А что такого он делает с вами? 
У меня за тридцать лет работы сложилась привычка: я не читаю книжку вперед. Перевожу параллельно с чтением и иногда даже не дочитываю фразу до конца, а угадываю ее. С Сарамаго у меня происходит «замыкание контактов». Он парадоксален, и предугадывания возникают совершенно неосознанно. 

Каинова печать 

В «Каине» все имена пишутся с маленькой буквы. Почему? 
В предыдущем романе «Перебои в смерти», где в отдельно взятом государстве люди вдруг перестали умирать, смерть спрашивают: почему ты пишешься с маленькой буквы? И смерть отвечает: «А потому что я ваша смерть, человеческая! А вот когда придет большая, настоящая Смерть — даже не всего сущего, а Вселенной, то вот она и будет написана с большой!» А в «Каине» Сарамаго хочет, быть может, показать множественность этих персонажей. Каин доводит до абсурда замысел бога: попав к ною на ковчег, убивает и всех детей ноя, и его жен и один выходит из ковчега на горе Арарат. Бог спрашивает: где остальные? А никого-то и нет! На каине лежит печать убийцы — вот оно, будущее. Как хрупка цивилизация, как тонок культурный слой, какая ничтожная грань отделяет человека от животного, Сарамаго показал в романе «Слепота», где запертые в карантине люди пытаются самоорганизоваться, пробуя разные формы государственного устройства — от парламентской республики до кровавой анархии. Очень важно при этом, что наш беспощадный мизантроп верит: человеческое в человеке можно сохранить. Иногда для этого надо восстать, рискнуть жизнью. Про «Каина» можно сказать, что автор все-таки восхищен грандиозностью господнего замысла. Там есть сцена, когда господь перед потопом и отплытием ковчега проверяет свою вселенную. Он ведет себя как мастер-наладчик: смотрит на манометры, проверяет, не капает ли? Сарамаго рассматривает создателя как эксплуатационника, но само творение пошло не туда. Он-то хотел как лучше, а в итоге — все досталось каину. 

По Сарамаго, нынешнее пребывающее в самодовольстве человечество — потомки Каина? 
Да, у человечества в анамнезе страшное, несмываемое преступление. И отметина на лбу — каинова печать — только растет. Несмотря на все попытки западной цивилизации избыть свою вину. Причем все симпатии писателя на стороне Каина — не романного, а того, из Ветхого Завета. И тут тоже парадокс. Ведь у Сарамаго бог занимается постоянными провокациями. Он подбрасывает людям соблазны и смотрит, что они будут делать. Звучит святотатственно, но бог ведет себя как дьявол! Тут продолжается вполне еретическая линия, определенная в романе «Евангелие от Иисуса», книге-манифесте, где Иисус, сидя с богом и дьяволом в лодке посреди Тивериадского озера, вдруг видит, что бог и дьявол неотличимы друг от друга. 

Там есть еще один момент: разверзаются небеса, и некий голос сверху говорит спорящим богу и дьяволу: «Вы оба не правы!» 
Сарамаго представляет дело так, будто бог и дьявол лишь плод воображения человека, но есть еще подлинный Бог, чье существование есть нечто, как сказал бы Пушкин, «непостижное уму», и есть дьявол, космический, растворенный в пространстве и времени. Эта придумка повторяется и в других романах. А господь с маленькой буквы — это как бы ответственный квартиросъемщик в коммуналке, где есть свой рай, свой ад, а ведь существуют и другие «раи и ады». У Сарамаго нет претензий, условно говоря, к застройщику, у него неприятие ответственного квартиросъемщика, натворившего дел своим неумелым администрированием. 

Литературные разборки 

За долгие годы Сарамаго да еще Кутзее, пожалуй, единственные глубокие писатели, отмеченные Нобелевской премией… 
Согласен, только бы добавил сюда еще Грасса. Нобелевская премия — результат каких-то необыкновенных игр. Случается, что и с нулевым результатом, с вечной ничьей. Например, когда сходятся, условно говоря, в финале Варгас Льоса и Филипп Рот, то тогда Нобелевский комитет дает премию почтенной феминистке Лессинг или не слишком известному Леклезио. Огорчаться по этому поводу, мне кажется, не * Фернанду Пессоа (1888–1935) — поэт, драматург, лидер португальского литературного авангарда своего времени. 
надо. Соотечественник Сарамаго поэт Фернанду Пессоа,* * Фернанду Пессоа (1888–1935) — поэт, драматург, лидер португальского литературного авангарда своего времени. гений, 
говорил, что всякий, кто заслуживает награду, знает, что не стоит ею обладать. К самому Пессоа слава пришла лет через сорок после смерти. Притом что Пессоа не был проїклятым поэтом, не валялся в канаве, был скромным клерком и писал гениальные стихи. Если у писателя есть мудрость, он равнодушно относится к наградам. Пессоа, кстати, герой романа Сарамаго «Год смерти Рикардо Рейса», который я тоже переводил. Бесконечно грустный, бесконечно печальный, трагичный. Безнадежный. Я вообще думаю, что это его лучший роман. Там нет никакой конъюнктуры, ни прямой, ни косвенной, хотя он пинает салазаровский режим. Но нам, живущим в России, обвинения в адрес этого режима кажутся смешными. Другое дело, что Сарамаго выходит на какие-то глубинные основы тоталитаризма, на принципы зарождавшегося в те времена общества потребления, парадоксально, по его мнению, с тоталитаризмом связанного. 

У писателя были неприятности с Ватиканом из-за романа «Евангелие от Иисуса»? 
Опять же — нам, живущим в России, известно, что такое «неприятности»… Последствия конфликта писателя с Церковью бывали несколько серьезнее, чем упреки Сарамаго от Святого престола. У нас в Ясной Поляне жил один литератор, которого отлучили от Церкви. У Сарамаго ничего подобного не было. Запад, по сравнению с Востоком, тих и уютен, и трагедии там совсем другого масштаба. Поэтому если смотреть на поверхностный, эпатажный, так сказать, слой «сарамажьих» постулатов, то это занятие довольно безопасное. Подумаешь, писатель Сарамаго был недостаточно почтителен к Создателю. Это не история Рушди и не датские карикатуристы. 

Вы переводите очень разных авторов. Сарамаго, Коэльо, Перес-Реверте, Льоса, Амаду. Все они сильно разнятся между собой в вашем переводе. Чувствуете ли вы разный уровень ваших писателей? 
Маяковский нас учил, что поэт, как б…. рублевая, живет стихом любым. А чтобы не быть рублевой, вероятно, надо полюбить. 

То есть мы не должны видеть перевод, а должны чувствовать оригинал? 
Я стараюсь отрешиться от наработанных за десятилетия приемов и методов «художественного перевода». Они напоминают более или менее искусно сделанный парик. Я хочу, чтобы при чтении Сарамаго создавалось впечатление, будто он по-русски и писал. 

Жозе де Соуза Сарамаго  
родился в 1922 году в деревне близ Лиссабона. Прозаик и поэт, лауреат Нобелевской премии (1998), основатель Национального фонда защиты культуры. Живет в Испании, на входящем в группу Канарских островов острове Лансароте. Представитель литературного течения «магический реализм», в своих первых романах был близок к социалистическому реализму («Поднявшийся с земли», 1980). Наиболее известные произведения: «Год смерти Рикардо Рейса» (1984), «Каменный плот» (1986), «Евангелие от Иисуса» (1991), «Слепота» (1995), «Перебои в смерти» (2005). Роман «Каин» вышел на португальском языке в 2009 году.

The New Times