Не думай о масс-культе свысока

45-летие первого показа по телевизору 12-серийного фильма "17 мгновений весны" должно было, казалось бы, вызвать почтительную реакцию.

Не обязательно быть поклонником этого фильма – человеку могут нравиться совершенно другие киножанры или вовсе никакие не нравиться, -- однако значение его как для отечественного киноискусства, так и вообще для отечественной культуры трудно отрицать.

Не будет даже упоминать историю премьеры, хотя это было первый раз, когда улицы городов пустели во время показа. Это можно объяснить отчасти тем, что впервые произошло наложение увлекательного сериала на уже достаточно высокую обеспеченность граждан телеприемниками.

Но популярность фильма, бившая все рекорды, а равно и его долговечность -- это, по крайней мере, феномен, заслуживающий внимания Прошло 45 лет, сменилось два поколения и несколько исторических эпох, а фильм все жив и популярен.

К тому же создатель картины Т. М. Лиознова удостоилась высшей зрительской награды. Герои и сцены из фильма вошли в отечественную персоносферу и оказались растасканными на цитаты. А равно на анекдоты и пародийные переделки. Песня, исполнявшаяся в варианте "Не думай о портвейне свысока, настанет время, сам поймешь, наверное" – это знак всенародного признания.

История народной культуры последней четверти XX в. и вплоть до наших дней невозможна без этого фильма – как бы, повторюсь, не нему ни относиться.

Хотя, впрочем, отчего бы и не относиться положительно к фильму, утверждающему: "А надо просто выполнить свой долг – от первого мгновенья до последнего". Разве не надо?

Но нет – с точки зрения культуртрегеров, "17 мгновений весны" есть мало того, что низменная масс-культура, но еще и с дурной идеологией. Штирлиц – шпион НКВД, и этого достаточно, чтобы предать картину забвению культурного сообщества.

Но такова судьба не только киноисторий про полковника НКВД, но и куда более невинных в этом отношении фильмов. "В бой идут одни старики" режиссера Л. Ф. Быкова (премьера – 1974 г.), повествующий о зеленых лейтенантах, дерущихся на своих истребителях с немцем и гибнущих один за другим, казалось бы, вовсе лишен идейной токсичности. Драться за свою страну – дело святое, не смеют крылья черные над родиной летать, и даже если бы показать быковскую картину пилотам люфтваффе, бившимся в небе с другой стороны, скорее всего и асы Геринга не нашлись бы сказать о ней ничего дурного.

Но нашлись у нас прогрессивные люди. Вероятно, дело в том, что фильм: а) советский; б) патриотический; в) доселе любимый в народе. Этого достаточно, чтобы отказать ему в каких-либо достоинствах.

Похоже, тут рефлекторная реакция на все, относящееся к советской массовой культуре и не гонимое при СССР (или хотя и гонимое – Быков долго и трудно пробивал "Стариков" – но недостаточно сильно). Комическое воспоминание pro domo sua: однажды я созвал веселых гостей, и когда гости уже порядком набрались, они стали песни играть. Середь прочих – песню "Когда весна придет, не знаю" из фильма "Весна на Заречной улице". Никаких советских идеалов пьяные гости не утверждали, ибо пели ее в пародийной переделке – "Гудят мартеновские речи, а на <хрена> гудят они". Тем не менее присутствовавшая при песнопении grande-dame из культурного сообщества была крайне возмущена, причем отнюдь не переделкой (и в самом деле глупой), а самим фактом исполнения тоталитарной песни. То есть безусловный харам даже и песня из идеологически совершенно невинного фильма, единственный (но и незамолимый) грех которого в том, что он душевный и был снят в 1956 г.

В большом мире аналогичного "гав-гав-гав" еще в 1996 г. были удостоены "Старые песни о главном". Вероятно, по принципу "Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст". Хотя выяснилось, что автор фильма Л. Г. Парфенов либеральную родину отнюдь не продал, а совсем наоборот, но ведь критики тогда этого не знали.

Такое безусловное отвержение масс-культа (хотя бы и самого невинного) прежней эпохи бывало присуще не только нашей стране. В ФРГ национальное раскаяние было так сильно, что продвинутое культурное сообщество отвергало не то что "Триумф воли" и не то что практически все киноискусство Третьего рейха. Культурная цензура распространялась и на немецкие народные песни, причем лишенные какого бы то ни было национал-социалистического (и вообще идейного) содержания. Типа 

"Drei weiße Birken 
In meiner Heimat steh'n. 
Drei weiße Birken, 
Die möcht' ich wiederseh'n"

("Три белые березки стоят у меня на родине, три белые березки, которые я хочу вновь увидеть"). Немецкий вариант "Во поле березонька стояла" тоже осуждался либеральным обкомом, ибо самый мелос провоцировал на то, чтобы, нажравшись пива, раскачиваться на стульях – а это уже нацизм.

Человечество расстается со своим прошлым со звериной серьезностью, но оставим немцев (о Голливуде не будет уже и говорить, ах боюсь, боюсь) и вернемся к нашим домашним делам.

Весь этот Kulturkampf, возможно. имел бы какие-то шансы на успех, если бы послесоветская Россия могла бы произвести хоть на что-то похожий масс-культ. В этом случае было бы меньше поводов тужить по поводу старых песен, фильмов etc. о главном. Но поскольку новый масс-культ совершенно неудовлетворителен – просто даже в смысле качества работы он и рядом не лежит со старинными произведениями, -- импотентные культуртрегеры борются со старьем, будучи не в состоянии ничего предложить взамен. Так что результат борьбы легко предсказуем.

Автор
Максим Соколов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе