Женское счастье

«ШОК! Вы никогда больше не будете читать книги!» Или: «Что происходит с главной литературной премией страны?». Или «Писатели опозорились на 600 тысяч!». Примерно такого содержания заголовки должны были еще вчера появиться на всех «желтых» сайтах рунета. То, что этого на самом деле не произошло, вовсе не значит, что в отношении словесности нравы у папарацци мягче, чем, скажем, в отношении здравоохранения. Просто литература по-прежнему никому не нужна – пусть хоть все букеровские лауреаты друг другу на головы встанут, никто не почешется.

Скандал между тем и без «желтых» СМИ имеется добротный. Главным романом года – по версии жюри независимой литературной премии "Русский Букер" - назначили такое произведение, которое и литературой-то не каждый назовет. "Цветочный крест", роман-катавасия, как его называет сама автор, одним фактом своего появления в букеровском коротком списке так всполошил экспертов, что те не особо сдерживали себя в оценках ни до, ни после обнародования книг-победителей.

"Странное и беспомощное произведение". "Впихнуть такое в шорт-лист "Русского Букера" равносильно тому, чтоб прийти в гости к авторам остальных пяти романов и с порога плюнуть им в рожу". "Хорошо, что сегодня Россия выиграла тендер на проведение ЧМ по футболу, поэтому никто не узнает, что Букеровскую премию получило вот это".

Что это за "это", тоже подробно разбиралось все время от оглашения короткого списка до вчерашнего дня. Писали разное. Говоря просто, "Цветочный крест" - это любовный роман с персонажами из эпохи царя Алексея Михайловича, но с языком и проблематикой фанатского фикшена. Знаете такой отдельный и очень популярный жанр сетевой литературы – когда обычный школьник берет какой-нибудь сюжет из масскульта ("Секретные материалы", "Гарри Поттер", "Сумерки") и дописывает его, насколько хватит фантазии и терпения? Обычно этим действительно занимаются подростки, и все любимые истории они, как правило, разворачивают в одну сторону. Выясняют, кто, как, где, когда и с кем спал. Придумывают самые невообразимые комбинации. Упорно пытаются соответствовать языку оригинала, но с досадным постоянством рождают стилистических чудищ. Если это фанфик, к примеру, по Гарри Поттеру, то в тексте непременно будет и дрожащая плоть, и плащ-невидимка, небрежно накинутый на тонкий мальчишеский стан.

Особый вид фанатского творчества – так называемый слэш. Это истории о гомосексуальных отношениях популярных телегероев (Стар Трек, Старски и Хуч), которые уже больше полусотни лет пишут англоязычные графоманши. Тут важно, что типичная создательница слэша – американская домохозяйка, как мы их себе представляем: толстая и недалекая невротичка с невыразительным лицом. Специалисты считают, что, фантазируя на тему сексуальных отношений между телевизионными мачо, американские гражданки таким образом ослабляют давление патриархальных ценностей.

Теперь, когда "Русского Букера" вручили Елене Колядиной с ее катавасией, можно сказать, что в смысле патриархальных ценностей в российской литературе тоже стало посвободнее.

Потому что, выражаясь традиционным – патриархальным – языком, роман "Цветочный крест" - это бессмысленная галиматья, беспомощное графоманство.

Это история о набожной девице Феодосье, потерявшей невинность со скоморохом, выданной замуж за богатого солевара, ставшей блаженной и проповедовавшей языческую чудь, но растерзанной попами якобы за ведьмовство. Весь сюжет взялся из какой-то популярной книжки, где было написано, что в 1672 году в городе Тотьме женщина по имени Феодосья была сожжена по обвинению в чародействе.

Вокруг этого нехитрого эпизода Колядина и закрутила свое дикое словотворчество.

"Бысть один молодец, Митрошка. Бысть он не то, чтоб дурак, а так — балда… И было у балды две елды. А только прошел между девиц нерастленных и жен-мужатиц слух, что зело силен Митрошка в любовной колотьбе. И то… Вторгнет Митрошка уд срамной в женско ложе, скокотает на жене, сколько одна елда может. А как истицает первая жила становая, Митрошка второй уд в лоно ввергает и опять скокотать принимается. И таким-то двойственным мехирем наш балда самую муженеистовую жену и злострастную девицу ублажает".

Беда тут не только в том, что из таких вот пассажей и состряпан весь роман, что это не пикантный каприз писательницы, а самое что ни есть мясо текста. То есть худо не только то, что читать в "Цветочном кресте", кроме бесконечных соитий и скоктаний, в общем-то, не о чем. В самой эротике, в этом матерном карнавале нет ничего плохого – было бы это красиво и убедительно. Но ведь это и не красиво, и не убедительно, а напротив несуразно и очень тоскливо. И главное – что бы ни говорили члены жюри о потрясающем языке Колядиной, - все это никакая не языковая игра, не стилизация хотя бы в духе Сорокина, а просто безграмотный и ужасно напыщенный текст.

Коллеги подробно писали и о непонимании смысла слов, которые берется употреблять Колядина (то же "скоктание" и "становая жила" обозначают на самом деле щекотку и позвоночник, а не то, что подумала писательница), и о неспособности романистки справиться с исторической грамматикой, о ее стилистических ляпах, которые можно найти на каждой странице.

Большинство читателей и почти все литераторы и критики просто не поверили, что главный приз вручили именно этой книге. Но ни жюри, которое активно рекомендовало Колядину публике еще на оглашении лонг-листа, ни сама писательница не видят тут никаких проблем. Наоборот, Колядина говорит о том, что очень старалась сделать язык красочнее, и просит не сидеть над ее текстом со справочником, потому что «работа со словом — это зона ее полной свободы».

Все, кто хоть как-то следит за современной литературой, тщетно пытаются понять: почему? Версии выдвигают самые разные. Кто-то вспомнил Дмитрия Быкова, который в своей недавней колонке предположил, что отвратительное состояние российского кино – следствие осознания студийными боссами краха всей политической системы в России, и нежелания скрашивать ее последние дни чем-то стоящим. В противном случае финансировались бы совсем другие фильмы, а премии давали бы не Колядиной, а Гиголашвили или хотя бы Пелевину.

Кто-то обратил внимание, что в этом году истекает пятилетний контракт "Русского Букера" с компанией British Petroleum, которая давала деньги на призы и банкет. Кто подхватит многострадальную премию и станет уже пятым ее хозяином - можно только гадать. Но то, что члены жюри захотели сделать яркий отчаянный жест напоследок, кажется правдоподобным.
Впрочем это все не то, не то.

Послушайте. Елена Колядина - не только колумнист газеты Metro, репортер "Комсомолки" и "Голоса Череповца", о чем особенно любят вспомнить критики. Елена – писательница с биографией, у нее в портфеле 11 книг; кучу дамских рассказов она написала для Cosmo еще в 1990-е.

Работая в главном органе российского феминизма, будущая обладательница "Букера" увлеклась женским движением, стала покупать тематические книги, делать вырезки из газет и журналов, особенно про ведьм, как героиня Шарлотты Генсбур из "Антихриста" фон Триера – главного фильма десятилетия про феминизм. Написала роман "Цветочный крест", в котором, как и в "Антихристе", героиня, чтобы возвыситься над плотью, отрезает себе клитор. Книгу романистка распечатала на принтере и отправилась ходить по редакциям толстых журналов, которые ей все отказали (мужчины!). Потом текст попал в интернет, его заметили в журнале "Вологодская литература", напечатали и выдвинули на "Русского Букера". Дальше вы знаете.

Писательница Елена Колядина объявлена лауреатом независимой литературной премии "Русский Букер" за произведение "Цветочный крест".

Тут важны две вещи. Во-первых, за все это время (роман пролежал в столе восемь лет) у Елены не возникло мысли, что, может быть, дело не издательствах, которые мешают ей идти к цели, а в том, что роман плохой. В свое время Алексея Иванова, автора "Сердца Пармы" тоже сильно обидели редакторы. Но тот, хотя и затаил злобу, все же стал много работать и вырос в большого писателя с превосходным чувством языка. Колядина пошла другим путем. Она просто ждала и верила в свою судьбу. Не зря ждала – в какой-то момент на горизонте появилась коллега и экс-Букеровский номинант Галина Щекина, она передала рукопись "Цветочного креста" в Вологодское отделение СП для обсуждения.

Во-вторых, мыкаясь со своим романом, Колядина не превратилась в такую типичную неотмирную поэтессу, отринувшую женственность ради искусства. Наоборот, как и ее американские коллеги, Елена даже в процессе творчества не забывала о плите, стиральной машине и гладильной доске.

"На плите постоянно что-то кипит, - говорит писательница, - вот сейчас, например, я готовлю солянку, а иногда это может быть и борщ или еще что-то. В общем, пока я пишу, параллельно идет процесс приготовления еды". Отрываясь от кухни и ноутбука, Елена читала Пелевина и Павича, смотрела "Секс в большом городе", по ее собственным словам какое-то рекордное количество раз.

Эта тактика оказалась правильной. Непонятно, что это было – помощь сестер-ведьм из тайного феминистского ордена, растворившегося в литературной тусовке, или поворот незримого маховика эпох от патриархата к матриархату – но, вопреки логике, "Цветочному кресту" дали приз. Теперь важнее, какие это будет иметь последствия.

Что нам принесет женская эпоха в литературе? Очевидно, более мягкие формулировки: не глупость, а эксперимент; не невежество, а поиск и творчество. Возможно, меньше внимания будет уделяться мастерству и больше – выражению "живых чувств". Писательницы обязательно будут поддерживать друг друга и помогать донести свои мысли до читателей. Громче зазвучат гендерные темы. И главное - чтобы никто не ссорился.

"Дорогие подруги! Если ваша мечта – стать писательницей, не отказывайтесь от нее,"- пишет в своем блоге Колядина. В самом деле, не надо отказываться – в литературе для всех найдется местечко. Тем более что Елена пообещала часть своей премии отдать журналу "Вологодская литература", когда-то поверившему в нее. Так что впереди нас ждет еще много новых и интересных имен писательниц, полет их фантазии, их чувства и работа со словом.

Михаил Шиянов

РИА Новости
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе