Фото: Юлия Майорова
Это на самом деле очень просто. Хотя, когда мне предложили пробоваться, я тоже удивился, потому что вроде где Герман и где я — не с точки зрения актерского мастерства, популярности или известности, а с точки зрения того, что я работаю, как принято говорить, в легком жанре. Хотя с годами это постепенно меняется... Но тем не менее Герман — классик. И весь такой серьезный. Всегда такой проблемный. Но ответ на вопрос «почему я?» нашелся очень скоро, потому что он всегда снимал, грубо говоря, комиков в другом качестве. Открывая другую грань артиста. Он этому правилу никогда не изменял. До меня были и Ролан Быков, и Андрей Миронов, и Юрий Никулин. Исключением, пожалуй, является только «Хрусталев, машину!».
СУ тебя были конкуренты на эту роль? Кто пробовался еще?
Были. Герман хотел снимать эту картину еще в 1968 году. Тогда проект закрыли из-за чешских событий. И вот недавно мне рассказали, что на роль Руматы тогда Герман планировал Владимира Рецептора. В Риме на пресс-конференции я пошутил, сказал, что Герман не стал снимать в 1968 году, потому что ждал, когда я вырасту.
СПереход из амплуа комика в трагика для актера мучительный процесс?
Не очень, нет. Мое «комическое амплуа» — это, в общем, приросший имидж. Мы все, особенно актеры, находясь среди людей, в обществе, стараемся соответствовать ожиданиям окружающих. В повседневной жизни мы наедине с собой только, извини, в кровати, в туалете или в окружении совсем близких людей, которые знают нас много лет не такими. Перед ними не надо выпендриваться, и ты превращаешься в абсолютный натюрель. А в обществе любой воспитанный человек делает над собой усилия, чтобы не грузить людей, быть чуть легче, общительнее и как бы приятнее. Понимаешь? Поэтому у меня в фильме никаких проблем не было. Пригласив меня играть Румату, Алексей Юрьевич просто убрал эту «надуманную приятность», желание понравиться, он хотел, чтобы герой был абсолютно нормальный и естественный. В картине это отчетливо видно: Румата ни перед кем не выпендривается, он или выполняет задание, какую-то задуманную им интригу, или должен кого-то убедить, поставить на место, справиться с кем-то или чем-то. Он все время очень естественно себя ведет, это состояние абсолютно самодостаточного, уверенного в своих возможностях человека, контролирующего ситуацию. Румата никак не рисуется… Я тут недавно очень правильно сформулировал, неожиданно для себя: чем сложна для зрительского восприятия картина «Трудно быть богом»? Она, конечно, сложна. Но сложность, знаешь, в чем? В том, что Алексей Юрьевич со зрителем не заигрывает. Он не пытается зрителю угодить...
СЭто мягко говоря.
Герман настоятельно показывает нам, как он видит жизнь, свой собственный ракурс. И хочешь — смотри глазами Германа на это, находи совпадения со своей точкой зрения, своим видением. Не хочешь, не можешь — не вопрос, не смотри. Мне часто задают вопрос: почему зритель из зала уходит? Кто-то не выдерживает этой грязи, экскрементов и крови, всего этого вперемешку. Говорят, такое ощущение, что в зале запах дерьма и смерти появляется. Так это значит, что режиссер — гений, если появляется это ощущение!
СМне приходилось читать рецензии, авторы которых пишут, что крайне негативное представление о мире и человеческой сущности, отраженное в фильме Германа, не имеет отношения к объективной реальности, а является лишь отражением состояния его собственного сознания, мироощущения, фактически его диагнозом.
Нет, это не внутренний мир Германа! Это его видение, как обстоят дела в нашем мире. Видение предельно четкое, концентрированное и объективное, как рентген. При этом оригинал — роман Стругацких — этим рентгеновским свойством не обладает, или, точнее, оно глубоко спрятано. Стругацкие написали очень умную, толковую, изысканную сказку, фантастику. Для того чтобы в 60-е книгу можно было издать, они придали роману форму фантастической притчи. В чем гениальность Стругацких? Они взяли форму, которая на первый взгляд для ханжей абсолютно безопасна, но внутрь натолкали очень опасных по тем временам смыслов. Я в школьные годы читал «Трудно быть богом». У нас в классе книга была популярной — я следил за сюжетом, у меня был интерес, победит Румата или не победит, как будут вообще развиваться события. При этом я совершенно не обращал внимания на какую-то там внутреннюю эволюцию Руматы, на лирические отступления или на то, какой скрытый смысл авторы вкладывают в описание планеты, на ее ужасы и странности. Это пришло со вторым, третьим прочтением. Это происходит, когда мы взрослеем, что-то понимаем про жизнь, понимаем, до какой степени талантливы братья Стругацкие. Герман полностью обнажил, расшифровал Стругацких, шелуху снял, украшательства и камуфляж и оставил суть: то, почему собственно они написали эту книжку. Именно в этом «германовское прочтение», «германовская трактовка». И ровно насколько изменилась степень свободы слова, вообще наша жизнь, настолько же обнажились и подтвердились опасения авторов. В этом смысле, слава Богу, что Стругацкие, а точнее Борис Натанович, разрешили Герману, глубоко уважая его, поступать со своим произведением так, как ему заблагорассудится. Алексей Юрьевич очень многое изменил. Например, финал. Румата же остается на этой планете, не возвращается на Землю, но почему?
СА действительно, почему?
Один ответ я, как исполнитель этой роли, знаю. Он не хочет возвращаться на Землю, он не хочет возвращаться к тем людям, которые так похожи на окружающих его «инопланетян» Арканара, которых он не может изменить и переделать.
Фото: Юлия Майорова
СТы имеешь в виду, он не хочет возвращаться к вещам, которые видел в предельной и даже запредельной концентрации?
Да, изучив предмет, настрадавшись и намучившись на чужой планете от бессмысленности и безрезультативности своих попыток что-то изменить, Румата все понял про свою планету, про то, что земляне мало чем отличаются от этих средневековых оборотней.
СПохоже, в этом и суть.
Увы. Я не сомневаюсь в проницательности зрителя и его способности понять суть произведения, но, если честно, думаю, что очень немногим это удается. Надо обладать, если хотите, определенным мужеством и смелостью соединить это со своей жизнью. Тем более что сюжет прочерчивается в картине пунктирно, и он для Германа не очень важен. Я думаю, что нежелание Руматы возвращаться домой и есть самое главное в фильме. И когда он остается на этой планете, встает еще один вопрос: может быть, вообще бессмысленно появляться в мире Руматам, которые пытаются тут что-то переделать? Но тем не менее, независимо от нашего желания или разумения, Руматы зачем-то периодически появляются в истории человечества. Именно благодаря этим героям вообще цивилизация двигается вперед. Они всегда неугодны системе, они всегда опасны, они мощная оппозиция, альтернатива, меняющая нашу жизнь. Причем их мотивация простому обывателю не очень понятна: денег у Руматы немерено, его убить невозможно, он — бог в их представлении, но чувствует и переживает все как самый обычный, нормальный человек с сердцем и душой. Он лезет в самую гущу дерьма и пытается расчистить эти авгиевы конюшни. Герман задает нам вопрос: зачем Румата это делает? С рентгеновской тщательностью следит, исследуя природу исторических ошибок и тщетности наших попыток изменить мир к лучшему. Выбраться из этого невозможно, несмотря на неуязвимость и деньги.
СНевозможно выбраться из дерьма?
Ну, не дерьма, а всего фальшивого, наносного. Сейчас объясню… Вот я к тебе на интервью приехал на «Мерседесе», кстати, на который сейчас почему-то опять должны повыситься налоги.
СТы имеешь в виду налог на роскошь?
На роскошь, да. Я в 60 лет езжу на «Мерседесе» — это считается роскошью. Наверное, мне надо ездить на «Ладе Калине». Тогда я буду уважаемым демократом. Идиотизм невероятный!
СА при чем здесь Герман?
Сейчас поймешь. Вот у нас есть ноутбуки, айфоны. На нас с тобой «Прада», «Пол Смит» «Армани» и т. д. Но от этого ничего не меняется! Это прикид, декорации, камуфляж. Суть человеческих взаимоотношений остается неизменной. Абсолютно изменилась скорость обмена информацией, да? Все происходит в доли секунды, а раньше происходило месяцами, иногда годами. Вот что изменилось. То есть скорость вырастания зла, или сговора, вообще какой-либо акции исчисляется секундами. В чем невероятная опасность сегодняшнего мира? Если раньше можно было как-то подумать, переночевать с информацией, то сегодня все именно здесь и именно сейчас. Например, я представить себе не могу состояние Путина в последнее время.
СВ смысле «трудно быть богом»?
Ты иронизируешь, а в 2000-х годах были написаны десятки статей о том, что Герман на самом деле снимает фильм, где Ярмольник играет Путина. Я про кризис на Украине хочу сказать. Я сейчас Путину невероятно сочувствую, сопереживаю. Представляешь, какая ответственность в принятии решений! А надо принять единственно правильное решение в этом конфликте. Вот тебе абсолютные Стругацкие. Вот тебе абсолютное «Трудно быть богом».
СЕсть мнение, что Путин тоже находится в космосе.
Ну, может, ему оттуда виднее?..А нам всегда все не нравится, мы всегда все критикуем!
СТы тоже критикуешь?
Я?! Я поддерживаю! Я больше скажу. Если бы меня спросили, что ты предлагаешь в ситуации с Украиной? Притом что я немножко знаю ситуацию, я учился во Львове и практически был 10 лет ситизеном. Я знаю, кто такие бандеровцы, не понаслышке знаю.
СИ кто они такие?
Это люди с абсолютно другим составом хромосом.
СС каким «другим»?
Это люди, которые без объяснения причин ненавидят русских. Ненависть по национальному признаку — это вообще необъяснимо, это сродни какому-то звериному инстинкту.Это свойство странных, обозленных, ничего не помнящих людей. Я этого никогда не пойму.Это идет от необразованности, от отсутствия воспитания, нормальной семьи, от безделья, от преступной распущенности и безнаказанности. Это не враги, они бандиты, и бороться с ними надо как с бандитами.
СКак именно?
Их просто нужно, как говорит ВВ, «мочить в сортире». Если человеческого языка не понимают… Потому что объяснить этим людям что-либо трудно. Такого, может быть, надо ударить два-три раза или наказать, он тогда, может, хоть одну книжку прочтет и что-нибудь поймет из истории своей же семьи, своих предков. Если память отшибло, лечиться надо…
СА бандеровцев на Украине действительно так много, как об этом сейчас говорят?
Я не знаю, сколько их, но это у них точно сидит в крови. Когда они общаются с тобой, вроде все нормально, но это только видимость, обман. Это как вулкан, который все равно рванет. Если даже сейчас урегулировать ситуацию, она опять возникнет через 5-10 лет. Даже если силой локализовать сейчас все эти конфликты, они будут тлеть и вспыхнут опять. Конечно, это внутренняя проблема суверенного государства, но если речь идет о защите русских и русскоязычных, это наша забота!
Фото: Юлия Майорова
СКакое решение ситуации предложил бы ты?
Я бы предложил провести референдум на Западной Украине, которая десятилетиями, веками мечтает быть в составе Австро-Венгрии, Польши и т. д. Я бы провел референдум и отпустил их. Они должны сами разобраться и решить, с кем они. Или они вообще самостоятельные и строят свою экономику, беря кредиты у Международного валютного фонда или у России, и так далее. Восточная Украина может быть отдельной страной, и Крым может быть отдельной страной. И это, безусловно, решить должны жители этих территорий. И тогда все нормализуется.
С«Берите суверенитета, сколько сможете?»
В идеале — да. Но пока восточные ребята дерутся с западными. При этом западные националисты ведут себя, как бандиты, выпившие в подворотне. Их надо просто ставить на место. Это такое пьяное хулиганство или хулиганство под наркотой. Поэтому в этом смысле все, что на сегодняшний день предлагает Владимир Владимирович, вплоть до введения войск, я поддерживаю. Нельзя допустить, чтобы гибли люди. А другого способа я не знаю. Уговорами это решишь пока не получается. Ну все, сняли эту тему.
ССняли.
Хотя я понимаю, что мы затронули Украину неслучайно.
СЭто несомненно. Оба признанных мастера своего жанра мочат врага в сортире.
Опять иронизируешь. А «Трудно быть богом» — про это. Правда, «Трудно быть богом» вообще про все, и это только малая частичка смысла, который в нем заложен. Это фильм про всю нашу жизнь. Про войны, голод, возрождение, искусство, стихи, про все.
СЗрители сетуют на то, что невозможно добраться до высоких смыслов, заложенных в картине, из-за того, что в кадре постоянно присутствует грязь и дерьмо, и для человека это зрелище просто физиологически трудно переносимо, хочется уйти. Как по-твоему, как следует макнуть зрителя в отхожую яму — действительно единственный способ донести до него идеи высшего гуманизма?
Можно, я просто отвечу? Вот почему в «Трудно быть богом» грязь, нечистоты, а вокруг нас сегодня почти нет грязи, ну такой грязи! У нас все в трубах, все куда-то сливается. А тогда труб не было! Все было снаружи, на виду. А люди-то были такие же...
СКогда «тогда»?
Как бы в Средние века… Мы с Андрюшей Макаревичем, когда были в Кении, ездили в масайскую деревню. У меня фотографии есть. Мы там полдня провели. Масаи живут на дерьме, у них дома из дерьма построены. Только не на собственном, а на дерьме животных… Как это называется?
СКизяк.
Кизяк, да. Он очень хорошо сохраняет температуру. И люди в нем живут, а мух там столько, что они все в мухах. И младенцы, и все взрослые. И мы были все в мухах и быстро уехали. А они так живут! Естественным, натуральным способом. И Герман хотел показать в своей картине, что жизнь в реальности именно такова, что человек живет на дерьме и в дерьме, и это естественно. Не надо думать, что мы с тобой не имеем к этому дерьму отношения, потому что мы такие напомаженные. Эту «напомаженность» он убирает как шелуху. Он в фильме соединяет времена и эпохи. Кто-то задал мне вопрос на пресс-конференции: «А почему там Румата идет с белой розой? Роз в Средние века не было».
СЗабавно искать исторические соответствия, если речь о другой планете.
Герман нарочно дает эти знаки: дерьмо, розы, стихи, виселицы. Это мостик во времени, в пространстве от условной реальности к подлинной.Он элегантно, талантливо дает соединительные вехи. Для тех, кто понимает, считывает... Какая бы реакция сейчас на эту картину ни была, «Трудно быть богом» будет жить своей жизнью, независимо от сегодняшней зрительской реакции. Я говорю так: если зрителям не понравилось кино, эти зрители не должны ставить на себе крест. Пройдет какое-то время — год, два, десять лет, — и они захотят, возможно, это пересмотреть. Те люди, которым кино нравится и которые понимают, насколько оно сложное, уже хотят посмотреть второй, третий раз. Потому что германовское кино вообще — это своеобразная живопись, и нельзя у замечательного большого полотна постоять полминуты и считать, что ты все понял. Этому фильму нужно посвятить время. Там невероятная глубина кадра, замечательная операторская работа Юрия Клименко и Владимира Ильина. Можно сначала увидеть то, что на первом плане, а потом заметить, что на втором, третьем, десятом плане тоже все идеально, «комар носа не подточит». Там все правильно и тщательно выстроено — это не безобразное дешевое сегодняшнее кино, где все происходит на фоне обоев.
Фото: Юлия Майорова
СТы прав, сравнивать нельзя.
Знаешь, я напрягся, когда Умберто Эко сказал, что «фильмы Тарантино — это продукция Walt Disney по сравнению с фильмом Германа». Я фильмы Тарантино очень люблю, он другой, он с планеты Тарантино, а Герман с планеты Герман. Но Умберто Эко сказал это не для того, чтобы обидеть Тарантино, а чтобы объяснить, насколько бывает разное, «другое» кино.
СО людях «с другой планеты». Я недавно прочла подробную биографию своего любимого режиссера Ларса фон Триера. Биограф посвятил много времени рассказам коллег фон Триера и актеров о том, какие провокации, даже гадости устраивал режиссер, чтобы добиться от актера той эмоции, которая была ему нужна. Я слышала, что Герман делал то же самое.
Конечно.
СЧто именно он делал?
Все что угодно.
СНапример?
Он всю жизнь так делал. Ссорился с артистами, годами с ними не разговаривал — об этом много написано. Например, он мучил Людмилу Марковну Гурченко, которая с ним потом долгое время не общалась. Способов было очень много. С ней было так: он целый день ее мучил, мучил, мучил, все время говорил «камера, мотор». А потом оказалось, что пленки не было… Не снимали. После многочисленных дублей он ей про это сказал. Она пришла в бешенство. Он говорит: «Давайте еще дубль!» В бешенстве она сыграла так, как он хотел, чего и добивался. Меня он тоже по-разному доставал. Но… Талантливость издевательств, провокаций Германа заключалась в том, что я никогда не мог угадать, что это преднамеренная провокация. Он был невероятно изыскан. И он перешагивал грань всегда.
СТы можешь об этом рассказать?
Чтобы вывести меня из привычного равновесия, он изобретал разные способы, цеплял за живое. Он мог обидеть моих друзей в разговоре, нарочно, зная, что меня это взорвет. Валеру Тодоровского, Олега Янковского. Порой доходило до драки! Нас разнимала Света Кармалита. Он мог наезжать, говорить какие-то двусмысленности по поводу моей жены. Он точно выбирал, что меня зацепит и выведет из себя. Но я ему все прощал, правда, не сразу, со временем... Простил все еще при жизни. Мы в последнее время были в замечательных отношениях, я научился понимать его с полуслова. Честно признаюсь, мне Алексея Юрьевича очень не хватает, и никто на него не похож, и никто его не заменит.
СНе стало хватать эмоций?
Конечно, это очень интересно с точки зрения понимания, из какого сора растут цветы и как человек, если чего-то очень хочет, добивается этого. Ему не важен способ, главное — результат.
СА с ним кто-то такое проделывал в отместку?
Пожалуй, нет, хотя помню одну смешную историю. Сейчас она, наверное, звучит нелепо, поскольку нет Алексея Юрьевича. А тогда да, получилось смешно. Мы снимали в Чехии, в Раби — это замок средневековый. Работа шла трудная, мы с оператором Юрой Клименко жили в небольшой гостинице на площади. А съемочная группа и Герман — в другой. И вот Герману приснился сон. Ему приснилось, что он умер. Проснувшись утром, он набрал телефон Юры Клименко. А Юра Клименко был такой «человек-аптека». В его номере все подоконники, тумбочки были заставлены лекарствами. Юрий Викторович всегда очень внимателен к себе, например, не спит на левом боку, чтобы сердце не грузить. И вот примерно в 9 утра Алексей Герман звонит Юрию Викторовичу, чтобы рассказать сон. А Юра спит. Раздается звонок, Юра спросонья дотягивается до трубки, произносит: «Але?» И Герман говорит трагическим голосом: «Юрочка, мне сегодня приснился сон, что я умер, и я понял: самое страшное, что я не успел ни с кем попрощаться!» На что Клименко спросонья отвечает: «До свидания!» — и вешает трубку. Сейчас это звучит странно, но тогда мы хохотали до слез. До колик! Вообще всегда, когда Герман говорил, что плохо себя чувствует, что ему больно, я, конечно, понимал, что основания есть, что он не самый здоровый человек. Но я всегда считал, что это тот случай, когда он нас всех переживет. Мне казалось, что Алексей Юрьевич из категории, знаешь, симулянтов таких. Я оправдывал его симулянтство, когда он говорил, что плохо себя чувствует и мы сегодня снимать не будем. Я понимал, что мы не снимаем, потому что он не до конца что-то придумал, в чем-то сомневается и поэтому ссылается на самочувствие. Так было очень часто. И вот я думал, что нас уже всех похоронят, а Герман так и будет снимать свой бесконечный фильм.
Фото: Юлия Майорова
СПолучилось не так.
Помнишь, был анекдот, когда в поезде едет человек, и на верхней полке лежит его сосед по купе, который всю дорогу говорит: «Ой, как мне плохо, ой, как мне плохо...» Человек на нижней полке все это слушал-слушал и заснул, а утром встал и видит, что его сосед умер. И говорит: «А, ты в этом смысле...»
СБыли моменты, когда ты по-настоящему ненавидел Германа, давал себе слово, что больше не будешь иметь с ним дела?
Был момент где-то на седьмом году работы, когда дошло почти до драки, я сорвал с себя железяки и поехал в аэропорт. У меня разговор короткий был. Опа, и в Пулково! И он месяца три рассылал ассистентов, они искали по всей Европе дублера, который был бы похож на меня, которого можно было бы снимать в три четверти, чтобы закончить картину, там оставалось еще достаточно.
СОн всерьез искал или хотел твою реакцию проверить?
Всерьез. Во-первых, он меня сам видеть не хотел. Во-вторых, и я не намерен был общаться. Это продолжалось около полугода. Одним словом, такого урода, как я, нигде не нашли! Но потом Света что-то придумала. Кармалита Светлана Игоревна. Знаешь, проходит время. Уходят эмоции, огонь, отмокаешь понемногу. Почти все потом становится смешной, досадной глупостью...
СА есть что-то, чего нельзя простить гению? Например, хамство?
Гению? Нужно прощать, мы просто обязаны... Когда степень талантливости человека и того, что он делает, оправдывает любой путь достижения замысла, простить можно все.
СРаботая с Германом, ты понимал, что имеешь дело с гением?
Я же не первый день в этой профессии. Я понимал по его реакции, когда он смотрел в мониторе отснятые кадры. И я видел, как он мучается, как скрупулезно всматривается в детали, на которые я, например, и внимания не обращаю. Это Герман, и кино снято на языке Германа, а словарика он не оставил, но буквы-то мы знаем, может, это нас спасет...
СВ чем, по-твоему, заключается гениальность?
Гениальность в том, что это никак нельзя объяснить. Если взять просто профессионала, он все сделает правильно. Но сделает так, как умеют и другие. Гений делает так, как никто! Вроде делает как все, а получается как ни у кого. В этом и есть гениальность, вот это «чуть-чуть», которое решает все.
СВ фильме Германа «чуть-чуть» — это гипернатурализм?
Про натурализм вопрос для меня до сих пор не однозначный. Герман маниакально добивался, как ты говоришь, гипернатурализма в каждой, самой мелкой детали. Я далеко не всегда понимал и мог оправдать способ достижения им аутентичности. Например, меня смущало, что у нас в картине снялось очень много людей из лечебниц, с отклонениями, с удивительными лицами.
СЗачем?
Потому что лица этих людей наполняли кадр правдой и достоверностью. Я считаю, было бы бесценным, если бы этой подлинности достигали актеры, но Герман очень сомневался, смогут ли это сделать артисты, и поэтому не хотел рисковать.
СНу Герман, видимо, понимал, что никакие артисты в данном случае не способны сделать то, что нужно ему?
Он понимал, что положит жизнь, но не заставит актеров так сыграть.Поэтому у нас на площадке очень большое количество времени уходило на то, чтобы больные люди в ту секунду, когда камера доходит до них, вели себя так, как надо. Вернее, никак себя не вели, просто присутствовали. А это было очень сложно, потому что эти люди себя не контролировали, они как малые дети отвлекались на любую ерунду.
Фото: Юлия Майорова
СА не было проблем с тем, чтобы заполучить этих людей на съемки?
Нет, таких проблем не было. Проблема была их снять так, как надо. Он месяцами, годами искал эти лица, и они действительно поразительны. В результате получилось документальное кино, снятое художественным способом. Или наоборот: художественное кино, снятое документальным способом. В этом весь фокус Германа и его гениальность. Гениальность всегда граничит с безумием и с отклонениями. Как правило, гениальные люди очень закомплексованы. Они могут быть гипероткровенны в искусстве, именно в том, чего больше всего боятся, стесняются в жизни, или в том, чего они страстно желали, но что никогда не состоялось. А гении они потому, что у них хватает смелости поверить, что они это — несбывшееся, несостоявшееся — знают лучше всех. Как мне кажется, с годами, благодаря Герману, я стал отчетливо это понимать.
СИ что ты про него понял?
Что он не без комплексов. Я еще о самом главном тебе не сказал. Там, в 2000-2001 годах, как я уже говорил, все считали, что я у Германа в кино играю Путина. Журналисты много писали об этом. Считалось, что Герман снимает кино «Трудно быть богом», и Румата там — это Путин. Что это прообраз молодого, неординарного человека, который глобально реформирует жизнь. Но очень скоро до меня дошло, кого именно я играю.
СИ кого?
Германа. Румата — это Герман. И еще я понял про типаж, лицо — он искал такие ракурсы, чтобы мое лицо было как…
СКак у него?
Нет, не как у него… Он специально искал иконописные ракурсы, хотел показать что-то связанное с Христом… Порой я вообще не мог понять, чего он от меня хочет. Чаще всего наши конфликты возникали из-за того, что он считал, что я неправильно играю реакции Руматы. Я реагировал как Леня Ярмольник в роли Руматы. А он хотел, чтобы я реагировал так, как реагирует он — Герман. Мы очень часто ссорились или, скорее, спорили о том, какая должна быть реакция у Руматы. В 70 случаях из 100 он убеждал меня, что правильнее так, как он говорит. А я ему больше доверял, чем он мне, потому что он режиссер и видит картину целиком, и знает, от чего к чему идет, и как строится логика поведения героя. Поэтому я ему доверял. Иногда мне приходилось верить вслепую. Но иногда и я его убеждал, что органичнее сделать так, как я предлагаю. Было еще одно важное обстоятельство. Дело в том, что Алексей Юрьевич Герман — невероятный собственник. И как человек, и как художник. Он взял произведение «Трудно быть богом», и оно стало его произведением. Они со Светой столько лет его переделывали, переписывали. Это их произведение. Он ведь даже назвать хотел фильм по-другому.
СКак?
«Что сказал табачник с Табачной улицы». Потом была «Хроника Арканарской резни». А я все годы умолял оставить название «Трудно быть богом», потому что это одно из самых красивых названий в мировой литературе. Но он хотел, чтобы его фильм не путали со Стругацкими. Поэтому у нас Киру зовут Ари и т. д. Как в «Королевстве кривых зеркал», наоборот.
СДон Румата — твоя самая крутая роль?
Я про это не думаю, и не мне судить об этом. Обычно, когда я смотрю фильмы, в которых снимался, меня многое не устраивает в том, что я делаю на экране. В этой картине произошла странная вещь: когда я смотрю на экран, у меня нет ощущения, что это я. Мастерство Германа заключается в том, что он сделал меня совсем другим, или открыл во мне что-то такое, чего раньше во мне не проявлялось.
СЕсть какая-то роль, которую ты мечтаешь сыграть?
Есть одна — Король Лир. Но его нужно играть в 45-50 лет максимум. Нужно выглядеть года на 43, тогда это Король Лир. А его, как правило, стариком играют.
Фото: Юлия Майорова
СА почему нужно выглядеть на 43?
Потому что, если Лир — старик, все становится неправильным с точки зрения прочтения шекспировской трагедии. Потому что интересно наблюдать за трагедией человека, которому 42-45, а его дочерям 20.
СВ смысле все молодые и симпатичные?
Да нет! Но одно дело, когда старик, доживая свой век, реагирует на все, что там происходит, и другое дело, когда молодой здоровый мужик реагирует. Это совершенно другая история! В моем случае это время тоже уже уходит, но, может, еще успею... Я даже с Римасом Туминасом об этом говорил. Он сказал, что никогда с этой точки зрения про Лира не думал. Я тоже только недавно это просек. Суть в том, что у нас в 40 лет одна реакция — мы еще можем горы свернуть. А в 60 уже другая. В 60 человек чаще сдается.
СТы считаешь, что Лир не сдается?
Он сломлен обстоятельствами и близкими людьми — и в этом заключается трагедия. Он сдается, хотя еще не старик.