Год назад рамки эксперимента решили ограничить, к тому же отмечалось 200-летие со дня смерти Гайдна, которому было посвящено не менее трети фестивальной афиши; впрочем, с двумя авторскими концертами выступил Пьер Булез. В этом году пестрых программ не стало больше, зато еще одного композитора играют почти наравне с Моцартом – это наш современник Дьёрдь Куртаг, представленный в афише двумя десятками опусов. Куртагу без малого 84 года, однако он активно участвует в репетициях, присутствует почти на всех концертах фестиваля и даже выступает как пианист. 

В творчестве Куртага можно выделить два крупных раздела: во-первых, вокальные циклы на стихи русских поэтов – Лермонтова, Блока, Есенина, Хармса, Галича и других. Один из них, «Послания покойной Р.В.Трусовой» на стихи Риммы Далош, принес в 1981 году композитору международную известность и будет спет перед закрытием фестиваля московской певицей Натальей Загоринской – Куртаг считает ее лучшей исполнительницей своих сочинений. Во-вторых, бесконечные циклы из очень коротких пьес, к дописыванию которых Куртаг периодически возвращается; самый известный из них – фортепианные «Игры» (для двух и четырех рук). Первоначально задуманные как цикл педагогического характера, «Игры» со временем разрослись до масштаба автобиографии: теперь сюда входят различные посвящения, эпитафии, музыкальные шутки и пьесы, навеянные религиозными сюжетами. 

Практически все пианисты, участвующие в фестивале, включили в свои программы фрагменты «Игр»: от Андраша Шиффа, специализирующегося на классическом репертуаре, до Марино Форменти, аса современной музыки, недавно выпустившего двойной альбом «Призраки Куртага», где пьесы из «Игр» соседствуют с музыкой Скарлатти, Баха, Листа, Мусоргского и других. Самым запоминающимся, однако, стало выступление самого Куртага, который в дуэте с женой Мартой представил ряд собственных пьес, а также несколько органных прелюдий Баха в собственном переложении для четырех рук. 

Большому концертному роялю Куртаг предпочитает пианино, да и его звук считает нужным приглушить «суперсурдиной». Так музыка возвращается к домашним, семейным формам бытования, в особенности когда Дьёрдь и Марта Куртаг играют в четыре руки, прижавшись плечами друг к другу. В «Играх» привлекает их удивительное разнообразие: одна пьеса напоминает Дебюсси, другая кажется чистой импровизацией, третья – типичный венгерский танец, четвертая ограничивается тремя нотами... Таков зрелый Куртаг, вышедший из-под влияния Бартока, которое еще чувствуется в ранней концертной пьесе для альта с оркестром, блестяще сыгранной Антуаном Тамести в тот же вечер. До закрытия фестиваля музыка Куртага будет звучать наряду с Моцартом в большинстве программ, за исключением финальной, с Николаусом Арнонкуром за пультом. Представить себе Куртага в интерпретации этого патриарха аутентичного исполнительства пока еще сложно; впрочем, почему нет, если Арнонкур уже взялся за Гершвина и Берга?

Илья Овчинников 

Независимая газета