Каждому по понятиям

Почему на Сахалине артхаус понимают лучше, чем в Москве

С 24 по 29 августа в Южно-Сахалинске впервые прошел международный кинофестиваль «Сахалинский экран». Фестивальное движение началось здесь в прошлом году, когда в рамках «Сахалинского экрана» на остров привезли наши комедии разных лет. Теперь у фестиваля появился международный конкурс (девять фильмов, только три из которых российские), международное жюри и московская команда организаторов. Местные здесь только зрители.

Почетный президент кинофестиваля Алла Чурикова и губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин

Фото: Геннадий Авраменко/фестиваль «Сахалинский экран»

В фойе кинотеатра «Комсомолец» на двух плазмах крутится трейлер к фильму «Неудержимые 2». Под ними рядком сидят билетерши. По углам — зрители. Все ждут сеанса, в котором объявлен фестивальный фильм «4.44. Последний день на Земле» культового американца Абеля Феррары.

В фойе медленно, с трудом заходит старик лет восьмидесяти.

— А…? — обращается он к билетершам, делая неопределенный жест в сторону зала.

— «Последний день на Земле», — с готовностью говорит одна.

— А…?! — поражается старик.

— Последний. День. На Земле, — услужливо повторяет билетерша.

— А… — покорно тянет старик и достает пенсионное удостоверение, в которое вложены деньги.

— Да вы присядьте, еще рано, — успокаивает его билетерша. — И фестивальные фильмы бесплатные. — Она широким жестом обводит фойе, в углу которого девочка постарше учит девочку помладше тонкостям современного кинематографа: «Рок-ки Баль-Бо-а, ударение на “боа”».

На открытии ведущий и режиссер церемонии Алексей Агранович предупредил зрителей:

— Большинство фильмов, которые покажут на фестивале, вряд ли когда-либо будут идти широким экраном в Южно-Сахалинске, да и в Москве тоже.

Фестивальное кино, добавил он, вообще не для развлечения, а для того, чтобы чувствовать и страдать. Так что, мол, не отлынивайте.

Сахалинцы отнеслись к этому напутствию крайне ответственно. За шесть фестивальных дней они посмотрели 64 артхаусных фильма. Если фильм был грустный, плакали всем залом, включая японцев, всхлипывавших под финальные титры картины «Я буду рядом» Павла Руминова. Если смешной — смеялись в голос, даже если действие происходило в Индии и в казахской деревне, как в фильме Зигфрида «Детские истории». Если страшный — кричали и падали в обморок, как на фильме закрытия «Харакири» Такеши Миике, где парень вскрывает себе живот тупым бамбуковым мечом.

После «Харакири» к нам, московским, ждущим такси у кинотеатра, подошла местная женщина и сказала:

— Ну что же вы нам такие тяжелые фильмы привезли! Вот «Материк» я смотрела — вся слезами облилась, теперь «Харакири» — троих на «скорой» увезли… Хорошие фильмы, спасибо вам. Но в следующий раз привезите нам фильмы полегче.

Те, кто имеет дело с кинопроцессом в столице, отвыкли и от таких непосредственных, физиологических реакций, и от серьезного отношения к кино вообще.

— На Сахалине вовремя начинают киносеансы, это для меня главный сюрприз, — говорит программный директор фестиваля Алексей Медведев. — Я пришел в 19.32 представлять сеанс, который заявлен на 19.30, смотрю — а он уже начался. И я понимаю: да, вот это серьезно, люди начинают вовремя, как в Каннах, как в Берлине. Почему — непонятно. Почему в Костроме даже в советское время водители пропускали пешеходов, а в Москве этого никто не делал?

Почти все хорошие региональные кинофестивали делаются из столиц. При этом самым важным итогом таких фестивалей почти всегда становится взаимное удивление столичных и местных: оказывается, мы ничего друг о друге не знаем. Бухгалтер Маша, переехавшая на Сахалин из Перми три года назад, объясняет мне:

— Фестиваль же не только для народа, но и для области — чтобы о нас знали, что мы вообще существуем. Я когда в Перми на почте отправляла сюда посылки перед отъездом, меня спросили: «А Сахалин — это вообще Россия?» Я была в шоке: вы же почта, вы что, Россию не знаете?!

В местном парке за пивом девушка кокетливо обсуждает с парнем группу «Мираж» («Новый коллектив, новые голоса, но музыка та же, е… твою мать, бл…»). Из «скорой», припаркованной у больницы, выходит усталая женщина с портфелем и говорит водителю: «Не понимаю, как он мог выпасть…» Я иду по этой улице, на одной стороне которой больница, а на другой пожарная часть, отсмотрев пять фильмов, герои которых медленно и мучительно умирают.

Казалось бы, все это совершенно разные культурные реальности. Но, выходя с душераздирающего и одновременно очень светлого фильма «Самурай без меча» (герой которого полтора часа пытается рассмешить юного принца, а потом, опять-таки, умирает), я вижу заплаканную женщину, которая растерянно повторяет в пространство:

— Вообще… вообще… — и понимаю, что, несмотря на весь мой опыт кинокритика, единственное, что мне по-настоящему хочется сказать об этом фильме, — это ее растерянное «вообще». Две разные культурные реальности оказываются одной.

Единственными зрителями в Южно-Сахалинске, неготовыми смотреть сложное иностранное кино, как ни странно, оказались члены жюри под председательством Леонида Ярмольника. Они присудили все призы международного фестиваля, кроме одного спецупоминания, двум российским картинам — «Конвою» Мизгирева и «Я буду рядом» Руминова, — полностью проигнорировав и «Самурая без меча», и, собственно, лучший фильм конкурса, тонкую ироничную притчу иранца Мани Хагиги «Скромный прием» (о загадочной парочке, которая раздает деньги жителям гор, постепенно переходя от благотворительности к манипуляции и насилию).

При этом победителем зрительского голосования стал француз Зигфрид — режиссер фильма, в котором дети полтора часа говорят на хинди и казахском и ничего особенного не происходит.

Получая приз, Зигфрид сказал по-русски:

— Я люблю много сахалинский Сахалин… Красивая люди…

Люди ответили ему аплодисментами. Тогда он разразился речью на смеси французского, английского и русского, а в конце спросил у зала:

— Ты понимаешь?

— Да! — хором ответил зал.

Юлия Идлис

Русский репортер

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе