«Он не давал себе покоя». Дочь Михаила Ульянова - об отце и ушедших кумирах
11 февраля 2015 ● Аргументы и Факты
«Пока я есть — будет и Ульянов, а я уйду — его забудут», — это Лена Ульянова говорит об отце. И сразу: «Это не пиши: крик души!» Но именно это я и буду писать, потому что там, где нет крика, нет и правды. А где нет правды, нет и отклика.
Михаил Ульянов. Михаил Ульянов. © / russianlook.com
Ведь сам Ульянов именно так и играл, тем и запомнился: на сцене и на экране был правдив до последней ноты, вживался в чужую кожу, был настолько точен в передаче, что, например, после роли Тевье-молочника зритель «требовал ответа»: «Скажите, вы всё-таки еврей или как?» А после того как Ульянов сыграл бывшего мужа в «Без свидетелей», клеймил его: «Подонок, негодяй!» В образе маршала Жукова был раз 25 — никого другого в той роли уже не видели, и сколько раз в бесконечных очередях того времени кто-нибудь нет-нет да и спросит: «А что скажет товарищ Жуков?» «Ворошиловского стрелка» — старика, мстящего за поруганную честь внучки, — играл как самого себя: в те годы подрастала его собственная внучка Лиза. И зритель откликался — на правду.
Сейчас отклика ждёт уже его дочь. Нет, не дочь великого артиста — дочь великого человека.
«Миша, ты неправ!»
— Когда 7 лет назад не стало отца, у меня как будто отрезали половину тела, — вспоминает Лена Ульянова.
Трудно было жить, дышать, ходить. Бессмысленно, как в тумане, прошли полгода. И только тогда развиднелось, задышалось, когда ей в голову пришла мысль: создать фонд помощи пожилым актёрам имени отца — «Народный артист СССР»: «В тот момент я почувствовала, что меня будто кто-то ведёт, управляет моими поступками свыше... И я в утешение себе думаю, что это всё он. Ведь то, что я делаю сейчас, — это продолжение того, что начал делать папа.
У нас дома всегда рядом с его расписанием спектаклей висел лист бумаги, как я его называла, «список добрых дел»: имя, фамилия, чем помочь. Кому-то выбить квартиру, кого-то устроить к врачу. Отец никому не отказывал и вычёркивал имя из списка, только когда проблема была решена. Говорил: «Кто, если не я?» Тогда это ещё не называлось «благотворительностью»... Просто отец так жил. Когда работал председателем Союза театральных деятелей, построил поликлинику для актёров (сейчас от неё осталось 3 комнатки), выбил старикам пенсии — те на него буквально молились! Ведь, когда развалился СССР, многие актёры, особенно в провинции, оказались в нищете, жили буквально как бомжи... Из труппы Театра им. Вахтангова, которым руководил, отец не уволил никого из пенсионеров, несмотря на то что роптала молодёжь. А сам, невзирая на то что имел доступ ко всем привилегиям цековской «кормушки», ничем не пользовался. Считал, главное — не это.
Он ведь у меня сибиряк, омич, тот ещё характер. Настоящий, сильный, русский дух! Представьте только: из глухой деревушки, в голодные военные времена — 44-й год! — он отправился покорять областной город Омск, затем Москву. Простой крестьянский парень в том аду, в котором жил (10 человек в избушке «два колышка, три досточки»), он нащупал в себе эту творческую жилку, потянулся к свету... И ведь нашёл в себе мужество, сохранил этот творческий полёт и прошёл путь от омской Тары до сцены Вахтанговского театра! Это ведь ярчайший, редкостный пример того, что можно из самых низов прорваться наверх, если сильно напрячься, это такой стимул для тех, кто сейчас не верит в свои силы, не рискует, боится!.. Но вот он смог переломить судьбу. И потом, уже на вершине славы, обласканный и признанный, сам себе не давал покоя, требовал и понукал. Уже после смерти отца я нашла его дневники, где ни слова о нас с мамой: он с 1946 по 2000 год, больше полувека, пишет одно и то же: «Миша, ты недоработал! Миша, ты схалтурил! Ты неправ! Можно было бы лучше!» Отец считал, что нет ничего страшнее, чем купаться в собственном жире и почивать на старых лаврах... Даже в последние годы, когда уже был поставлен диагноз неизлечимой болезни Паркинсона, были пройдены все столичные профессора, китайские целители и наши шаманы, уже порой отказывали ноги, отец продолжал работать: ходил в театр, учил роли, озвучивал радиопостановки...
Артист Театра им. Евг. Вахтангова Михаил Ульянов с женой Аллой и дочерью Леной, 1967. Фото: РИА Новости/ Михаил Озерский
Чуждые почести
Хоронили Михаила Ульянова с воинскими почестями. Жена, Алла Парфаньяк (аристократка, профессорская дочка, которую «папа — единственные топорщащиеся на коленках брюки, рубашонка, ни денег, ни жилья — папа смог её буквально завоевать»), пережила мужа на 2 года, почти всё время пробыв в коме после инсульта, случившегося вскоре после ухода Ульянова. Ушла почва из-под ног...
— Я видела отца редко, но помню это ощущение, которое не оставляло меня и во взрослые мои годы. Всеобъемлющая любовь... А ещё он был страшно надёжен, я знала, что могу прийти к нему со своей бедой в любую секунду. Уже стариком, в болезни, когда я приезжала в больницу и бросалась к нему буквально со стоном: «Па-па!», он отвечал своё неизменное: «Погоди, сейчас разберёмся». С тех пор никто и никогда больше так мне не говорил...
Ведь на народные — вами, читатели «АиФ», собранные деньги уже поставили памятники на могилах Жжёнова, Старыгина, Невинного, Ивлевой, Моисеева. За последние годы фонд открыл мемориальные доски Целиковской, Жжёнова, Горина и других. И теперь мечта дочери Михаила Ульянова — поставить достойный памятник отцу перед драмтеатром в Омске, городе, давшем Михаилу Александровичу творческие крылья.
— На сооружение памятника фонд перечислит все средства, которые есть на его счету, но этих денег не хватает... Папа начинал свой «список добрых дел», когда ещё был молод и здоров, в самой силе. Но почему-то уже тогда понимал, что все мы не вечны, что болезнь и трагедия — вот они, поджидают рядом, за углом... И он всегда жил с этим ощущением, — говорит его дочь. А я думаю: она не права, когда её душа кричит о том, что Михаила Ульянова забудут. Нет, не забудут. Будут помнить не только его Жукова и Ворошиловского стрелка — будут помнить список, висящий рядом с репертуаром, будут помнить его «Кто, если не я?».
— Но всё же памятник — это некий символ, к которому можно прийти и положить цветы с благодарностью, — считает Елена Ульянова.
Памятник — ведь он не для Ульянова, которому и при жизни не нужна была слава и чужды были почести. Он — для нас. Чтобы было на кого равняться.
Открытие сезона в Государственном академическом театре имени Евг. Вахтангова. Художественный руководитель театра, народный артист СССР Михаил Ульянов выступает с речью на сборе труппы. 2001 год. Фото: РИА Новости/ Владимир Вяткин
Тем, кто хочет помочь
Перевести деньги на создание памятника можно по реквизитам Общественного фонда содействия и помощи ветеранам кино и театра им. М. Ульянова «Народный артист СССР»:
ОГРН 1097799003928
ИНН 7710477739
КПП 771001001
р/с 40703810000070000103 в АКБ «Банк Москвы» (ОАО)
к/с 30101810500000000219
БИК 044525219
Полина Иванушкина
Ведь сам Ульянов именно так и играл, тем и запомнился: на сцене и на экране был правдив до последней ноты, вживался в чужую кожу, был настолько точен в передаче, что, например, после роли Тевье-молочника зритель «требовал ответа»: «Скажите, вы всё-таки еврей или как?» А после того как Ульянов сыграл бывшего мужа в «Без свидетелей», клеймил его: «Подонок, негодяй!» В образе маршала Жукова был раз 25 — никого другого в той роли уже не видели, и сколько раз в бесконечных очередях того времени кто-нибудь нет-нет да и спросит: «А что скажет товарищ Жуков?» «Ворошиловского стрелка» — старика, мстящего за поруганную честь внучки, — играл как самого себя: в те годы подрастала его собственная внучка Лиза. И зритель откликался — на правду.
Сейчас отклика ждёт уже его дочь. Нет, не дочь великого артиста — дочь великого человека.
«Миша, ты неправ!»
— Когда 7 лет назад не стало отца, у меня как будто отрезали половину тела, — вспоминает Лена Ульянова.
Трудно было жить, дышать, ходить. Бессмысленно, как в тумане, прошли полгода. И только тогда развиднелось, задышалось, когда ей в голову пришла мысль: создать фонд помощи пожилым актёрам имени отца — «Народный артист СССР»: «В тот момент я почувствовала, что меня будто кто-то ведёт, управляет моими поступками свыше... И я в утешение себе думаю, что это всё он. Ведь то, что я делаю сейчас, — это продолжение того, что начал делать папа.
У нас дома всегда рядом с его расписанием спектаклей висел лист бумаги, как я его называла, «список добрых дел»: имя, фамилия, чем помочь. Кому-то выбить квартиру, кого-то устроить к врачу. Отец никому не отказывал и вычёркивал имя из списка, только когда проблема была решена. Говорил: «Кто, если не я?» Тогда это ещё не называлось «благотворительностью»... Просто отец так жил. Когда работал председателем Союза театральных деятелей, построил поликлинику для актёров (сейчас от неё осталось 3 комнатки), выбил старикам пенсии — те на него буквально молились! Ведь, когда развалился СССР, многие актёры, особенно в провинции, оказались в нищете, жили буквально как бомжи... Из труппы Театра им. Вахтангова, которым руководил, отец не уволил никого из пенсионеров, несмотря на то что роптала молодёжь. А сам, невзирая на то что имел доступ ко всем привилегиям цековской «кормушки», ничем не пользовался. Считал, главное — не это.
Он ведь у меня сибиряк, омич, тот ещё характер. Настоящий, сильный, русский дух! Представьте только: из глухой деревушки, в голодные военные времена — 44-й год! — он отправился покорять областной город Омск, затем Москву. Простой крестьянский парень в том аду, в котором жил (10 человек в избушке «два колышка, три досточки»), он нащупал в себе эту творческую жилку, потянулся к свету... И ведь нашёл в себе мужество, сохранил этот творческий полёт и прошёл путь от омской Тары до сцены Вахтанговского театра! Это ведь ярчайший, редкостный пример того, что можно из самых низов прорваться наверх, если сильно напрячься, это такой стимул для тех, кто сейчас не верит в свои силы, не рискует, боится!.. Но вот он смог переломить судьбу. И потом, уже на вершине славы, обласканный и признанный, сам себе не давал покоя, требовал и понукал. Уже после смерти отца я нашла его дневники, где ни слова о нас с мамой: он с 1946 по 2000 год, больше полувека, пишет одно и то же: «Миша, ты недоработал! Миша, ты схалтурил! Ты неправ! Можно было бы лучше!» Отец считал, что нет ничего страшнее, чем купаться в собственном жире и почивать на старых лаврах... Даже в последние годы, когда уже был поставлен диагноз неизлечимой болезни Паркинсона, были пройдены все столичные профессора, китайские целители и наши шаманы, уже порой отказывали ноги, отец продолжал работать: ходил в театр, учил роли, озвучивал радиопостановки...
Артист Театра им. Евг. Вахтангова Михаил Ульянов с женой Аллой и дочерью Леной, 1967. Фото: РИА Новости/ Михаил Озерский
Чуждые почести
Хоронили Михаила Ульянова с воинскими почестями. Жена, Алла Парфаньяк (аристократка, профессорская дочка, которую «папа — единственные топорщащиеся на коленках брюки, рубашонка, ни денег, ни жилья — папа смог её буквально завоевать»), пережила мужа на 2 года, почти всё время пробыв в коме после инсульта, случившегося вскоре после ухода Ульянова. Ушла почва из-под ног...
— Я видела отца редко, но помню это ощущение, которое не оставляло меня и во взрослые мои годы. Всеобъемлющая любовь... А ещё он был страшно надёжен, я знала, что могу прийти к нему со своей бедой в любую секунду. Уже стариком, в болезни, когда я приезжала в больницу и бросалась к нему буквально со стоном: «Па-па!», он отвечал своё неизменное: «Погоди, сейчас разберёмся». С тех пор никто и никогда больше так мне не говорил...
Ведь на народные — вами, читатели «АиФ», собранные деньги уже поставили памятники на могилах Жжёнова, Старыгина, Невинного, Ивлевой, Моисеева. За последние годы фонд открыл мемориальные доски Целиковской, Жжёнова, Горина и других. И теперь мечта дочери Михаила Ульянова — поставить достойный памятник отцу перед драмтеатром в Омске, городе, давшем Михаилу Александровичу творческие крылья.
— На сооружение памятника фонд перечислит все средства, которые есть на его счету, но этих денег не хватает... Папа начинал свой «список добрых дел», когда ещё был молод и здоров, в самой силе. Но почему-то уже тогда понимал, что все мы не вечны, что болезнь и трагедия — вот они, поджидают рядом, за углом... И он всегда жил с этим ощущением, — говорит его дочь. А я думаю: она не права, когда её душа кричит о том, что Михаила Ульянова забудут. Нет, не забудут. Будут помнить не только его Жукова и Ворошиловского стрелка — будут помнить список, висящий рядом с репертуаром, будут помнить его «Кто, если не я?».
— Но всё же памятник — это некий символ, к которому можно прийти и положить цветы с благодарностью, — считает Елена Ульянова.
Памятник — ведь он не для Ульянова, которому и при жизни не нужна была слава и чужды были почести. Он — для нас. Чтобы было на кого равняться.
Открытие сезона в Государственном академическом театре имени Евг. Вахтангова. Художественный руководитель театра, народный артист СССР Михаил Ульянов выступает с речью на сборе труппы. 2001 год. Фото: РИА Новости/ Владимир Вяткин
Тем, кто хочет помочь
Перевести деньги на создание памятника можно по реквизитам Общественного фонда содействия и помощи ветеранам кино и театра им. М. Ульянова «Народный артист СССР»:
ОГРН 1097799003928
ИНН 7710477739
КПП 771001001
р/с 40703810000070000103 в АКБ «Банк Москвы» (ОАО)
к/с 30101810500000000219
БИК 044525219
Полина Иванушкина