Великий смешной: как Олег Попов расширил рамки искусства цирка

«Солнечный клоун» и его поиски света.
Фото: РИА Новости/Александр Блотницкий
 
 
90 лет назад, 31 июля 1930 года родился «солнечный клоун» Олег Попов. «Известия» вспоминают, как эквилибрист из гастролирующего шапито стал главным коверным Советского Союза и какую роль в его творчестве сыграло знакомство со слесарным делом.



Место в жизни

Среди доступных советскому человеку развлечений цирк занимал промежуточное место между кинематографом и театром. Первый был повсеместно распространен (хотя бы в виде кинопередвижки), в кино могли и «зайти». Театр был событием, требовавшим трат, дресс-кода, а то и поездки в другой город. Кроме того, в театре могло быть скучно — даже взрослым, не говоря уж о детях. В цирке не было скучно никогда. Туда тоже принаряжались, но это был семейный, простой выход в свет — с газировкой (а не коньяком) в буфете, понятными впечатлениями и понятными эмоциями. За эмоциями в первую очередь в цирк и ходили — не важно, был ли это Старый цирк на Цветном бульваре в Москве или летнее шапито в областном центре.

Главный же по эмоциям в цирке — понятно кто. Огромные ботинки и круглый поролоновый нос, неуклюжие падения и стрельба из водяного пистолета. Детям всегда кажется, что у клоуна в программе до обидного мало времени.

Из всех цирковых ремесел клоунада — самое неочевидное, наименее точно описываемое в скупых строчках профессиональных стандартов. «Выводит на манеж десять львов», «прыгает без страховки из-под купола пять раз за вечер», «ездит с завязанными глазами на одноколесном велосипеде задом наперед, жонглируя восемью кирпичами», «распиливает двух ассистенток вдоль и поперек одновременно» — это всё понятно. Но как описать успех клоуна? Сегодня было 12 децибел смеха? На 6% больше мальчиков и девочек ушли из зала со слезами счастья на глазах? Что это такое вообще — «великий клоун»?


Олег Попов во время выступления на арене Московского цирка на Цветном бульвар, 1956 год
Фото: РИА Новости/Александр Чепрунов


Олег Попов вырос в столице, в районе Петровского парка. В военное и первое послевоенное время это была уже не совсем окраина Москвы, но и далеко не центр. Здесь всё было «свое». Своя индустрия (в типографии «Правды» 13-летний Олег работал учеником слесаря), своя спортивная инфраструктура (в спрятавшемся во дворах Ленинградского проспекта небольшом дворце спорта «Крылья Советов» он занимался акробатикой), свое учебное заведение — уникальное даже по мировым масштабам.

Цирковое училище и сейчас находится там же, где в 1944 году, — на Ямском Поле. Пластичный, гибкий от природы юноша окончил цирковое училище в 1950 году. Нет, в его дипломе не было слова «клоун» (хотя на клоунов здесь учили всегда). Попов по первой своей специальности — эксцентрик на проволоке. Впрочем, до клоунады отсюда — даже не полшага.



Человек в кепке

«Кепку я надел в 1953 году» — так Олег Попов описывал свое превращение в клоуна. Символизм здесь при некотором желании усмотреть можно — но, разумеется, клоуны в советском цирке были и в самые мрачные сталинские времена. Правда, об их среднем уровне сам Попов отзывался с мягким, но безусловным укором: «Раньше многие пили. Обратная сторона популярности. Было принято, что если кто-нибудь из зрителей лично знал клоуна, то обязательно тащил в цирк бутылку водки».


Во время исполнения циркового номера, 1968 год
Фото: ТАСС/Вячеслав Ун Да-син


Конечно, был Карандаш. Первый великий клоун нашего цирка, действительно крупный артист, изменивший само представление о роли и месте коверного на манеже. Карандаш взял Попова в свой Молодежный цирк, гастролировавший по городам Советского Союза, и тем решил его судьбу. В Саратов цирк приехал без ушедшего в отпуск Карандаша — и директор попросил Попова поработать коверным.

И всё же роль эпохи, в которую Попов дебютировал на манеже, в жизни артиста недооценивать никак нельзя. Да, клоуны были и при Сталине — но за границу, да еще в капиталистические страны, при Сталине цирки не ездили. В 1956 году советский цирк впервые отправился в большое турне по Западной Европе — Великобритания, Франция, Бельгия. Из этой поездки Олег Попов вернулся звездой — и если еще за год до этого он получал награды и как клоун, и как эквилибрист, то отныне с этим раздвоением было покончено.

...Под скерцо для флейты по манежу ползет солнечный луч. Он находит розу и останавливается. Через секунду розу и луч находит смешной человечек в огромной кепке с соломенными волосами. Садится на пятно солнца и начинает пить молоко, жмурясь от света и от удовольствия. Но лучу скучно и он норовит уйти, оставив человечка в темноте. Человечек сперва просто преследует пятно, а потом понимает: это живое существо, с ним нужно общаться, его нужно любить. И когда человечку нужно уйти, он кладет пятно света в свою авоську и два новых друга уходят с манежа вместе.


Во время премьеры программы «Пусть всегда будет солнце» в Большом Санкт-Петербургском Государственном цирке на Фонтанке, 2016 год
Фото: ТАСС/Руслан Шамуков


Три минуты — стандартная пауза между номерами в цирке, которую и призван заполнить коверный. Но кому какое дело до того, что за номер был перед этим и кто выйдет следующим, если за три минуты Олег Попов заставляет зал плакать от восторга и счастья. «Луч» (его иногда называют «Солнечный зайчик») — самая известная сцена Попова, его фирменный номер, благодаря которому он и получил свое прозвище «Солнечный клоун».



Культурный цирк

Из трех великих советских клоунов — Никулина, Енгибарова и Попова — откровенно рассмешить стремился только первый. Советский цирк второй половины прошлого века — цирк интеллектуальный, рассчитанный на людей минимально культурных. Стрельбой из водяного пистолета такого зрителя не возьмешь.


Во время премьеры программы «Пусть всегда будет солнце» на арене цирка Чинизелли в Санкт-Петербурге, 2016 год
Фото: РИА Новости/Алексей Даничев


Вообще, отношения Попова с реквизитом были очень трогательные. Большую его часть он изготавливал сам (вот где пригодились навыки слесаря) и настаивал, что это единственный путь: мол, только так по настоящему сживаешься с ним. Тросточка, зонтик, стул — на манеж Попов выходил с 1–2 предметами, но этого было довольно: его номера — это еще и мастерская постановка, где нет ни одной секунды на паузу, где все гримасы и жесты жестко увязаны между собой, незаменимы и не переставимы местами.

Он прожил удивительно ровную и спокойную профессиональную жизнь. Не стремился расширить диапазон за счет кинематографа, как Никулин: почти все его киноработы — это камео. Не стремился к административным постам. Награды и звания принимал со спокойной уверенностью в том, что заслужил (и тут ни у кого нет сомнений) — в неполные 40 получил редчайшее в цирке звание народного артиста СССР, к 50-летию — орден Ленина. Ни с кем не ссорился публично, о коллегах отзывался предельно благожелательно (хотя и отличался непростым характером). Не стремился идти против течения, но и помыкать собой не позволял ни людям, ни обстоятельствам: когда для цирка, как и для всей культуры наступили тяжелые времена, просто уехал из страны. Работать.


На IV Санкт-Петербургском Международном культурном форуме, 2015 год
Фото: РИА Новости/Алексей Даничев


При этом связи с Россией никогда не терял, приезжал при любой возможности. Он и умер в России, на гастролях. 30 октября 2016 в ростовском цирке он в миллионный, наверное, раз сыграл «Луч» — теперь уже Попов выходил не под трогательное скерцо для флейты Юрия Чичкова, а под щемящую My Way. Два дня спустя его не стало.

Автор
Игорь Литвиненко
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе