Кирилл Серебренников: «Мы тоже не совсем правы»

Художественный руководитель «Гоголь-центра» — о московском министре культуры, запретившем показывать фильм о Pussy Riot.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Динар Шакиров

Глава московского департамента культуры Сергей Капков запретил «Гоголь-центру» проводить показ фильма «Показательный процесс: История «Пусси Райот» (Pussy Riot: A Punk Prayer) и встречу с Надеждой Толоконниковой и Марией Алёхиной. Об отмене мероприятия сообщил худрук театра Кирилл Серебренников, обвинив Капкова в цензуре и опубликовав в Facebook фотокопию его письма.

Министр столичного правительства, в частности, пишет: «Я не вправе вмешиваться в Вашу репертуарную политику, и никогда этого не делал, но с учетом того, что данное мероприятие не является частью официально утвержденной афиши, требую отменить показ <...>». Корреспондент «Известий» позвонил Кириллу Серебренникову.

— Почему вы решили опубликовать письмо, адресованное только вам? Как-то не этично.

— Чтобы объяснить публике, по какой причине мы отменили мероприятие. Тем более что письмо совсем не частное.

— Зачем публиковать письмо, но при этом соглашаться с руководителем департамента культуры? У вас же был вариант не подчиниться требованию Капкова.

— Да. Я мог не подчиниться и на следующий день подать заявление об уходе. Потому что я госслужащий и должен выполнять обязательства, перечисленные в моем договоре. Но я подумал, что хлопать дверью из-за не моего фильма, который я, честно говоря, не видел, и дискуссии, хоть и важной, но организованной нами экстренно, вне программы, — было бы глупо.

— Фильм о Pussy Riot вы не видели. Тогда что сподвигло вас поставить его показ в афишу?

— Это острый и всех интересующий вопрос. Мы собирались вести разговор про личность, про душу, про места лишения свободы. Это встреча, преследующая гуманитарные цели, и нет в ней ничего такого, что могло бы так сильно напугать власть.

— Вы готовы не отменять показ, а провести его на другой, частной площадке?

— Если такая острая необходимость возникнет, то да. Но я не политик. В театре все-таки надо заниматься искусством, а не прямым политическим активизмом. Сейчас я просто поступил как человек, которому помешали реализовать свое право на свободу.

— Вы написали, что цензура вернулась.

— Да. Это очевидно. Ладно еще Pussy Riot, тут перестраховка чиновников. А то, что происходит в МХТ с Константином Богомоловым, чудовищно. Настоящая религиозная цензура, нападение на право художника и театра делать те спектакли, которые они считают нужными.

— Но там всё делается «волею общественности», государственная цензура пока не при чем.

— Ну так и положено. Мы, единый советский народ, требуем расстрелять прихвостней.

— Что для вас хуже: такие народные обращения или прямые запреты чиновников?

— С народом тяжелее. Причем это «народ на зарплате», вы же понимаете. Люди, которые занимаются политическими технологиями. Это тоже разновидность цензуры. Этическая хартия кинематографистов — еще одна разновидность. Тут цензуру внедряют через коллег: дескать, мы согласны, подписываемся, хотим, чтобы нас этически ограничили.

— Вы часто встречаетесь с Сергеем Капковым?

— Три или четыре раза виделись.

— Еще недавно его обвиняли в фаворитизме по отношению к вам.

— Фаворитизм — это когда власть дает тебе сладкий, выгодный подарок. Назначает в очень привлекательное место. А когда дают худший театр Москвы и ты подписываешься на невероятно кабальный контракт и тяжелейшую работу в течение нескольких лет, это трудно назвать подарком. Капков меня уговаривал. Я не сразу пошел, потому что понимал, какой это будет ад.

— Вы часто хвалили Сергея Александровича в прессе. Сейчас разочаровались в нем?

— Я догадываюсь, что ему сейчас тоже не сладко. Это мы в фейсбуке сидим, а он ходит по всяким кабинетам не очень приятным. Я не знаю, что с ним происходит. Знаете, хочу быть от всего этого подальше. У меня премьера «Мертвых душ» скоро, хочу больше думать о ней. А приходится думать об этой ситуации — неприятной и болезненной, особенно если учесть, что она касается девушек, которые только что вышли на свободу. Они что, враги государства теперь? Враги народа? Почему люди, которые отсидели два года в тяжелых условиях, не заслуживают хотя бы общественного снисхождения? Для меня гораздо страшнее, чем письмо Капкова, читать высказывания о Pussy Riot в социальных сетях. Нам надо не в чиновниках и их мотивации разбираться, а в самих себе. Почему мы перешли в режим ненависти, агрессии, желания убить оппонентов? Мы уничтожаем друг друга в интернете, а в этот момент нас уничтожают в реальности — посмотрите на теракт в Волгограде.

— Личной обиды на Капкова у вас нет?

— Во-первых, на обиженных воду возят. Во-вторых, ничего такого страшного не произошло. Если бы запретили спектакль или фильм положили бы на полку, это было бы совсем жестко. Тут формально мы нарушили должностные нормы — поставили мероприятие вне программы. Так что мы тоже не совсем правы.

— В письме Капкова есть фраза: «Давайте беречь друг друга». Как вы ее поняли?

— Наверное, он имел в виду, что не надо мочить друг друга по пустякам, потому что всегда найдутся другие люди, которые захотят нас замочить. Если мы делаем общее дело, надо искать то, чем мы можем быть полезны друг другу и приятны.

Марина Иванова

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе