В принципе оба создания - родственники, поскольку произошли от одного хорошо известного литературного сочинения, но на самом деле они, скорее всего, лишь однофамильцы. Как, впрочем, и все остальные киношные Холмсы. А их, как свидетельствует Википедия, 452 штуки. Это рекорд, как утверждает на сей счет книга Гиннеса.
Смею предположить, что черта экранизациям «Шерлока» наверняка не подведена, поскольку сочинение Конан Дойля - это не просто оригинальное литературное произведение; это - игра, наподобие шахматной. И, как шахматы, столь же неисчерпаема.
Здесь есть свои строгие правила. Холмс - воплощенный интеллект. Ватсон - его надежный оруженосец-простак и верный конфидент. Мисс Хадсон - служанка на правах хозяйки. Или наоборот - хозяйка, в обязанность которой вменяется быть исполнительной служанкой. Прочие персонажи - легкие фигуры и пешки, которыми то и дело приходится жертвовать. В расположении белых нет ферзя. Здесь король - Холмс, который по совместительству еще и Ферзь.
На другой половине доски король преступного мира - некто Мориарти и его вольные и невольные приспешники.
В отличие от шахмат, у Конан Дойля начинают черные и непременно проигрывают.
***
Правила игры в «Холмса» - жесткие, но число комбинаций и этюдных решений тех задач, которые ставит перед ним противник, бесконечно. Каждая экранизация - это шахматная партия с теоретически обоснованным дебютом, как правило, гамбитного характера, с содержательным миттельшпилем и с неожиданным эндшпилем.
История кино знает красивые «шерлокхолмсные партии», эффектные «партии», среди которых есть те, которые можно назвать по аналогии опять же с шахматами - бессмертными (или вечнозелеными) «партиями».
Мне лично более прочих нравится та, что была разыграна Игорем Масленниковым в сотрудничестве со сценаристом Владимиром Валуцким. Она легкая, непритязательная, комедийная, но и не настырно комическая. В ней все фигуры - характерные персонажи. От главного героя и до последнего второстепенного лица. И Лейстред из Скотлан-Ярда. И, разумеется, мисс Хадсон. Прославленная дедукция здесь своего рода - фокус, концертный номер, который Холмс готов снова и снова демонстрировать на бис ко всеобщему удовольствию. Среда - литературная Англия, знакомая нам по Диккенсу и отчасти Дойлу. Свет, цвет, декор - оттуда же. Квартира на Бейкер-стрит - уютное пристанище двух холостяков. Ватсон Холмсу надобен по большей части как зритель. Как чистый лист, на который проецируется ход мысли гениального детектива. И не более того.
Эту «партию» интересно снова и снова «разбирать». С ее героями приятно провести досужее время. Такая экранизация уютна и психологически комфортна. Сами детективные случаи не так уж и увлекательны; занимательны сами персонажи и их взаимоотношения.
***
Экранизация Гая Ричи тяготеет к жанру триллера с толикой иронии и над героем, и над жанром. Его Холмс (Роббер Дауни-младший) - это уже супермен ХХ века. Он - сверхчеловек. И преступления, которые распутывает и предотвращает, сверхмасштабные. Ему мало обезвредить опасного террориста; ему необходимо предотвратить Мировую войну. Последнее не удалось. Зато самому удалось выжить. Причем не один раз по ходу повествования.
Первый раз, когда оказался в состоянии клинической смерти.
(Алаверды отечественному киносочинению «Высоцкий. Спасибо, что живой». И Холмса, подобно Высоцкому, отчаянно пытаются вернуть к жизни. Только еще более отчаянно - не просто давят, что есть силы на грудную клетку, но и прыгают на ней, как на батуте. А потом, вгоняют в него ампулу спасительной жидкости. В какой-то момент подумалось: уж не пародия ли Холмс на Высоцкого? Нет, конечно. Просто создатели той и другой картины - как Бойль и Мариотт).
Второй раз он вместе со своим главным соперником выпадает с балкона в пучину Рейхенбахского водопада, без единого шанса остаться в живых. Тем не менее, уже после собственных похорон, Холмс является, чтобы завопросить некролог о себе, написанный его другом доктором Ватсоном.
Раз выжил Холмс, наверняка, уцелел и Мориарти. И тогда Гай Ричи (или, кто другой) сможет сыграть еще одну партию в «Холмса».
Какие бы новые и совершенно эксклюзивные приключения не наворотил этот режиссер, его герой едва ли изменится в своей сути.
Шерлок Гая Ричи - это модернизированная модель Джеймса Бонда с поправкой на инфернальность, коей и под микроскопом невозможно было углядеть в прославленном агенте 007.
Шерлок настолько иррационален в своей бытовой и героической повседневности, что способен не замечать особ женского пола.
Этой способностью его одарил автор литературного первоисточника: «Все чувства, и особенно любовь, были ненавистны его холодному, точному, но удивительно уравновешенному уму. По-моему, он был самой совершенной мыслящей и наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир; но в качестве влюбленного он оказался бы не на своем месте».
Режиссер кинематографического «Шерлока» сделал эту черту своего героя вызывающе надменной.
Пол МакГиган, режиссер телевизионного сериала и его сценаристы Марк Гэтисс и Стивен Моффат, рискнули обнаружить в этой коллизии драму.
В новелле «Скандал в Белгравии» (в литературном оригинале -- «Скандал в Богемии») Шерлок удерживается от роли «влюбленного». Разумеется, не без внутреннего усилия. Мотив понятен - он слишком влюблен в свое призвание. Он женат на нем. Он, видимо, догадывается, что если женщина займет какое-то место в его «мыслящей машине», то машина сломается.
В ХХI веке Шерлок Холмс (Бенедикт Камбербэтч) - не супермен, а супермозг, суперпроцессор.
***
Именно Артур Конан Дойл догадался сделать из детективного экшена интеллектуальное развлечение. Его Шерлок не столько действует, сколько думает. Он в первую очередь человек мысли, а затем уже поступка. Вот почему попытка Ричи сделать из Холмса Бонда выглядит столь натужной. И, в общем, противоестественной.
Создатели телевизионной версии тоже были не прочь намекнуть на бондовскую неуязвимость. Но вместе с тем, если у них и получилось нечто хотя бы отдаленно напоминающее Бонда, то это уже совсем другой Бонд - Бонд-интеллектуал.
Видимо, это ответ на запрос новейшего времени. Новый супергерой не на службе у государства, не связан никакими идеологиями, не обязан ни одному социальному классу и ни одной общественной организации. Он - всего лишь «мыслящая и наблюдающая машина». Впрочем, машина не бесстрастная. Она до страсти, до безумия любит расследовать и разгадывать преступления. Ну, и, стало быть, сами преступления. И не какие-нибудь незамысловатые, а особо изощренные. Без них Шерлоку скучно на Белом Свете. Без них у него, как у наркомана, начинается ломка.
Хорошо еще, что эта «машина» работает на стороне Добра.
Но не то самое страшное, что она может оказаться по другую сторону баррикады. Самое страшное, что если она окончательно и бесповоротно раздавит профессора Мориарти. Что останется Шерлоку Холмсу в этой жизни, как не тронуться умом? Это для него хуже, чем полюбить женщину.
Вот об этом не успел подумать Артур Конан Дойл.
Юрий Богомолов
РИА Новости