Предвижу возмущенные возражения. Разумеется, говорить на означенную тему в совсем откровенной форме время еще не наступило. Недаром в первом фильме дело дальше намеков не шло. С точки зрения жанра «Игра теней» — костюмный триллер с элементами детектива и комедии, а не откровенная мелодрама про любовь Холмса и Ватсона. Вероятно, отдельные зрители даже не заметят подтекста, который в данном случае интереснее и содержательнее текста. Но сути это не меняет. В конце концов любому герою Шварценеггера, Сталлоне или Уиллиса не надо непременно обниматься с красоткой, чтобы подчеркнуть свою гетеросексуальность. Так и тут: пусть сыщик и доктор избегают романтической риторики — все понятно и без нее.
Судите сами. Начинается картина со встречи Холмса, ныне осиротевшего (Ватсон переехал и вот-вот женится), с единственной женщиной, пробуждающей в нем хоть какой-то интерес, загадочной Ирен Адлер. Несмотря на страстные поцелуи, отношения не ладятся: ситуацию спасает появление демонического профессора Мориарти, без долгих раздумий убивающего героиню. Не слишком расстроившись, Холмс срывает мальчишник Ватсона и только чудом не разрушает свадьбу. Зато врывается в купе поезда, в котором остепенившийся доктор и его молодая супруга едут проводить медовый месяц, и в буквальном смысле слова выбрасывает даму из окна. При этом сам Холмс — без сюжетной необходимости — переодет в немолодую, ярко накрашенную даму. Следует сцена трогательной и страстной борьбы двух героев, в ходе которой один из них разоблачается почти догола. Стоит ли продолжать пересказ?
Более чем говорящий знак для понимающих — явление Стивена Фрая, главной британской гей-иконы, в амплуа родного брата Холмса, Майкрофта. Он подбирает в реке выкинутую из поезда миссис Ватсон, после чего отвозит в свой особняк (назовем его холостяцким), по которому расхаживает без нижнего белья, не обращая ни малейшего внимания на присутствие дамы. Даже не многозначительно, а вполне однозначно звучит реплика аналитика Мориарти в адрес Холмса: «Вы сражаетесь не столько со мной, сколько с человеческой природой». К слову, поводом для смертной схватки с профессором для лондонского детектива становятся отнюдь не наполеоновские планы злодея, а прямая угроза убить Ватсона. Для формального равновесия на сцену выводится девушка — красавица-цыганка (первая англоязычная роль звезды шведской «Девушки с татуировкой дракона» Номи Рапас), но в решающий момент Шерлок выбрасывает ее из танца, начиная, вопреки ханжеской викторианской морали, вальсировать с возлюбленным доктором.
А какими глазами они смотрят друг на друга! Какие сцены закатывают! Это уже не говоря о фаллической символике, которой фильм переполнен: пистолеты и артиллерийские орудия всех возможных калибров, трости, снаряды, пули. Наконец, шприц с неведомым снадобьем, который Холмс преподносит Ватсону в дар на свадьбу, — а тот вонзает его в сердце Холмса, спасая того от неизбежной гибели. На фоне этого теряют значение такие свойства фильма, как замечательно поставленные трюки, неожиданный кастинг и исключительные декорации. Да что уж там! Перестает быть важным даже то, выживет ли герой, рухнув в бездну Рейхенбахского водопада. Потому что сразу ясно — выживет; ведь роман, по сути, только начался. Остается лишь один вопрос: в какой серии они наконец поцелуются?
Антон Долин
Ведомости