Брехт с вами

Лев Додин в Малом драматическом театре поставил "Разговоры беженцев" и "Страх и отчаяние в Третьей империи".
Татьяна Шестакова (Циффель) и Сергей Курышев (Калле). Их разговоры под дождем служат камертоном предельной искренности для всех... 
Фото: Виктор Васильев


Додин и Брехт. Казалось бы, две сложносочетаемые и трудносовместимые фамилии. Где петербургский Малый драматический театр с его исключительной искренностью и такой пронзительной правдой, какую не то что в театре - в жизни сегодня редко встретишь, и где социальный пафос немецкого драматурга? И тем не менее появление нового автора на афише МДТ - Театра Европы - это не обман зрения. Три года, параллельно Шекспиру, Лев Додин репетировал Брехта, из произведений которого сложил сценическую композицию по двум малоизвестным в России пьесам "Страх и отчаяние в Третьей империи" и "Разговоры беженцев". Не на злобу дня, как режиссер поправляет ищущих здесь сверхактуальности, - скорее, на злобу эпохи. К финишу его "Гамлет" пришел первым - премьеру сыграли раньше, уже получили за него очередную "Золотую маску", но дело не в наградах, а в том, как были обозначены и активизировали самые болевые точки в сознании общества. Теперь пришло время вскрывать раны. Хотя новый спектакль Льва Додина - это, скорее, уже серьезное хирургическое вмешательство в тело. Без наркоза, эфира и вообще какого-либо болеутоляющего.

И даже если ваш собственный гемоглобин всегда прежде волновал вас куда больше, чем все мировые катастрофы, вместе взятые, на брехтовском "Страхе..." остаться безучастным ни у кого не получится. Умеет Додин превратить людей практически за один вечер в культурных наркоманов. Постепенно, от сцены к сцене, заставляя проглотить крючок с театральной "наживкой", и к финалу зацепить изнутри так серьезно, что потом уже не соскочишь... Последний эпизод в исполнении Олега Рязанцева и Ирины Тычининой (Юдифь и Фриц) - один из лучших в спектакле и, может быть, сильнейших вообще в мировой театральной практике. Прощаются муж с женой - одни обстоятельства вынуждают ее покинуть предвоенную Германию, другие обстоятельства диктуют ему в стране остаться. Мизансцена статичная. Сидят напротив два самых близких друг другу человека. Говорят скупые, мало что значащие слова… Обещают скоро встретиться, и оба понимают, что больше не увидятся никогда. Дождь за окном плачет… Олег Рязанцев не совершает, казалось бы, ничего - он только смотрит на любимое лицо, а вольтова дуга между актерами возникает - весь зал обливается кровавыми слезами, и тишина стоит такая, что слышно, как капли слез с подбородка Ирины Тычининой падают на стол…


"Весь мир охватило судорогой. И никто не может сказать, почему..."


Как Лев Додин это делает - явление необъяснимое. Одно очевидно: его театральный стиль - перфекционизм. Как и в данном случае, когда разговор идет об отчаянии, страхе и любви в предвоенной Германии, а дело касается всех и каждого - вместе взятых и по отдельности. У героев Татьяны Шестаковой (Циффель) и Сергея Курышева (Калле) здесь - своя театральная оптика. Их разговоры под сигары служат связующими скрепами эпизодов, камертоном предельной искренности для всех. Это актеры, одному тембру голосов которых будешь верить безоглядно - даже если все слова в мире постигнет чудовищная, обвальная инфляция. Изысканные роли в их биографиях, - донести идеи Брехта до каждого зрителя так, чтобы они выглядели его собственными. Вот буквально сейчас пришедшими в голову...

Из отдельных брехтовских эпизодов Лев Додин соткал невероятно тонкую человеческую историю. Сумев разложив театральную реальность на общий и крупный планы - кинофокус, который в театре мало кому удается. Острота эмоционального отклика здесь - максимальная. Собственно, эмоциональная энергия сопереживания - суть всего происходящего. Вобравшего в себя и слепки импрессионизма из додинского "Портрета с дождем". И всю политическую мощь его "Гамлета". И безупречную лаконичность "Молли Суини", и перспективу "Долгого путешествия в ночь"… В каждой из этих постановок, как и в названии нового спектакля по Брехту, крупным планом были и страх, и любовь, и отчаяние. Но ключевое слово здесь - все-таки любовь…


О чем ставил Додин

"В спектакле есть фраза: "Весь мир охватило судорогой. И никто не может сказать, почему". Мне кажется, что сегодня есть такое ощущение…"


О чем думал Брехт

"Неправы те свидетели потрясений, которые думают, что чему-нибудь научатся. Пока массы остаются объектом политики, все, что с ними случается, они воспринимают не как опыт, а как рок; пережив потрясение, они узнают о его природе не больше, чем подопытный кролик о законах биологии…"

"Я хочу уйти вместе с моим любимым./ Я не хочу думать, чем я за это заплачу.

Я не хочу гадать, хорошо ли это.

Я не хочу знать, любит ли он меня.

Я хочу уйти вместе с тем, кого я люблю…" (Бертольд Брехт в переводе Дины Додиной)

Автор
Текст: Ирина Корнеева
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе