ПОБЛИЖЕ к Ивашково подались. Погоняли с утра. А чего гонять-то: собака плывет по шею в снегу. В ельничке костер развели. По сто грамм, как положено, приняли за целкость глаза. Опять выпили, поговорили, песен попели. Миша с Сашей помоложе, легкие на ногу-то, в Ивашково сгоняли. И так мы наклюкались! Наклюкались, а дело к темноте. Ветер поднялся, хорошо, что южный, а нам как раз на север домой идти. Ветер, изморось.

- Ну чего, мужики. Домой надо.

- Давай, Академик, ты первый, а мы сзади.

Академик обратным следом по лыжне. Идет, идет - кувырк в снег физией, отряхнется - опа! - вроде протрезвел. Идет, песни поет, сзади тоже мужики поют «По диким степям...». Хорошо слышно. Ветер в спину. Академик крикнет: «Гоп! Гоп!» А ветер все больше и больше, в январе циклон южный. Кое-как - раз пять кувыркался - добрался Академик до огородов, к крыльцу. В дом-то заходит, Ольга Сергеевна:

- А ребята-то где?

- Сзади идут.

- Они ж городские, заплутаются.

- Ольга Сергеевна, идут по следу, лыжня туда и обратно пробита, куда они денутся!

- Мокрый весь, давай на печку!

Академик на печку. Вдруг - раз! - электричество выключили. Провод где-то оборвался в такой-то ветер. На печке пригрелся, заснул, спит. Вдруг кто-то толкает.

- Ах ты такой-сякой, давай вставай, мужики-то замерзают!

Оказывается, Ольга Сергеевна походила-походила в темноте, видит, что дело неладно. Мужики не приходят, и гостя Миши нет. Берет старушка-маманя лыжи, что у крыльца Академик прямо на лыжне спьяну бросил, - и по этой же лыжне в лес. Никто навстречу не попадается. Она покричит - не отзываются. Заходит в лес, покричала - вдруг откликаются.

- Константиныч, ты?

- Я, Сергевна! А ты что здесь делаешь?

- Дак что я делаю! Вон Вовка-то пришел, а ни Миши, ни Саши! Ни Валдая нет, никого! Где мужики-то?

- Как так? Мы все от костра вместе пошли. Я потом подумал: а чего идти-то пьяному? Вернулся, набросал лапника на потухший костер да поспал.

Слышь где-то: «Ой, ой!» А там лыжня-то раздваивалась: кто с одной стороны леска проходил, кто с другой. Ольга Сергеевна чуть прошла. Смотрит: Миша с Сашей стоят у маленькой тонкой осинки, так ее обняли и дрожат оба. Без лыж.

- Что вы наделали?

- Ольга Сергеевна, замерзаем, костер не можем разжечь.

- Ой, давайте домой идти!

- Да не можем идти-то: лыжи, дураки, сняли, думали, так дойдем, а снег выше пояса!

Ольга Сергеевна думает: замерзнут и на теплом ветру - все-таки январь. Опять лыжи поворачивает - и в деревню. А там уж Сашина мать дежурит. Тревогу подняли. Трактор завели. Академика растолкала Ольга Сергеевна. В трактор в худых валенках на босу ногу прыгнул. Едет. Трактористу подсказывает: «Туда!.. Сюда!» Константиныч уже выбрался из леса, кричит: «Давайте сюда!» Подъезжают. Стоят два друга, дрожат, зуб на зуб не попадает, за осинку от ветра прячутся.

- Мужики, чего тут у осины-то делаете? Вон в десяти шагах елка громадная.

- А мы от ветра прячемся за осинкой.

Сашку в теплую кабину сунули. Мишку - в телегу. Растираем их. Они бормочут что-то, пьяненькие. Приехали в деревню. Мишку - на печку отогреваться. Утром Мишка на электричку 12 км пешочком, а Академик опять на лыжи, добро собирать. Рукавиц нет! Галош нет! Пошел по лыжне собирать: где рукавицы валяются, где галоши, до костра дошел. Саша с Мишей от костра-то двинулись по другой лыжне. Смотрит: прошли, оказывается, на лыжах метров, наверное, 100, тоже падали, конечно, как и Академик. Падать надоело, они лыжи-то аккуратненько в снег воткнули и пошли самотопом. Пока в ельнике шли, вроде ничего, снега под елками мало, а как вышли на опушку, там по пояс, а лыж нет. Они тут поплутали. Видят, что идти-то не могут, решили костер разжечь за тонкой осинкой. Коробок спичек начиркали. По пьянке ума-то не хватило под ближнюю елку двинуться. Там бы и смола на растопку, и дрова жаркие еловые, и погрелись бы. Может, протрезвели бы и дошли домой сами. А так, если бы не Ольга Сергеевна, холодное было бы закрытие охоты.
Золотое кольцо