«Цветочный крест» на гладильной доске

Ох и наделала шума в конце этого года журналист и писатель Елена Колядина! Ее роман «Цветочный крест», еще не добравшись до книжного издательства (публиковался лишь в вологодском журнале и в Интернете), взял Гран-при «Русского Букера». Критики как с цепи сорвались. Кто-то назвал роман «гениальным произведением мирового уровня», а кто-то объявил его богохульным, порнографическим и в высшей степени антиклерикальным. Мы встретились с Еленой накануне выхода книги в свет, чтобы попытаться поглубже проникнуть, так сказать, в творческую лабораторию автора.

– Елена, твои хулители не успокаиваются. Дескать, Колядиной дали «Русского Букера» лишь потому, что нужен был писатель из провинции…

– С того момента, как был опубликован шорт-лист, на форумах понеслось: эту премию дают либо евреям, либо тем, кто борется с евреями, либо по блату. Кто-то написал, что мне дали потому, что я не из тусовки.

– А правда где?

– Где-то посередине. Меня вообще-то критические статьи возбуждают. Обожаю дерзких людей. В детстве моем отец, входя утром ко мне в комнату, всякий раз говорил: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»

– А папа кто был по профессии?

– По профессии – металлург, а в душе – бродяга. Мы жили в Череповце, так он сам однажды дошел до Белого моря, ночуя в лесу. Охотничьи рассказы писал. К сожалению, папы уже нет в живых. А я похожа на него, в душе такая же бродяга и ненавижу кем-то писанные правила. Когда была в Париже, первым делом поехала на кладбище, где похоронен Рудольф Нуриев. Уважаю его за дерзость, потому и положила на его могилу цветы. Одна из моих любимых книг – «Это я, Эдичка» Эдуарда Лимонова. Я так же всегда хотела плыть против течения или хотя бы поперек.

Откуда взялся афедрон

– Ну, поперек, пожалуй, и получилось. Вон как ты афедроном, обозначающим срамное место – и прямо с него роман начинается, – всех зацепила! Случаем не у Пушкина ли позаимствовала это слово, из стихотворения «Ты и я»: «Окружен рабов толпой, с грозным деспотизма взором, афедрон ты жирный свой подтираешь коленкором…»?

– Нет. Я слово это не у Пушкина узнала. Мне попался старинный вопросник к исповедующимся, своего рода пособие для священнослужителей. Судя по тому, какие вопросы можно было задавать на исповеди, секс в нашей стране был всегда.

– Признайся, а не было ли мысли: вот тут я подпущу эротики, тут секса – и книга будет хорошо продаваться?

– На этот вопрос хорошо бы ответил Зигмунд Фрейд. Наверное, он нашел бы во мне и критиках, упавших в обморок от слова «жо…а», нереализованные комплексы, вытесненное подсознательное. Но книга началась с того, что в 1995 году я пришла как автор в журнал «Космополитен». Увлекшись идеями феминизма, я тогда хотела написать энциклопедию о женщинах. И мне попалась книга о ведьмах какого-то европейского автора, где я прочла, что в 1672 году в городе Тотьма была по обвинению в колдовстве сожжена в срубе женщина по имени Феодосья. Я бы не обратила на это внимания, если бы Тотьма не была городом моей родной Вологодской области. Я выписала строчку в ежедневник, но вернулась к ней значительно позже.

– Елена, некоторые критики по степени святотатства сравнили тебя со Львом Толстым и Федором Достоевским. Не слишком ли?

– Я с большим удивлением в какой-то статье прочла, что превзошла Рабле. Многие обвиняют мой роман в антицерковности. Кстати, журнал «Вологодская литература» не сразу взялся его печатать. В редакционную коллегию журнала входит отец Николай Толстиков, он был резко против. «Цветочный крест» – роман не богохульный, а богоискательский. С каких пор человеку запрещено идти к вере своим трудным путем сомнений и вопросов?

– Извини, Елена, ты крещеная?

– Конечно. Для меня вера не требует никакого доказательства. Кстати, я мало кому говорила, что работаю добровольцем в церковной больнице. По велению души прихожу убирать судна под лежачими больными. Это мне дает равновесие в душе. Я считаю, что и «Цветочный крест» смогла написать только промыслом Божьим. Каждый вечер в 11 часов я садилась на кухне, передо мной было окно, и в нем «черная бездна звезд полна». И я парила, приближаясь то к одному своему герою, то к другому.

Даля тоже можно ругать за порочность

– Больше всего критических замечаний тебе досталось за смешение старославянского и современного стилей?

– Я специально внедряла древнюю лексику совокупно с современными словами, чтобы снизить пафос своих современников. Для кого-то секс – это «трахаться», а для кого-то «любострастие». Мне интересно употреблять слова, значения которых стали иными. Вот слово «влагалище» что раньше означало? Вложить, ларец, шкатулка. Или такое грубое ныне слово, как «дрочить». Остались от него словечки «дроля» и «дролечка». Когда-то это слово означало «нежить» и «любить».

– Откуда ты эти знания черпала?

– У меня в книге много пословиц русского народа, которые в свое время собрал Даль. Есть у меня его редкий сборничек, куда включен раздел потаенных пословиц. «Уж задумал умереть, так елд…й не подпереть». Ну вот как я могла пройти мимо этого?! С таким же успехом можно ругать сейчас и Даля за то, что он был глумливым и порочным. Еще мне попался список деревень Московской области, которые когда-то носили смешные названия – Хотейки, Любодейки, Ебун-гора. Во время советской власти деревеньки были переименованы. Но вообще-то из «Цветочного креста» делать учебник нельзя. Эта книга псевдоисторическая, плод фантазии, помещенной в условно-театральные декорации.

– А как супруг отреагировал на «Цветочный крест»?

– Я за последние 10 лет написала 11 романов. Пока писала, муж не читал ни одной книги – нервы берег. Семья моя меня гоняла, мне с ноутбуком не было нигде места. Писала либо на гладильной доске, либо ночью на кухне. Когда начала писать, дети были малышами. Одному – пять лет, другому – десять. Теперь сыновья мною гордятся, а муж обещал на радостях купить новую гладильную доску.

про что роман

В 1674 году в Тотьму прибывает 21-летний священнослужитель – отец Логгин. Батюшка намерен наставить на путь истинный некультурных тотьмичей, верующих в леших, банников и любовный жар. На первую исповедь к нему приходит 15-летняя дочь богатого купца Феодосья. Отец Логгин так сражен красотой Феодосьи, что решает преподнести ее в дар Богу, сделав самой праведной. И берется за это так рьяно, что Феодосья становится блаженной и юродивой. Тотьмичи начинают ей поклоняться как человеку, который может совершать чудеса.

Хрусталева Светлана

Собеседник
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе