Но главное не в чистоте, не в обустройстве. А в том количестве музыкальных школ, кружков по интересам и прочих социальных нагрузок на местный бюджет, от которых стандартный деятель муниципального масштаба всегда бежит, как от огня: обуза. Вы входите в ноябрьскую библиотеку, названную «Интеллект-центром». И ошеломленно видите сверхсовременное пространство. Как в каком-нибудь не самом крупном, но весьма продвинутом немецком городке; а немецкие библиотеки, как знает каждый, в мире лучшие. Никаких закутков, пыльных коридоров и закрытых хранений. Прозрачные стеклянные стены, сквозное пространство, безупречный ремонт, продуманный свет, удобные читальные залы, книги бумажные и электронные, рекомендательные стенды, на которых выставлены все обсуждаемые русские романы, от маканинского «Асана» до Славниковой и от Быкова до Геласимова. Имеется полка, на которой читатели могут оставить книжку с вложенной зеленой закладкой: это значит, что прочитано, понравилось, советую. Здесь же, как положено, зал для дискуссий и литературная гостиная, в которой можно обсуждать прочитанное и встречаться с авторами. Имеется кафе, которое пока что не открыто; местные инстанции никак не дадут разрешение. Между тем, это единственно возможный путь развития библиотек в стране и мире: чем меньше будет становиться бумажных книг, тем очевидней будет, что библиотека не столько хранилище, сколько место встречи. Здесь можно узнать: что читают. Здесь можно обсудить: о чем думают. Здесь можно пообщаться людям разных поколений на общей почве.
Только не нужно думать, что причина библиотечного благоденствия - в газовых деньгах. Ямало-Ненецкий край не Вятка и не Саратов, это правда; но все свои налоги Газпром оставляет в Москве. Это во-первых. Во-вторых, никакой сверхсовременной библиотеки в Ноябрьске не было бы, если бы директор был другой. И если бы ее сотрудники не считали библиотечное дело чем-то большим, нежели профессия. То, что директором здесь оказалась Марина Швец, которая не просто выбивала, выгрызала средства, продавливая мэрское сопротивление и не позволяя оприходовать бюджет на перестройку здания, - случайно случившийся случай. Как случайно случившимся случаем было, например, переустройство городской библиотеки Норильска, где климат несопоставимо хуже, чем в Ноябрьске, полярная ночь царит полгода, а в мае не стаивают двухметровые напластования льда. Там внесистемно совпало два фактора: умные библиотекари, понимающие, что место выдачи и место встречи - не одно и то же и деньги Михаила Прохорова, который, уйдя из Норильска, продолжал финансировать городские проекты. Не институции работали, не модели воспроизводились. А как бы подбирались пазлы. Сошлось - сложилось. Разошлось - распалось. Сейчас, в результате непонятного конфликта на почве благотворительности, прохоровский фонд из Норильска уходит; посмотрим, кто возьмет на себя развитие библиотеки.
Собственно, ведь то же самое в Перми. Совершенно случайным образом, стечением исторических обстоятельств здесь сложилось единственно возможное сочетание административного ресурса (в лице того самого губернатора Чиркунова, для которого, по версии «Пермского обозревателя» был проведен аттракцион под прикрытием экономического форума), финансовой энергии сенатора Гордеева, амбициозной творческой энергии министра культуры Бориса Мильграма и технологического опыта Марата Гельмана, который сделал ставку на Пермь и перебрался делать музей «Русское бедное». И понеслось; сработал принцип магнитного напыления. За тем, что происходит в Пермском крае, наблюдают все, кому хоть сколько-то интересна современная русская и европейская культура; сюда переместился театральный фестиваль «Территория», где дает свои премьеры Дмитрий Крымов, а композитор Владимир Мартынов устраивает созерцательные сеансы своей музыки после музыки; здесь будет поэтический фестиваль; а следующий аттракцион для губернатора под названием «Пермский экономический форум» будет посвящен культуре как фактору развития.
Я не говорю, что все тут идеально; многим пермякам происходящее не нравится, самый известный краевой писатель Алексей Иванов находится в презрительной оппозиции к Гельману; внутреннее знание актуального искусства и понимание сегодняшнего театра не гарантирует от дилетантизма, скажем, в области словесности. Но: во-первых, оппозиция дело не просто нормальное, а весьма хорошее; только сильное сопротивление дает необходимый ресурс взаимного развития, и настоящая беда не в том, что старый пермяк Иванов противник нового пермского Гельмана, а в том, что сильных, ярких и дееспособных противников слишком мало, иначе процесс был бы куда интересней, культурное поле - объемней. Во-вторых же, вопросы к пермскому проекту ровно те же самые, что и к ноябрьскому библиотечному уюту, или к норильскому благотворительному спаду. Это исключение из правил, или начало общего исхода из тупика?
И в прозрачных залах ноябрьской библиотеки, и в Пермских театральных и музейных залах кажется, что вот она, надежда; вот начало настоящего освобождения от комплексов отсталости; вот же, можно двигаться вперед и быть веселым оптимистом. А потом наступает время для сомнения: ведь это держится на лидерах, не на системах. Да, лидеры нужны всегда, от них зависит слишком многое. И все-таки они не могут быть заменой институтам. А системы нет. Есть отдельно взятый Чиркунов. Есть отдельно взятая Марина Швец. Мильграм. Иванов. Бояков. Это здорово. Спасибо им. Но возможна ли система общего движения, чтобы лидеры менялись, а она работала?
Даниил Дондурей сказал про Пермь, что вся страна наблюдает: получится у них или не получится? Верно, наблюдает. Но с тем ли, чтобы использовать модельный опыт и применить (по-своему) к себе? Или так, как наблюдают за гонками: ну что там, впишутся в поворот, или все же расшибутся? Как же похоже пока на второе. И как же хочется надеяться, что верно - первое.
Александр Архангельский
РИА Новости