Памяти режиссера Виталия Мельникова: "Деда и отца расстреляли"
23 марта 2022 ● "Московский комсомолец"
Почти вся его жизнь была связана с "Ленфильмом".
ФОТО: АГН «МОСКВА»
21 марта на 94-м году жизни скончался кинорежиссер Виталий Мельников. Почти вся его жизнь связана с «Ленфильмом», куда он пришел в 1964 году и где снял свои лучшие картины: «Начальник Чукотки», «Мама вышла замуж», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Здравствуй и прощай», «Старший сын», «Женитьба», «Отпуск в сентябре», «Царская охота», «Бедный, бедный Павел».
Уже будучи человеком почтенных лет, он вернулся в те места, где прошло его детство, — в село Мазаново Амурской области. Было это как раз во время фестиваля «Амурская осень» в Благовещенске. Мельников тогда отправился в такой дальний путь из Санкт-Петербурга вместе с дочерью Ольгой, заранее готовился к поездке, и она оказалась очень эмоциональной для всех. Почему мальчик, выросший в деревне, решил стать режиссером? Как это стало возможным?
«Маниакальная любовь к кино зародилась лет в 13, — объяснил тогда обозревателю «МК» Виталий Мельников. — Я жил в маленькой сибирской деревушке, название которой происходило от слова «цинга». Семья была репрессирована. Деда и отца расстреляли. Мы с матерью сами себя послали в ссылку, чтобы уберечься, иначе бы нас обязательно разъединили. Меня бы загнали в детский дом, а маму отправили в более страшное место. Так началось мое сибирское детство. Школу я окончил в Сибири».
Он считал, что ему еще повезло: во время войны преподаватели высочайшего класса, белая кость профессуры из университетов Москвы и Ленинграда, эвакуировались в Сибирь. «Тогда не было клубов, но имелась кинопередвижка, на которой возили фильмы из одной деревушки в другую, — продолжал Виталий Вячеславович. — Электричества тоже не было, и для показов использовали динамо-машинки, их надо было непрерывно крутить. Я был одним из тех, кто крутил ручку динамо. Меня это потрясло: тень на простыне вдруг вызывала у зрителя необыкновенные чувства. Они верили, что это настоящая жизнь, переживали, плакали, смеялись. Так что я с 13 лет причастен к кино. Помогал чем мог заезжим киномеханикам. Как только закончилась война и можно было в потоке эвакуированных вырваться из ссыльного края, я помчался в Москву искать ВГИК. Было мне 17 лет. ВГИК в то время был в эвакуации в Алма-Ате, а я толкался в Москве».
Он учился у великих мастеров — Сергея Юткевича и Михаила Ромма, а после ВГИКа попал на Ленинградскую студию научно-популярных фильмов, где снимал про труд и досуг на селе («В колхозном клубе» и «Новые мелиоративные машины»), искусствоведческие картины и агитационное кино, призывавшее выращивать кукурузу. «Я пришел в кино в период бескартинья. Что я мог сказать после ВГИКа как режиссер и человек? Что к тому времени накопилось за душой? Я десять лет проработал в научно-популярном кино. На студии, где его производили, встречались безумно интересные люди, которых вроде бы «ссылали» туда с «Ленфильма» — по сути, выпихивали лиц ненадежных, странных, не подходящих по биографическим и национальным признакам. Великолепная для меня школа!» — вспоминал Мельников.
Он строго оценивал собственные достижения, будучи изумительным, тонким, угадывающим время режиссером. Не боялся признаться в неудачах — «все было при такой длинной жизни». А в общей сложности сделал тридцать картин: 23 игровых и большое количество неигровых, которые были важными для появления его художественных лент. Опыт работы в документальном кино помог, как он сам считал, в «лицедейском кино».
Свою последнюю картину «Поклонница», о Чехове, он снял в 2012 году. Работа была трудной и унизительной, поскольку фильм снимался при полном безденежье, артисты работали в надежде, что когда-нибудь их труд оплатят.
Трудился Виталий Вячеславович до последних дней: писал сценарии, прекрасно понимая, что сам уже не сможет их снять. Кино было самым важным и любимым его занятием, сутью жизни. Оно продлевало ему жизнь. Родные, понимая это, всячески его поддерживали. Работа держала режиссера в тонусе многие годы, когда кино он уже не мог снимать. Называл себя «старинным режиссером», поскольку хранил верность людям, с которыми работал, приглашал их на свои картины. Так, рабочие отношения с Евгением Леоновым переросли в дружбу. То же самое было со Светланой Крючковой.
Он знал толк в актерах и многих открыл, хотя те снимались и до него. Так, зрители узнали молодых Николая Караченцова и Михаила Боярского в «Старшем сыне». Одну из лучших своих ролей у Мельникова в «Начальнике Чукотки» сыграл Михаил Кононов. А как прекрасна в его картине «Здравствуй и прощай» Людмила Зайцева, которой теперь только и приходится прощаться — уходят один за другим друзья и коллеги.
Виталий Мельников был не только значительным режиссером, но таким же человеком. Не культивировал в себе величия, был божественно прост. Много лет он надеялся на возрождение «Ленфильма», который застал в «золотую» пору и которому так много дал самим фактом существования своего кинематографа, где всегда был главным человеком.
21 марта на 94-м году жизни скончался кинорежиссер Виталий Мельников. Почти вся его жизнь связана с «Ленфильмом», куда он пришел в 1964 году и где снял свои лучшие картины: «Начальник Чукотки», «Мама вышла замуж», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Здравствуй и прощай», «Старший сын», «Женитьба», «Отпуск в сентябре», «Царская охота», «Бедный, бедный Павел».
Уже будучи человеком почтенных лет, он вернулся в те места, где прошло его детство, — в село Мазаново Амурской области. Было это как раз во время фестиваля «Амурская осень» в Благовещенске. Мельников тогда отправился в такой дальний путь из Санкт-Петербурга вместе с дочерью Ольгой, заранее готовился к поездке, и она оказалась очень эмоциональной для всех. Почему мальчик, выросший в деревне, решил стать режиссером? Как это стало возможным?
«Маниакальная любовь к кино зародилась лет в 13, — объяснил тогда обозревателю «МК» Виталий Мельников. — Я жил в маленькой сибирской деревушке, название которой происходило от слова «цинга». Семья была репрессирована. Деда и отца расстреляли. Мы с матерью сами себя послали в ссылку, чтобы уберечься, иначе бы нас обязательно разъединили. Меня бы загнали в детский дом, а маму отправили в более страшное место. Так началось мое сибирское детство. Школу я окончил в Сибири».
Он считал, что ему еще повезло: во время войны преподаватели высочайшего класса, белая кость профессуры из университетов Москвы и Ленинграда, эвакуировались в Сибирь. «Тогда не было клубов, но имелась кинопередвижка, на которой возили фильмы из одной деревушки в другую, — продолжал Виталий Вячеславович. — Электричества тоже не было, и для показов использовали динамо-машинки, их надо было непрерывно крутить. Я был одним из тех, кто крутил ручку динамо. Меня это потрясло: тень на простыне вдруг вызывала у зрителя необыкновенные чувства. Они верили, что это настоящая жизнь, переживали, плакали, смеялись. Так что я с 13 лет причастен к кино. Помогал чем мог заезжим киномеханикам. Как только закончилась война и можно было в потоке эвакуированных вырваться из ссыльного края, я помчался в Москву искать ВГИК. Было мне 17 лет. ВГИК в то время был в эвакуации в Алма-Ате, а я толкался в Москве».
Он учился у великих мастеров — Сергея Юткевича и Михаила Ромма, а после ВГИКа попал на Ленинградскую студию научно-популярных фильмов, где снимал про труд и досуг на селе («В колхозном клубе» и «Новые мелиоративные машины»), искусствоведческие картины и агитационное кино, призывавшее выращивать кукурузу. «Я пришел в кино в период бескартинья. Что я мог сказать после ВГИКа как режиссер и человек? Что к тому времени накопилось за душой? Я десять лет проработал в научно-популярном кино. На студии, где его производили, встречались безумно интересные люди, которых вроде бы «ссылали» туда с «Ленфильма» — по сути, выпихивали лиц ненадежных, странных, не подходящих по биографическим и национальным признакам. Великолепная для меня школа!» — вспоминал Мельников.
Он строго оценивал собственные достижения, будучи изумительным, тонким, угадывающим время режиссером. Не боялся признаться в неудачах — «все было при такой длинной жизни». А в общей сложности сделал тридцать картин: 23 игровых и большое количество неигровых, которые были важными для появления его художественных лент. Опыт работы в документальном кино помог, как он сам считал, в «лицедейском кино».
Свою последнюю картину «Поклонница», о Чехове, он снял в 2012 году. Работа была трудной и унизительной, поскольку фильм снимался при полном безденежье, артисты работали в надежде, что когда-нибудь их труд оплатят.
Трудился Виталий Вячеславович до последних дней: писал сценарии, прекрасно понимая, что сам уже не сможет их снять. Кино было самым важным и любимым его занятием, сутью жизни. Оно продлевало ему жизнь. Родные, понимая это, всячески его поддерживали. Работа держала режиссера в тонусе многие годы, когда кино он уже не мог снимать. Называл себя «старинным режиссером», поскольку хранил верность людям, с которыми работал, приглашал их на свои картины. Так, рабочие отношения с Евгением Леоновым переросли в дружбу. То же самое было со Светланой Крючковой.
Он знал толк в актерах и многих открыл, хотя те снимались и до него. Так, зрители узнали молодых Николая Караченцова и Михаила Боярского в «Старшем сыне». Одну из лучших своих ролей у Мельникова в «Начальнике Чукотки» сыграл Михаил Кононов. А как прекрасна в его картине «Здравствуй и прощай» Людмила Зайцева, которой теперь только и приходится прощаться — уходят один за другим друзья и коллеги.
Виталий Мельников был не только значительным режиссером, но таким же человеком. Не культивировал в себе величия, был божественно прост. Много лет он надеялся на возрождение «Ленфильма», который застал в «золотую» пору и которому так много дал самим фактом существования своего кинематографа, где всегда был главным человеком.