Александр Михайлов о Михаиле Евдокимове и жизни в России

Народный артист России Александр Михайлов объездил всю нашу страну.

Сергей Каргашин: Несколько дней назад мы поздравляли наших женщин с 8 марта, и традиционно на одном из центральных каналов был фильм "Любовь и голуби". Если вернуться и вспомнить — что вас задело на съемках, чем вы можете сейчас поделиться?

— Один из немногих фильмов, где была удивительная атмосфера. Володя Меньшов — уникальное явление в нашем кино. Режиссер блистательный, тонко чувствующий юмор и природу нашей России. И материал был очень интересный Володи Гуркина. Премьера пьесы, которую он написал о своих сельчанах, была в Омске. Потом его пригласили в "Современник" к Галине Волчек.

И пришел Володя Меньшов на этот спектакль. И он мне рассказывает: "Я знал Нину Дорошину как актрису, но не знал, что она так мощно будет играть. И ничего не могу с собой поделать: то я слезами обливаюсь, то я опять хохочу в полный рост на все 33 зуба и ничего сделать не могу от радости". И вот тогда он понял, что должен снимать эту картину.

До сих пор не знаю, почему с третьего раза он меня утвердил. Нина Дорошина очень переживала, что она на 10 лет старше меня, потом мне сделали грим, и мы вдвоем смотрелись прекрасно. Людмила Гурченко пришла к Меньшову и сказала: "Какие бы басни про меня ни рассказывали, что у меня характер и прочее, я перед тобой чистый лист бумаги, я тебя люблю, и делай все, что хочешь".

Что-то было необыкновенное! Атмосфера была просто удивительная, с утра до вечера хулиганили. Фантазировали, смеялись, Володя от смеха падал на землю. Доверие было полное, без жерновов, без фото. Картина действительно стала народной.

— Я думаю, что следующие поколения ее будут смотреть с таким же удовольствием, как мы.

— И дети смотрят, и взрослые. Тот юмор, который там заложен, кого-то раздражает, а кто-то принимает сразу. Американцы точно не поймут.

— Но сейчас, увы, на экране очень много зарубежных фильмов. И вообще кино стало чужое, даже то, что снимают наши режиссеры. Почему оно так оторвано от реальной жизни?

— Как сказал мой батюшка, время сегодня безобразное, без образа. Мы должны быть толерантны к определенной категории людей, совесть — анахронизм. Спокойно смотреть на однополые браки. Особенно это культивируется на Западе, у нас пока не приживается.

Смотрел передачу, и там девчонки-феминистки. Им парень говорит: "Что вы от жиру беситесь? Оно и так равноправие существует. Вы просто в основе разрушаете семью, что традиционно было в России и должно быть. Вы все равно гирю не поднимете со штангой. А мужик поднимет. А вы же не будете корячиться".

Как мне сказал батюшка: чем больше будет этого безобразия, тем лучше. Господь не дал дьяволу двух вещей: чувство меры и чувство стыда. И целые империи от этого разрушались. И все равно добро побеждало.

— У вас было два деда: красноармеец и белогвардеец. Как вы это в себе соединили?

— Мне очень дорога моя родина. Меняются гимны, знамена, социальный строй, но родина остается одна. И за нее полегли и тот дед, и другой. Причем корневая основа оказалась сильнее, чем служение той или иной гвардии. Когда приходили белые, белогвардеец спасал красного, и наоборот.

Поэтому мне не все равно, что произошло. Как сказал Троцкий: "Пусть 90% русских погибнет, чтобы разжечь пламя мировой революции". Сколько было уничтожено интеллигенции, аристократии, дворянства, где честь и достоинство были основой этих русских людей.

Алехин, чемпион мира, лишен был родины. И он сказал гениально в свое время: "Человек без родины всегда одинок". Я никогда не забуду, когда наш верховный вручил парижанке нашего дворянского рода паспорт. И какими она дрожащими руками держала этот паспорт: "Я вернулась. Моя Россия здесь у меня в руках. Я гражданка моей родины".

Был бы я президентом, бросил бы клич: русские люди, возвращайтесь! Под строгим указом: не препятствовать, не хамить. Вернулись в свое время старообрядцы в общих вагонах. А местные стали издеваться, сказали, что вы чужеземцы. Дома сжигали. В итоге они похоронили стариков, которые мечтали умереть в России, и снова вернулись за рубеж.

— Когда Крым вернулся в Россию, вы это поддержали.

— Конечно.

— Были в Донецкой Республике, в Луганске. Вас включили в черный список, вы невъездной на Украину. Что для вас эти люди, почему туда потянуло?

— Это мои люди, говорящие на моем языке. Я видел, как в свое время унижали наших матросов, они чуть ли не гнилую картошку ели. Юлия Тимошенко верещала с пеной у рта: "Потопить последнего русского матроса в водах Черного моря". И сейчас опять готовят кровавую бойню. Получат Дебальцево второе. Но — нельзя этого делать.

Самое страшное, что выросло огромное количество молодых ребят, которые воспитаны на этой русофобии. Это все из-за этих карликов-политиков. Колоссальная боль.

— Самое страшное, что и внутри России находятся люди, которые против своей страны воюют. Идет невидимая война.

— Да.

— У вас есть замечательное стихотворение: "Не будите русского медведя". Можно его будет услышать?

Милые заморские соседи,

Сытые, вальяжные, как боги,

Не будите русского медведя.

Пусть он мирно спит в своей берлоге.

Вы уже не раз его пинали,

Унижали, посыпали пылью,

На берёзе русской распинали,

Жгли огнём и в омуте топили.

 

И когда уверенность в победе

Доводила вас до сладкой дрожи,

Рык утробный русского медведя

Раздавался вдруг у вас в прихожей.

 

Что ж вам, братцы, дома не сидится?

Так и тянет, прилетев на запах,

Щедрую российскую землицу

Взять и отобрать у косолапых!

 

Сколько лет мыслишкою лукавой

Ваши переполнены газеты,

Мол, "какое мы имеем право

На одну шестую часть планеты!?"

 

Мы сюда пришли по божьей воле,

Честь свою ничем не замарали.

И не вам судить о нашей доле!

Мы своё богатство не украли.

 

Ваше кредо — разделяй и властвуй,

Ваша правда — это правда Силы.

Вы привыкли восседать над паствой,

Неугодных одарив могилой.

 

А вот русский в каждом видит брата,

Не приемля скаредность и лживость.

Для него всего важнее — Правда,

А всего дороже — Справедливость.

 

Потому со дна любого пекла,

Где никто другой не сможет выжить,

Русский вдруг поднимется из пепла,

Из трясины и дорожной жижи.

 

Выветрит угар кровавой битвы,

В чистом роднике омоет очи,

Пред иконою прочтёт молитвы…

И придёт к вам в дом однажды ночью.

 

И пока вы свет не погасили,

Спросит он, былое подытожив:

— Ты зачем пришёл ко мне в Россию?

Или я тебе чего-то должен?

 

Вы поймёте, что пришла расплата.

Но платить, как оказалось, нечем.

Русский бы простил, наверно, брата.

Только ж вы не брат ему, а нечисть.

 

И душонку, сжавшуюся в плоти,

Теребя под хмурым взглядом гостя,

Вы тысячекратно проклянёте

Глупую идею "Дранг нах Остен".

 

Жаждущие новых территорий

Для бейсбола, регби или гольфа,

Почитайте парочку историй

Про Наполеона и Адольфа.

 

Поумерьте пыл парадной меди!

Отвечать за глупости — придётся!

Не будите русского медведя.

Может быть, тогда и обойдётся.

Александр Михайлов: "Бросил бы клич: русские люди, возвращайтесь!"

Сергей Каргашин: В вашем репертуаре много народных песен, и люди вас принимают с ними просто на ура. Как вы запели?

— Это благодаря, конечно, моей маме. Мои предки — старообрядцы, не приняли реформы Никона и ушли целыми семьями в Польшу. Оттуда Екатерина II выслала их в Забайкалье, куда они шли пять с половиной лет. Они были сильные земледельцы. Доходили до Волги, сажали скороспелые злаки и кормили в первую очередь охрану — если часть охранников погибала с голоду, уничтожалось все поселение.

XVII-XVIII век был очень страшным периодом для староверов. До сих пор они существуют в напряжении. И родился я в бурятском поселке, где Цугольский дацан. Это монашеские кельи, всего 2,5 на 3 метра. А в 75 метрах — уникальный буддийский храм. Я не стал буддистом, но все равно интересная вещь — религии. У Будды есть выражение: "Бросай в меня камни, бросай грязь, а я река". Вот моя жизнь — это река. Река — это моя родина.

Самое страшное, что не восполняется генетический код. Сильнейший урон был — 90-е годы. За погоны просто кидались люди, избивали ногами. Сейчас за армию, за спорт не стыдно, но очень жалко деревню. Она как была в тяжелом состоянии, так и осталась.

— Вы дружили с Михаилом Евдокимовым и много лет возглавляете фонд его имени.

— Фестиваль, а не фонд. Я сказал, что сам ни копейки не возьму, так что это самый небогатый фестиваль. Мы на могиле Михаила Сергеевича собрались и дали слово продолжить его детище. Там были и Митяев, и Александр Маршал. Вот уже шестнадцать лет мы без Евдокимова, конечно, осиротели. Я им все равно ведомый, и без него мне бы не пришла мысль сделать свой фестиваль в Забайкалье.

Миша в деревне за свои деньги практически строил стадионы. Сам асфальтировал дороги, собирал мужиков и говорил: "Давайте, мужики, что-то сделаем, какую-то красоту подарим людям, чтобы наши дети сюда приезжали". С ним дружили все спортсмены, космонавты, артисты эстрады. Он умел всех объединять.

Не хотел он этой власти! Все равно к нему шли в кирзовых сапогах и говорили: "Устали мы от этих чиновников. Мы видим, совесть у человека. За тебя вся деревня проголосует". И вот на взлете его… А память все равно остается.

— Ходит легенда, что он говорил: "Меня ведут на президента". Это правда?

— Неправда. Он однажды только ляпнул. Кто-то пошутил: "Сергеевич, у тебя такие мозги, может, туда?" — "Да где наша не пропадала, мы и туда". Помню, он в штуку сказал. А эта шутка обернулась серьезной вещью. И кого-то это, может, напугало. Не стремился он туда.

— Я за месяц до гибели летал к нему на Алтай. Видел, что он морально очень устал.

— Его просто уничтожали — и морально, и физически. Но как он работал — просто потрясающе! Уходил к мужикам и строил, при нем десятки ферм поднялись. Люди уважать стали. Он уезжал с топором и работал с ним. Пел песни, любил их.



Что дает политика?

— Осенью будут выборы в Госдуму. Начнется все это опять… Вы будете как-то в этом участвовать?

— Я одно время участвовал, хотел что-то сделать для своей родины. Но меня слили — не буду говорить, что за партия. Сейчас опять предлагают возглавить список, но я в раздумье. Политика — все же не мое. У меня свой стержень и фундамент, мое оружие — мой голос, мои вечера, которые называются "Экология души".

Я сейчас очень переживаю за то, что творится с Байкалом. Столько леса вырубают — раньше в страшном сне не снилось. Все перевозят туда, чтобы набить карманы и накупить дворцы в Англии, в Австралии, в Америке. Лесников лишили работы. Если со школьной скамьи китайцам внушают, что Байкал — их родина, то понятно, что они приезжают туда, застраивают и ведут себя по-хамски.

— Почему же власть бездействует? Ее купили или у них шоры на глазах?

— У меня ощущение, что Путин… Очень много сделал: и Крым вернул, и три кавказские войны остановил, и армию поднял. Поднял уникальную мечту адмирала Макарова, который сказал гениальную фразу: "Север — это фасад России". И сейчас разработка шельфов, мы единственные, кто строит огромное количество ледоколов.

Я был дважды на Северном полюсе. И я мог бесконечно смотреть. Какие-то розовые, малиновые, синие, красные, голубые тона — вот такая подсветка. Эти льдины. И ты знаешь, что здесь около трех метров толщина льдины, а там четыре километра Ледовитого океана. Это такое ощущение необыкновенное!

— Стоит ли верить в Россию, что жизнь наладится, будет нормальная?

— Я верю. Но мы катастрофически теряем население. Прибавляем за счет Средней Азии, Кавказа. А титульная нация становится на последнем месте. Бунт будет, страшный.

— Не будите русского медведя?

— Что-то произойдет… Я знаю, ноги растут от Америки, стравили Украину с Россией, выросло русофобское население, "кто не скачет, тот москаль". Считают, что Донецк — это быдло, которое надо отстреливать. Я выступал в Первомайске, видел затравленные глаза детей, женщин — недавно их бомбили. У меня есть приглашение. Опять поеду туда. Конечно, надо поддержать. Сейчас опять готовят непростую ситуацию.

Автор
Сергей Каргашин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе