«Не ждите, что Вы увидите здесь красивых декораций, костюмов и красок. Этот фильм показывает жизнь российских городов такой, какая она есть, и именно своей реалистичность и подкупает. Просто прекрасный фильм для всех ценителей настоящего кино, а не заполонивших наши кинотеатры клонированных американских фильмов. Один из лучших фильмов этого года. Всем смотреть обязательно!», — пишет один из зрителей. «Я просто удивляюсь тому, что безнравственность, тупость и хамство стали всеобщей потребой, и как это радует всех! Неужели же это фильм? Неужели же он стоит нашего времени на его просмотр? Стыдно, что с экрана льется всякая мерзопакость, пошлятина, взятая из худших образцов бытия», — с жаром возражает другая зрительница.
И, наверное, не новой будет мысль, что этот фильм — не только и не столько о спившемся школьном учителе, жена которого сначала мучается от безденежной беспросветности провинциальной жизни, а потом и вовсе уходит к его лучшему другу, но даже в этом поступке выглядит честнее и человечнее его циничных любовниц; ученики за редкими исключениями ненавидят или презирают, а сам он не способен взять на себя ответственность ни за семью, ни за искренне полюбившую его школьницу Машу. Этот фильм — о России.
Серой, заснеженной, провинциальной, с грязными балконами и оптимистичным лозунгом на железнодорожной станции: «Счастье не за горами» на фоне низко нависшего неба. России, роскошной и величественной в своей природе, но при этом по большей части — бедной, с проржавевшими заброшенными судами на замёрзшей реке, привыкшей к своей разрухе и потому — пьющей, и пьющей много. По-интеллигентски нерешительной, безответственной и в то же время удивительной щедрой в своей нищете (ведь не каждый так легко отпустит к другому свою жену). С тонкой и ранимой душой, своей ранимостью способной причинить окружающим кучу бед, и с высокими нравственными принципами, порой реализуемыми, но только на трезвую голову. А ещё — мечтающей о святости. Не претендующей на неё с фарисейской гордыней, а именно мечтающей, по-детски, наивно заявившей устами главного героя Виктора Служкина: «Хочу жить, как святой». Потому что, в самом деле, когда ничего больше нет, остаётся только святость.
Только святой, равно как и учитель, из героя всё же не выходит, потому что потуги к святости заканчиваются прекраснодушными мечтами и вечной тягостной рефлексией, так не преломляющейся в поступки. Служкин не может найти в себе силы воли даже для того, чтобы отказаться от случайной связи, не может справиться с собой и не напиться в опасном походе, ставя под нешуточную угрозу жизнь учеников, за которых должен был отвечать.
И мы, взрослые и трезвые, конечно, понимаем, что никакими страданиями, рефлексией, юродством и мечтами нельзя оправдать преступную безответственность, ценой которой едва не стали жизни детей. И так очевидно, что легко рассуждать о душевной тонкости, видя её на экране, и совершенно невозможно делать то же самое, будучи, например, родителем ребёнка, сплавляющегося по бурным уральским в сопровождении подобного «географа».
Антон Ломаев. Иллюстрация к роману Алексея Иванова «Географ глобус пропил»
Но невозможно — нам, а возможно ли Богу, Который, как известно, «и намерения целует»? И первая реакция — тоже ответить нет, и с умным видом процитировать, что «вера без дел мертва», что Евангелие должно выражаться в поступках, а мнить о себе человек может всё, что угодно. Но разве каждый из нас порой (а бывает, что достаточно часто) не похож на этого самого Географа? Да, мы не пьём запоями, мы не бросаем чужих или своих детей на смертельно опасных водных порогах. Но как часто мы, точно зная, как нужно жить или поступать, не делаем этого, даже когда искренне хотим? Как часто мы понимаем, что не в силах изменить то, что ненавидим в своей жизни — какие-то свои, личные ржавые суда, грязные балконы, несчастных жён, бесконечную снежную серость, и лишь с надеждой смотрим на плакат, бойко сообщающий, что «счастье не за горами»?
И в такие минуты мы точно также понимаем, что нам оправдаться перед Богом нечем — совершенно нечем, и даже то, пройдёт катамаран с детьми последний порог, или его навсегда накроет волной — зависит не от нас. А мы можем только беспомощно смотреть на это с горы, и у нас в запасе будет лишь пара слёз, полуюродских выходок, заменяющих поступки, нереализованные намерения и одна сплошная нищета — если не материальная, то духовная. И нас, наверное, тоже нельзя в таком случае оправдать, но ведь христианин и не ищет оправдания. Он ищет прощения.
И потому немощь главного героя — это и наша немощь. Да, критики правы фильма в том, что не вся Россия такая — разорённая, пьющая и не способная в своей жизни ничего изменить. И хочется надеяться, что у каждого из нас моментов безысходности не так много, и что люди порой способны на ответственные поступки. И всё же «Географ глобус пропил», на мой взгляд, не депрессивная картина как минимум потому, что она показывает — даже в моменты крайней немощи ситуация не безнадёжна. Дети, ещё вчера бывшие, по выражению Служкина, «тупой серой биомассой», вдруг становятся личностями и справляются с бушующей стихией, и девочка Маша всё же научается жить без своей сильной и трагической любви к учителю, а главное — где-то невидимо присутствует Бог, и он не допускает самого страшного исхода. А значит, и для нас, нищих и разорённых, тоже возможно счастье, и оно — не за горами.
Ксения Кириллова
Православие и мир