Сталин и писатели. от драмы до трагедии

Иосиф Сталин — тема объемная, на века.
Справедливости ради надо признать, что в 20 веке лавры самой яркой личности в истории России принадлежали именно ему.

Сталин — хороший!? Сталин — плохой!? Образ «отца народов» всегда разный. Если обратиться за оценкой деятельности Сталина к Никите Хрущеву, то стоит вспомнить его выступление перед партией в марте 1956 года, когда храбрый Никита Сергеевич зачитал доклад, смысл которого заключался в уничтожении положительного образа Сталина.

Вообще, облаять Сталина лучше всех мог только Никита Сергеевич, да и то, только когда вождя уже не было в живых.

«Вероломная личность, тиран с железной хваткой, развязавший войну с Германией, и что если б не Сталин войну можно было закончить гораздо быстрее и меньшими жертвами…» — Честно говоря прошелся Хрущев по Кобе беспощадно, жестко и где-то по делу, осуждая массовый террор, расстрелы и отсидки в лагерях.

Только вот Хрущев был с ним в одной упряжке и не только знал все то, что происходит в стране, но и принимал непосредственное участие в так называемом Сталинском терроре.

Если спросить у интеллигенции того времени — кем был Сталин — беспощадным тираном или героем, то и здесь мнение будет однозначным — вождя в этих кругах также никто не любил.

Если же спросить у народа, то Сталин больше положительный персонаж, чем отрицательный. Более того, и сейчас образ Сталина вызывает у современников больше симпатии. Принято считать, что «жесткая политика Сталина» — единственно правильная, оправданная, как острая необходимость для каждого поколения.
 
Однозначного мнения тогда и сейчас придерживались лишь писатели и поэты, ведь именно в годы правления Сталина судьбы выдающихся, великих гениев той эпохи переживали самые острые сюжеты, вытекающие в психологическую драму и трагедию… И образ вождя был для каждого из них отнюдь не героическим.

Взять хотя бы несколько имен — Горький, Маяковский, Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Эренбург, Цветаева, Гумилев, Булгаков, Зощенко… И это далеко не полный список. Можно вспомнить «самоубийство» Сергея Есенина, когда Сталин еще фактически не был у власти, но об обстоятельствах смерти великого поэта он точно знал, и возможно даже принимал участие…

Фактически Сталин продолжал косить и убирать неугодных власти «инженеров человеческих душ», как до него это делал анархист Володя Ульянов.
Только вот Ленин — не менее кровавый анархист и строитель советского государства чем Сталин, предпочитал не расстреливать писателей и поэтов, а выдворять из страны:

« 17 июля 1922 г.

Т. Сталин!

К вопросу о высылке из России меньшевиков, народных социалистов, кадетов и т.п. я хотел бы задать несколько вопросов ввиду того, что эта операция, начатая до моего отъезда, не закончена и сейчас. Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго.

Делать это надо сразу. Арестовать несколько сот и без объявления мотивов — выезжайте, господа!

Всех авторов «Дома литераторов», Питерской «Мысли». Чистить надо быстро!

Обратите внимание на литераторов в Питере… и на список частных издательств.

С коммунистическим приветом

Ленин.»


Но самым важным отличием в действиях Сталина от Ленина по отношению к интеллигенции и людям искусства было то, что Ленин избавлялся от этих людей — высылал их из страны, они ему не нужны были. Сталин же напротив, считал людей искусства нужными, но только в условиях тесного партнерства. В противном случае — арест, ссылка или расстрел…

Эта чистка советского государства от неугодных писателей, ученых и интеллигенции приобрела кровавый оттенок лишь тогда, когда Иосиф Виссарионович стал прибирать власть к своим рукам, оправдывая свой беспринципный псевдоним — Сталин. И «дело Сергея Есенина», убитого или доведенного до самоубийства в 1925 году пришлось именно на то время, когда Ленина уже как год не было в живых, а запуганный Сталиным Троцкий вот-вот покинет страну. Это было время чистки всех, кто мешал Сталину в борьбе за власть. И загадочная смерть Есенина была одной из самых первых в веренице трагически загубленных и угнетенных судеб творцов и гениев русской литературы.

***

Парадоксально, но сегодня мы живем в «свободном мире», в мире, где нет места жесткой цензуре и травли современных писателей. Из литературы нам доступно абсолютно всё. В нашем современном мире антироссийских писателей не выдворяют за пределы страны. А писатели, имеющие иную точку зрения — антироссийскую или просто нейтральную, не под запретом, а наоборот — в свободном доступе. Да и травли как таковой особо нет. Ну, пошумят иной раз патриоты, назовут Акунина врагом России, но книжек то его меньше читать не перестанут. Он востребован.

А тогда, во времена правления Сталина разговор со всей пишущей братией был коротким — арест, ссылка и т.д.

Из письма Сталина Кагановичу 15 августа 1934 г.

…Надо разъяснить всем литераторам коммунистам, что хозяином в литературе , как и в других областях, является только ЦК и что они обязаны подчиняться последнему беспрекословно. Сталин. 15/VIII.34 г.
Данное письмо было адресовано фактически Горькому — самому издаваемому советскому писателю того времени. Надо ли объяснять, что разъяснять подручные вождя умели славно… К слову, незадолго до этого письма — 11 мая 1934 года при загадочных обстоятельствах умирает сын Горького, а спустя два года — в 1936 году уйдет из жизни уже сам писатель, и обстоятельства его смерти не менее загадочны.



Сталин и Горький

Михаил Калинин, Иосиф Сталин, Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов, Максим Горький, Мавзолей Ленина, Мавзолей, 1934,


 Больше всех, казалось, повезло Горькому. Дружба писателя с вождем была прочной, но не долгой. Для Сталина Максим Горький был не простым, а пролетарским писателем. Впрочем, дружба эта была построена на взаимной выгоде — Сталину нужен был русский глашатай с мировым именем, и таким литературным авторитетом в то время был именно Горький. Он — самый популярнейший в мире русский писатель. Его гонорары огромны, а пьесы ставятся во всем мире. К тому же классик русской литературы живой и здоровый.

Цели Горького были проще — всего-то навсего стать «хозяином» русской литературы, возглавить союз писателей России, и планомерно общими ресурсами сделаться самым читаемым писателем в России, затмив «бородача» — Толстого — главного богоподобного писателя в России. Вдобавок ко всему их политические взгляды были общими и оба были дружны с Лениным. С этого и началась плодотворная дружба пролетарского писателя с отцом народов.

Их сотрудничество началось с широких жестов со стороны власти — в честь Горького почти в каждом городе переименовывали улицы, а в Москве — главную магистраль. Нижний Новгород стал называться Горьким. А самый широкий жест Сталина немного шокировал не только деятелей культуры и искусств, но и самого Горького — знаменитый МХАТ им. Чехова переименовывается в МХАТ им. Горького. Понимал ли писатель, что так называемая дружба так быстро перерастет в зависимость, и что за такой внезапно пропагандируемый культ Горького в советской России нужно будет отрабатывать…

Протрезвевший писатель понял, что он на крючке. Отныне все творчество писателя будет пропитано преклонением перед человеком с «железной силой воли», — как он любил называть Сталина.

Разрывом в их дружеских отношениях был негласный отказ Горького написать биографию Сталина, тогда как опыт мемуариста у писателя был. Так, классиком было посвящено немало хвалебных очерков Ленину. Им он восхищался и одновременно недолюбливал, но смерть его, — по признанию автора, переживал похлеще смерти Толстого.

Были и другие версии и связаны они были с внезапной смертью абсолютно здорового сына Горького — Максима. Официальная версия смерти — воспаление легких. Неофициальных версий было много — месть Троцкого из-за границы; ликвидация сына с целью давления на Горького; ликвидация сына людьми Сталина, который по мнению вождя якобы находился в сговоре с Кировым. Именно последнему предвещали занять место Сталина, но как и младшего Горького, так и самого Кирова очень быстро не стало… Фактом остается отношение Горького к власти и сталинскому режиму, вытекающий в протест писать биографию того, кто по слухам был виновен в смерти сына.

Это был тот самый взрыв, протест писательской мысли, который нарастал с годами. И когда Сталин узнал, что его биография у Горького не получается, а потом и вовсе приостановлена в связи с нежеланием последнего писать о нем, отношения их были разрушены. Горький был автоматически изолирован от литературного движения, вычеркнут из «свиты короля». Более того, они больше не созванивались и не встречались, а совсем скоро по просьбе Сталина была сфабрикована лживая статья о деятельности Горького. Возмущенный и затравленный Горький немедленно потребовал паспорт и позволения выпустить его за границу, но естественно никто его из страны выпускать не собирался. Жить ему оставалось меньше года.

27 мая 1936, после посещения могилы сына, Горький простудился на холодной ветреной погоде и заболел; проболел три недели. 18 июня 1936 года Горький скончался у себя на даче в Горках. Вскрытие проводилось сразу же после кончины прямо на обеденном столе дачи, мозг был увезен в Институт мозга, а останки тут же кремировали для захоронения у Кремлевской стены. Хоронили его с почестями народного писателя. Был ли Горький ликвидирован — об этом мы уже никогда не узнаем…



Сталин и Мандельштам

В отличие от большинства из всей пишущей братии, Осип Мандельштам ну никак не подходил на роль «главной жертвы сталинизма». Более того, ему прощалось то, что обычно Сталин никому не прощал.

В ноябре 1933 года, накануне открытия Первого Всесоюзного съезда советских писателей поэт Осип Мандельштам, яростно ненавидевший И.В. Сталина, написал пасквильный памфлет в стихах о вожде, оскорбительный для его чести и достоинства:

«Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны.
Только слышно кремлёвского горца –
Душегуба и мужикоборца»…

Поэта арестовали спустя шесть месяцев, в мае 1934 года. Вместе с арестом провели целую серию обысков на наличие стихов, порочащих личность Сталина.

Жена поэта Надежда Мандельштам впоследствии писала: «Тогда никто не сомневался, что за эти стихи он поплатится жизнью». Но поэта не расстреляли, а сослали на три года в отдалённый уральский городок Чердынь.

«Изолировать, но сохранить», — такое указание в отношении Мандельштама дал сам И.В.Сталин. Необычным было и то, что жене поэта разрешили сопровождать мужа для совместного проживания в месте ссылки. Спустя некоторое время Надежда Мандельштам обратилась лично к Сталину с телеграммой, заключавшей просьбу перевести их в другой, более цивилизованный город. Дело было вновь пересмотрено, и такое разрешение Мандельштамам было дано. Мандельштамы поехали в Воронеж, где находились до 1937 года, то есть до конца ссылки.

Но понимающий Мандельштам, что его мышление, его стихи не вписывались в «гармонию» советской идеологии, уже совсем скоро будет повторно отправлен в лагеря. На сей раз его осудили сроком на пять лет с формулировкой «за контрреволюционную деятельность». Через четыре месяца, 27 декабря 1938 года Мандельштам скончался в больнице для заключённых.

Как мы видим, травли со стороны именно Сталина не было. Более того, послабления поэту со стороны Сталина делались слишком часто. Известен также телефонный звонок Сталина Борису Пастернаку, в котором вождь поинтересовался мнением последнего о творчестве Мандельштама.



Сталин и Пастернак

Писатель не оставил записи того разговора в дневниках, хотя часто о нём рассказывал. По воспоминаниям Зинаиды Пастернак, муж не испытывал во время разговора никакой растерянности: «Боря разговаривал со Сталиным просто, без оглядок, без политики, очень непосредственно».

Существует несколько версий этого телефонного разговора, но ближе к истине версия друга О. Мандельштама и Б. Пастернака Анны Ахматовой:

«Сталин сообщил, что отдано распоряжение, что с Мандельштамом всё будет в порядке. Он спросил Пастернака, почему тот не хлопотал. «Если б мой друг попал в беду, я бы лез на стену, чтобы его спасти». Пастернак ответил, что если бы он не хлопотал, то Сталин бы не узнал об этом деле. «Почему вы не обратились ко мне или в писательские организации?».

— «Писательские организации не занимаются этим с 1927 года». – «Но ведь он ваш друг?»

Пастернак замялся, и Сталин после недолгой паузы продолжил вопрос: «Но ведь он же мастер, мастер?» Пастернак ответил: «Это не имеет значения…».

Пастернак думал, что Сталин его проверяет, знает ли он про стихи, и этим он объяснил свои шаткие ответы. «Почему мы всё говорим о Мандельштаме и Мандельштаме, я так давно хотел с вами поговорить». – «О чём?» — «О жизни и смерти». Сталин повесил трубку».

Говорить на эти темы с Пастернаком вождю явно не хотелось. Да и весь смысл звонка состоял в другом — взять Пастернака на слабо, проверить его личное отношение к советской власти, проще говоря — проверял «свой или не свой». Пастернак этого не понял. Поэтому он перезвонил в секретариат И.В.Сталина. Но с вождём писателя вторично не соединили. Жена Пастернака утверждает, что её муж поинтересовался, может ли он рассказывать об этом звонке. В секретариате ответили утвердительно.

То, что И.В.Сталин дал отбой Пастернаку вовсе не означало, что он изменил своё мнение о писателе. Оно как было, так и осталось доброжелательным. Вот свидетельство Зинаиды Пастернак: «После сталинского звонка через несколько часов вся Москва знала о разговоре Пастернака со Сталиным. В Союзе писателей всё перевернулось. До этого, когда мы приходили в ресторан обедать, перед нами никто не раскрывал дверей, никто не подавал пальто – одевались сами. Когда же мы появились там после разговора, швейцар распахнул перед нами двери и побежал нас раздевать. В ресторане стали нас особенно внимательно обслуживать, рассыпались в любезностях, вплоть до того, что когда Боря приглашал к столу нуждавшихся писателей, то за их обед расплачивался Союз писателей. Эта перемена по отношению к нам в Союзе после звонка Сталина нас поразила».

После того телефонного звонка, Пастернак становится храбрее.

Письмо Пастернак — Сталину 11.09.1935 (Об аресте Пунина и Гумилева)

«Дорогой Иосиф Виссарионович, 23-го октября в Ленинграде задержали мужа Анны Андреевны, Николая Николаевича Пунина, и ее сына, Льва Николаевича Гумилева. Однажды Вы упрекнули меня в безразличии к судьбе товарища. Помимо той ценности, которую имеет жизнь Ахматовой для нас всех и нашей культуры, она мне дорога и как моя собственная, по всему тому, что я о ней знаю. С начала моей литературной судьбы я свидетель ее честного, трудного и безропотного существования. Я прошу Вас, Иосиф Виссарионович, помочь Ахматовой и освободить ее мужа и сына, отношение к которым Ахматовой является для меня категорическим залогом их честности.

Преданный Вам Пастернак»


Реакция Сталина была незамедлительной — мужа и сына Ахматовой тотчас освободили. В декабре 1935 года Пастернак шлёт в подарок Сталину книгу переводов. Грузинские лирики и в сопроводительном письме благодарит за «чудное молниеносное освобождение родных Ахматовой».

Позже отношения Пастернака с вождем были абсолютно прохладными. Но именно Пастернак был первым поэтом в советской литературе, написавшим два стиха восхваляя вождя. По свидетельству Корнея Чуковского и Надежды Мандельштам, Пастернак «просто бредил Сталиным».

Травля Пастернака начиналась неоднократно еще при жизни Сталина, но всякий раз его жизни ничего не угрожало. Никаких арестов, ссылок или расстрелов писателя или его семьи не было. Ощущение, что «старик» устал наводить ужас на деятелей искусства присутствовал…

Любопытно, что уже после смерти вождя Пастернак был единственным, кто находился в списке самых потенциально возможных кандидатов на премию Нобеля, и когда он ее получил, ему порекомендовали от нее отказаться, ссылаясь на политический подтекст этой награды.

Борис Леонидович Пастернак умер от рака лёгкого 30 мая 1960 года в Переделкино, на 71-м году жизни. Смерть была вызвана естественными причинами и никаких загадок или вопросов к причинам смерти великого творца у родных и близких никогда не возникало.

Но следует отметить, что такой масштабной травли со стороны властей, из-за которой Пастернак окончательно подорвал свое здоровье при Сталине не было. Она была уже после его смерти, ведь, по сути Пастернака морально «добивали» все те — «белые и пушистые», кто упрекал вождя в кровавых репрессиях, травле и жесткой цензуре в области искусства и культуры. И делали они это также весьма цинично, лишая писателя самого главного — народного признания.



Сталин и Ахматова

Ахматова


Анна Ахматова принадлежала к числу самых любимых поэтов дочери вождя Светланы Иосифны. Много лет спустя, уже после смерти отца, она писала об этом в большом своем письме — исповеди И.Г. Эренбургу:

«…Я очень люблю литературу, с детства процесс оформления чувства и мысли в слова всегда представлялся мне чудом… Я была обыкновенной советской студенткой, такой — как все мои сверстницы, и мне — всем нам — для полного выражения наших чувств были совершенно необходимы и Маяковский, и Пушкин, и Пастернак, и Ахматова… С юности я люблю точность слов у Ахматовой («настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха…» — как можно сказать точнее?!).»

((Почта Ильи Эренбурга. Я слышу всё. 1916—1967. М. 2006. Стр. 347—349))

Этому предшествовала известная легенда, согласно которой Сталин однажды увидал, что его дочь Светлана — ей было тогда четырнадцать лет — переписывает какой-то рукописный текст в свою тетрадку. Он спросил: что это? Светлана сказала, что это стихи Ахматовой, которые ей очень нравятся.

«А зачем переписывать? — будто бы удивился вождь. — Если они тебе нравятся, возьми книгу и читай». Светлана объяснила, что книги Ахматовой — редкость. К тому же они, кажется, запрещены.

Узнав, что его дочь читает — и даже переписывает — запрещенную или полузапрещенную литературу, Сталин выразил дочери свое неудовольствие. Но Светлана пылко защищала любимую поэтессу и как будто даже убедила отца сменить гнев на милость.

Прямым следствием этой семейной сцены будто бы и явился внезапный поворот в судьбе Ахматовой: выход в свет после долгого молчания ее новой книги и даже попытка выдвинуть эту книгу на Сталинскую премию.

Так оно было на самом деле или не так, теперь уже не узнать. Но некоторые бесспорные факты подтверждают, что легенда эта (если даже это легенда) возникла не на пустом месте.

Во-первых, как сказано выше, есть откровения дочери Сталина, во-вторых, в 1939 году в жизни Ахматовой вдруг произошел резкий поворот.

31 мая 1939 г., впервые за много лет, Ахматовой позвонили из редакции «Московского альманаха» и попросили прислать стихи… Два издательства — «Издательство писателей в Ленинграде», ставшее уже «Советским писателем», и «Гослитиздат» — начали готовить книги Ахматовой. В журнале «Ленинград» (1940, № 5) в рецензии Л. Рахмилевича на книгу Есенина имя Ахматовой было названо среди имен «замечательных поэтов».

5 января 1940 г. Ахматову торжественно приняли в Союз советских писателей.

Из Москвы Ахматовой прислали единовременную выплату — 3000 рублей, повысили пенсию до 750 рублей, обещали квартиру.

После долгих лет нищеты… начинался как будто новый период обеспеченности и возможности получить какие-то материальные блага через Литфонд. Все это, конечно, могло произойти только по прямому указанию «сверху».

Биографы Ахматовой объясняют это тем, что осенью 1939 года на приеме в Кремле в честь награждения орденами большой группы писателей Сталин спросил про Ахматову. (А.А. сама упоминает об этой его реплике в своих материалах к автобиографии.) Сталин интересовался «почему не печатается Ахматова».

Разумеется, одной такой реплики вождя было вполне достаточно, чтобы обстоятельства Ахматовой вдруг так резко переменились.

Исследовательница творчества Ахматовой С. Коваленко прямо связывает этот внезапный поворот ее судьбы с «заступничеством» дочки вождя. И дает при этом понять, что так считала и сама Анна Андреевна:

…Сталин спросил об Ахматовой, стихи которой любила его дочь Светлана. После пятнадцатилетнего перерыва был срочно издан сборник «Из шести книг», который Ахматова со свойственным ей юмором назвала «папин подарок дочке»…

О том, что Ахматова была в поле зрения Сталина свидетельствует еще один факт: 28 сентября 1941 г., по специальному распоряжению правительства, из блокированного Ленинграда вывезли на военных самолетах некоторых ученых, деятелей культуры, писателей. Список писателей составлял А. Фадеев. Ахматова была включена в него по личному указанию Сталина. Легенда о том, что именно Сталин спас ее от смерти в блокадном Ленинграде, нравилась Ахматовой.

Но совсем скоро переменчивое отношение Сталина к поэтессе снова отразится на ее судьбе.

В то время английские и американские издания, а также литературные организации стали уделять творчеству Ахматовой и ей лично чрезвычайно много внимания. По слухам, сам Уинстон Черчилль обожал стихи Ахматовой. На стол Сталина раз за разом, снова и снова ложились доносы о том, что Ахматова — враг народа, что ее деятельность антисоветская, и что англичане уговаривают ее эмигрировать в Англию, где к ней, якобы будут относиться с должным уважением… Мнительному Сталину эту не понравилось.

28 августа 1949 года. В Фонтанный Дом, где живет Ахматова, являются сотрудники НКВД с ордером на арест Николая Николаевича Пунина. Его уводят — на этот раз уже навсегда.

Следующий ход Лубянки: спустя три месяца арестован Лев. Следователь выколачивает из него сведения о «чуждом пролетарскому государству» социальном происхождении его матери. Ахматова уничтожает семейный архив, сжигает фотографии, письма.

Материалы, относящиеся к Ахматовой, из дела Л.Н. Гумилева выделяют в особое производства. Из Пунина выбивают признания, дающие основания для ее ареста. Она, разумеется, об этом не знает, но чувствует, что над нею нависла смертельная угроза и спасать надо уже не только Льва, но и себя. Пишет и публикует в «Огоньке» стихи о Сталине. Попутно отправляет очередное письмо-прошение на имя Сталина о помиловании сына. Но в этот раз оно остаётся без ответа.

13 сентября Особое совещание при МГБ СССР «за принадлежность к антисоветской группе, террористические намерения и антисоветскую агитацию» приговорило Л.Н. Гумилева к десяти годам строгого режима.

Решение вождя было принято в классическом сталинском, стиле: сына не выпускать, а мать — не трогать. Но «не трогать» физически… А так — на целых три года творчество Ахматовой вновь остается незамеченным для издателей. Её снова перестали публиковать. Из Союза писателей исключили.

За месяц до смерти вождя об Ахматовой снова вспомнили. В виду ее бедности и старости «сверху» было дано распоряжение возобновить работу издательств с поэтессой. Но 5 марта 1953 г. умирает Сталин и властям уже не до книжек и уж тем более не до состарившейся королевы русской поэзии.

Совершенно мистически Ахматова переживет вождя на 13 лет и умрет в этот же день, тем же числом как и Сталин — 5 марта 1966 года.



Сталин и другие писатели

Не менее трагичны судьбы других писателей и поэтов: доведенные до самоубийства Марина Цветаева и Владимир Маяковский; убийство Сергея Есенина, затравленный советской властью Михаил Булгаков, лишенный средств к существованию Зощенко, униженный Эренбург и много-много других властителей умов и душ.

Мог ли Сталин поступить иначе? — наверное нет. «В стране может быть только один властитель умов и душ». Да, конечно, могут и должны быть писатели, журналисты, публицисты, памфлетисты и прочие работники идеологического фронта. Писателям может быть даже позволено чуть больше, чем партийным журналистам и партийным работникам, которые обязаны, как попы, повторять слова вождя. Писатель имеет право слегка разнообразить свой пересказ ЕГО мыслей, так сказать, некоторыми красотами собственного стиля. Это можно. Это — пожалуйста. Но никакой писатель не смеет иметь свой, особый взгляд, отличный от единственно правильного — сталинского.

И всех, кто возражал, бунтовал, противился, не прогибался, всех их ждала незавидная участь. Судьба каждого из них в борьбе за свободу слова и отстаивания своего личного мнения была в руках жесткого и беспринципного горца. И жизнь советских писателей и поэтов была полна отчаяния, страха и опасности, преисполненная драмой и трагедией.
Автор
Graf Montecristo
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе