Очень страшное кино

Высоцкий, про которого так и не сняли фильм

О Высоцком ужасно неудобно писать. Самое простое – выдать привычный набор высокопарных банальностей. А можно разъять его на составные части и… с ужасом обнаружить плохого актёра, неряшливого стихотворца и, мягко говоря, очень странного исполнителя.


Но самый горький хлеб у биографа. Ему лучше сразу повеситься. Ибо в руках у него – исключительно «пустая порода», шлак. Сытое детство, «левые» концерты, «шмотки», «загранки», вредные привычки. Ни одного поступка (с большой буквы «п»). Ни одного наезда со стороны «кровавой гэбни». Ни одной статьи с «оргвыводами» в газете «Правда». Репутация «вольнодумца», щекотавшая нервы поклонников, держалась исключительно «на честном слове». Но его, как ни странно, хватало.

Между тем, уникальная способность «производить впечатление», прикидываться тем, кем на самом деле не являешься – сама по себе свидетельствует о незаурядном таланте. И Высоцкий на этом поприще преуспел, как никто другой. Миллионы людей не сомневались в том, что он на самом деле: тянул срок, крутил баранку, пинал мяч, боксировал, пикировал, погружался в подводной лодке, охранял государственную границу, съел Кука, участвовал в Сталинградской битве… Людей не смущало даже вопиющее возрастное несоответствие. Впрочем, это не удивительно. Думаю, если Владимир Путин останется нашим божеством еще на двенадцать лет, поколение моей дочки (ей сейчас пять с половиной) наверняка и его запишет в ветераны ВОВ. Тоже ж талантище! Но разница есть. Всё-таки один из Владимиров – профессиональный лицедей. С него и взятки гладки. Про взятки другого умолчим, чтобы не уклоняться от темы.


Такое 100-процентное отождествление себя с вымышленным героем нарушает определённое негласное табу. В местах заключения фальшивые воровские «звезды» и «перстни» – это серьёзный косяк. На воле подобные фокусы вызывают смутное чувство неловкости. У тех, кто понимает. Не случайно ни одна «героическая» песня Высоцкого не пришлась ко двору в тех профессиональных средах, к которым относилась. Например, «Здесь птицы не поют» Окуджавы фронтовики приняли. А «фронтовые» песни Высоцкого – нет. Хорошо помню свои подростковые впечатления от «кто сказал, что земля умерла?» или «друг, оставь покурить». «Это ж чертовски круто!», – думал я, но привередливые фронтовики упорно слушали сугубо штатского Бернеса, который умел «соблюдать дистанцию». Ну и, понятное дело, ни одну из «приблатнённых» песен Высоцкого ни приняли строгие хранители воровских традиций. Тут уж без вариантов.


Но наш брат – простой советский обыватель – пысал от всего этого кипятком! Я-то по возрасту не совсем подхожу, а поколение моих родителей накрыло Высоцким по полной программе. Что они в нем находили? То, чего им так не хватало – ощущение полноты бытия. Дело в том, что жизнь советского обывателя 70-х не подразумевала яркие поступки и сильные переживания. Тяжелое предвоенное, военное и послевоенное время воспитало в нем условный рефлекс – не высовываться. Только-только забрезжила первая надежда хоть на какую-то буржуазность! Так хотелось румынскую стенку, ковёр, торшер, мягкий уголок и путёвку в санаторий-профилакторий. За эти сокровища советская власть устами товарища Дынина требовала от нас немного – «дис-цип-ли-ну». То есть, отказ от поступка. Цена эта на тот момент не казалась чрезмерной. Как говорится, «спасибо, что живой».


Но человеческую природу не переиначишь. Безумно хотелось и рыбку съесть, и на паровозе прокатиться. Рвануть на груди рубаху, но так, чтобы и в месткоме при этом остаться на хорошем счету. Того же хотел и начинающий бард Володя. И у него получилось… Вообще, главное в Высоцком то, что он – плоть от плоти народа, среди которого возмужал и оперился. Орел! А почему такой маленький? «Болел», – отвечает хитрый воробушек из анекдота и нахохливается…


Высоцкий – это «пушкин» брежневского обывателя, его «всё». А заслушанные до полного размагничивания записи – это энциклопедия романтических фантазий пугливых кухонных совков. Какими они хотели себя видеть? Какими-то такими: «Рррвусь из силлл! Из всех сухожилллий!» А какими были на самом деле? Да, в общем-то, нормальные люди. «Квартирный вопрос», правда, их немного испортил. И дефицит товаров народного потребления. Особенно импортного производства. Особенно производства капстран. Гэдээеровские еще ничего. И югославские. Но вы же понимаете: фирма – есть фирма...


Высоцкий – трубадур героев Сорокина («Очередь», «Норма»). И немного Мамлеева. Настоишься вот так в очереди за венгерской курицей, насидишься на отчетно-перевыборном собрании, натрясешься в общественном транспорте, придешь домой – там ты сидишь. Ну, и меня, конечно, Зин, сейчас же тянет в магазин. А там друзья... Дальше – понятно.


У совка «с претензией на интеллект» было два любимых автора. Вернее три. «Ильф энд Петров» и Владимир Высоцкий. Их не цитировали, ими разговаривали. У Галича я знаю только одну, действительно, «народную» песню – про товарища Парамонову («а из зала мне кричат: давай подробности»). У Высоцкого таких десятки, если не сотни. Из них можно составить фразеологический словарь советского обывателя (по-моему, кто-то даже это делал). Довольно убогий, надо признаться.


Но в этом нет вины Высоцкого! Какой приход – таков и поп. Каков народ – таков и трубадур. Высоцкий был плох ровно настолько, чтобы идеально – в притирку! – совпадать с коллективным бессознательным своего неказистого народа. Шкура должна быть просто скроена и грубо сшита, чтобы в нее мог влезь любой – от сантехника, до члена-корреспондента. Влезь, и самому гореть в танке, падать на нейтральную полосу, трепаться по телефону с Мариной Влади и слушать скорбную тишину в ответ на «оставь покурить». Чуть тоньше, чуть умнее, чуть талантливей, чуть честнее – и всё: пиши пропало! Чары рассеются. Люди начнут вслушиваться, думать, оценивать, критиковать. А должны сосредоточенно внимать бубну шамана. И только...


Почему я так беспощаден к «народному кумиру»? Наверное, потому что у меня нет ностальгии по «золотому брежневскому веку». Я знаю, что многим в том времени было уютно и комфортно. В том числе, благодаря сеансам психотерапии «доктора Высоцкого». В принципе, мне нетрудно мысленно накинуть себе десяток лет и взглянуть не него «как бы влюблёнными» глазами. Лексика, конечно, изменится, но суть останется той же – «спасибо тебе, Владимир Семенович, за нас возвышающий обман!» Если по-честному, то иначе не выйдет. А не по-честному я не умею…


Так или иначе, всё вышесказанное не имеет никакого отношения к кинематографической ленте «Высоцкий. Спасибо, что живой». В отличие от самого Высоцкого, фильм этот прост, как кувалда. И описания заслуживает соответствующего.


Начнём с того, что он не про Высоцкого. Высоцкий – тут лишь модный бренд. «А чё б нам его не поюзать?» – спросили себя предприимчивые кинематографисты. И поюзали. Не знаю, кто трудился над сценарием… В титрах, вообще-то, значится «Никита Высоцкий». Но в них же сказано, что роль Владимира Высоцкого сыграл Владимир Высоцкий, который, как известно, умер. Так что титрам мы верить не будем. Доверимся интуиции.


Итак, сценарий. Главный герой – благородный чекист с широким русским лицом и вмятиной на черепе. Нелегкая служба на поприще плаща и кинжала завела его в пустыню. Где «хлопковая мафия». Но душа его светла, совесть – чиста, а взгляд – задумчив, как у Штирлица. Чувство прекрасного чекиста подвергается суровому испытанию – нужно прищучить девушку-наркокурьера. Но нет! На такое он пойтить не может! Потому что порождение доктора Франкенштейна с криво пошитым лицом и бурыми «дорожками» на венах бубнит что-то невнятное из-под тугого латекса. В итоге, чекист решается на должностное преступление: цитирует Александра Пушкина и на глазах у обескураженного коллеги рвет то, чего рвать не должен. Хеппи енд.


Думаю, истинный автор этого замечательного сценария – известный российский прозаик Натан Дубовицкий. Чувствуется рука мастера. Авторский, так сказать, почерк. А комбинацию букв «Никита Высоцкий» в титры позже внесли продюсеры. Из сугубо маркетинговых соображений. Из тех же соображений на главную роль они привлекли покойника. Чем поставили себя в крайне затруднительное положение.


Как я уже говорил, в биографии Владимира Высоцкого нет ни одной героической страницы. Да что там страницы – ни одной героической запятой! Как же быть? Пришлось лепить сюжет из того, что было. А был «чёс» – высокопоставленные «хлопковые» мафиози заказали корпоратив. Однако артист болен и всё прогрессивное человечество хочет его насильно поместить в стационар. С другой стороны, в городе-Париже его ждёт всем известная жена. Но мыслимое ли дело – подвести уважаемых членов ЦК компартии Узбекистана! Партия сказала надо – Франкенштейн ответил «есть!» Бабло за «хлопковый корпоратив» – это святое! Решено. Мы едем в Бухару. Шоу маст гоу он.


Но случилось страшное – артист-наркоман по рассеянности забыл дома целебный морфий (в коробке из под дефицитных мужских полуботинок производства Чехословакии)! А в Средней же Азии хрен где купишь опиаты! Там же ж мак не растёт. А если когда-то и рос, его весь вырвал с корнем главный герой фильма благородный чекист (отсюда, наверное, и вмятина в черепе). Что же делать? Звать стройную белокурую девушку, которая разнообразит досуг артиста, пока его жена – в Париже, и сам Марсель Марсо ей что-то говорит! Девушка бьётся оземь и превращается в верблюда. Затем в пустыне ее попытается изнасиловать узбек, а чекист оказывается настоящим джентльменом…


С первых кадров этого чудесного фильма я понял, что единственный шанс досидеть до конца – точно определить его жанр. Это оказалось несложно. Черная комедия, разумеется! В духе «Очень страшного кино». Особенно его той части, в которой американцы пародировали «Звонок» и «Шестую милю» с Эминемом в главной роли. По крайней мере, сцена комы в российском фильме – это точная копия сцены воскрешения негритянки из американского оригинала (если не смотрели – не поленитесь: найдите и посмотрите!)… Помните, как «Эминем» со своими чернокожими друзьями-рэперами припёрся на похороны? Толстый слышит слово «уснула», запрыгивает в гроб и резко начинает покойницу «будить» – бьет кулаком в грудь, по щекам, замыкает провода. В итоге, ее нога летит в одну сторону, голова – в другую… Голова нашего коматозника не отвалилась (наверное, слишком дорогой грим), но всё остальное – один в один! На месте американцев я бы задумался о копирайте…


Очень порадовал Андрей Панин, исполнявший роль доктора Франкенштейна! Он существенно обогатил свой актёрский арсенал, освоив ужимки приматов из Московского зоопарка. Разговаривает он теперь, совсем не открывая рта. Иван Ургант, наоборот, сыграл вполсилы. И на рояле тоже. Максим Леонидов – вообще не сыграл. А вот режиссер Астрахан зажег. В прямом смысле.


Единственный исполнитель, на которого как-то рука не поднимается – многострадальная Оксана Акиншина – актриса, за всю свою долгую кинокарьеру так и не получившая роль, достойную ее странного дарования. В этом диком балагане ей удалось сыграть действительно сильный эпизод – наезд на Франкенштейна. Когда она хлестала Андрея Панина по щекам, вперив в его переносицу немигающий взгляд, стало неожиданно не смешно, а страшно. Впрочем, этот маленький диссонанс только добавил безумия…


Но не спешите ругать кинематографистов. Они не зря считают свой проект успешным. В конце концов, главное они сделали – образ благородного чекиста получился на славу. Остальное – на усмотрение продюсеров. А те, хорошо заработав на производстве, похоже, не особенно заморачивались. В конце концов, какая разница, про что фильм? Главное в нашем деле – грим! Зритель же глуп. Он зачем в кино ходит? Попкорна поесть и посмотреть на бородатую женщину, на двухголового телёнка или на ходячий труп. Вы хочете трупов – их есть у меня! Запасайтесь попкорном...


Впрочем, не исключено, что создатели фильма заготовили для нас еще один подвох. Ведь исполнитель роли Владимира Высоцкого до сих пор не назван. В титрах – «шутка юмора», зрители – говорят: Безруков, но официального заявления на этот счёт не было. А значит, вопрос остаётся открытым. Почему бы не закрыть его, например, в начале марта?


Представьте: фильм с помпой показывают в прайм-тайм на «Первом». После финальных титров – программа Андрея Малахова «Пусть говорят». Создатели «культового фильма» делятся впечатлениями о совместной работе, шутят, подкалывают друг друга, но явно что-то не договаривают. Кульминация – та-да-да-дам!!! – в студию входит Сергей Безруков. «Вас называют исполнителем главной…», – тараторит Малахов. Безруков останавливает его жестом: «Я не играл эту роль!.. Я бы так не смог». В глазах актёра стоят слёзы. Публика обескуражена. Создатели фильма переглядываются. Слово берет Константин Эрнст. «Ни один шедевр киноискусства не обходится без великого актёра, – трясет стариной создатель «Матадора». – Хэмфри Богарт, Кларк Гейбл, Марлон Брандо, Олег Янковский…» В общем, спич минут на десять. А в конце: «…Подлинный шедевр у нас получился потому, что главную роль в нём сыграл…» И в этот момент в студию входит Владимир Путин. А его поникший рейтинг оживает и начинает бурно расти.

Владимир Голышев


Russian Journal


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе