и надежды целого общества? Но даже если считать, что романы выше таких ограничений, как социальный контекст, то идея одного шедевра, который подходит всем, противоречит самому жанру. Поскольку в романе, конечно, могут быть описаны десятки событий и судьбы сотен самых разных героев, но главным для автора все равно останется индивидуальность.
По мнению Тулатиматта, поколенческие романы и, в частности, «великий американский роман» — это успокаивающий романтический миф, в котором заложена изначально неверная мысль о том, что общность важнее личности. В героях, несомненно, проявляются какие-то черты, которые связаны с их расой, религией и возрастом, — это необходимо для создания образа. Но этого недостаточно, ведь есть еще воспоминания, мысли, чувства, ощущения.
Тогда встает вопрос: какого рода произведения получают клеймо «книга поколения»? Если убрать размах, то остается разве что жанр: современный социальный роман, действие происходит в мегаполисе, в книге описывается широкий круг несчастных, в основном молодых, представителей среднего и высшего класса.
Тулатиматт озвучивает теорию, что миллениалы сегодня — это во многом бренд, порожденный маркетологами. В плане таргетирования товаров с группой работать проще, чем с личностью. Чем больше людей относят себя к какой-то общности, тем проще влиять на их поведение в интернете, магазине и на участке для голосования. Автор сравнивает архетип миллениала с изображением лица, которое склеено из черт сотни людей, поэтому оно, с одной стороны, напоминает сразу многих, но с другой — не представляет никого конкретного. Поэтому, подытоживает Тулатиматт, надо относиться к произведению как к личности, не стоит злоупотреблять поколенческими обобщениями — если, конечно, писатель не хочет, чтобы его основными читателями стали люди, которые уже купились на чью-то чужую идею себя.