Булгаков второй свежести

МХТ имени Чехова открыл сезон премьерой «Мастера и Маргариты»


Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» был опубликован лишь в 60-е, но история его инсценировок и экранизаций более чем солидная. И, к сожалению, столь же печальная. Счет спектаклям по «Мастеру» под гром оваций открыл Юрий Любимов в Театре на Таганке. Даже партийная пресса признала его победу, а чиновники-цензоры не сделали купюр, позволив голой Маргарите принимать гостей на балу. Спектакль завершался реквиемом по Булгакову: на фоне его фотографий разных лет зажигался вечный огонь, как это было в «Павших и живых». Декорации Боровского были похожи на пазл из прежних работ.


Маргарита летала над Москвой на маятнике из «Часа пик», герои сидели на кубиках из «Послушайте!», в пространство врезался шерстяной занавес, связанный для «Гамлета». Помню собственное едкое замечание в кулуарах: если Петрович спустя годы захочет снова сделать постановку из собственных цитат, то из «Мастера» ему нечего будет взять. Булгаковская тема «художник и власть», естественная и для Любимова, была с восторгом поддержана прогрессивной публикой. И хотя через спектакль была протянута трагическая ниточка, балом правила сатира — то едкая, то буффонная. Очень точно подметил критик Анатолий Смелянский, что после этого спектакля на Таганке сменилась публика: в театр повалила номенклатурная и торговая Москва — совбуржуазия. Билеты стали валютой, которую можно было обменять на любой дефицит и услуги. Постепенно такая же участь постигла и книгу. Один мой высокопоставленный знакомый, имеющий доступ к закрытому коллектору, скупал томики романа. Когда его спрашивали, зачем, говорил, что его маленькая внучка будет постепенно их продавать и юбочки новые покупать.

Дальше — больше. По мере продвижения романа в массы Булгаков стал попсеть и огламуриваться. Заложена ли такая метаморфоза в самом тексте, не возьмусь утверждать, но книга, по выходе провозглашенная чуть ли не новым евангелием, стала культом. А это, согласитесь, не одно и то же, что, например, подтвердил сериал Владимира Бортко.


«Мастера и Маргариту» интерпретировали у нас и за рубежом на разные лады, ставили оперы, балеты и даже мюзиклы. Из названий видно, что не многие посягали на целое, пытаясь сосредоточиться на какой-то одной линии. Так Владимир Прудкин поставил во МХАТе «Бал при свечах», Михаил Зонненштраль назвал спектакль Театра сатиры «Шизофрения, как и было сказано», Сергей Десницкий представил в театре «У Никитских ворот» «Необыкновенные приключения Мастера...», Роман Виктюк — «Мастер и Маргарита, или Сны Ивана Бездомного», а Анджей Вайда озаглавил свой фильм «Пилат и другие». В каждой постановке были свои счастливые мгновения. Знаю, что многие лучшим Воландом считают Виктора Авилова из спектакля Валерия Беляковича в Театре на Юго-Западе. Театральные летописи сохранили детали многих постановок, но сами летописцы больше любят напоминать об опасностях, грозящих всем, кто прикасается к «святыне». Известно, что начали репетировать и не выпустили спектакли Михаил Левитин и Лев Додин. Первый пережил клиническую смерть, второй впал в длительную депрессию. Зонненштраль вскоре после премьеры трагически погиб.


Репетиции «Мастера и Маргариты» в МХТ им. А. П. Чехова никакими мистическими слухами не обросли. Ну разве что одно вполне невинное совпадение в биографии исполнителя заглавной роли Анатолия Белого: он сейчас одновременно снимается в фильме-катастрофе «Метро», где его герой влюблен в замужнюю женщину. Не пожимайте недоуменно плечами — дело в том, что действие спектакля, поставленного венгерским режиссером Яношем Сасом и оформленного Николаем Симоновым, перенесено в московскую подземку. Именно в этой современной преисподней пересекаются рельсы судеб жителей Москвы и Ершалаима. Сюда волочит свою железную больничную койку Мастер, здесь Аннушка прольет подсолнечное масло, а по эскалатору станции «Маяковская» (в спектакле она названа «Патриаршие пруды») спустится Маргарита, потерявшая любимого. Да, собственно, все, кроме представления в варьете, будет происходить в мрачном тоннеле, по большей части возникая в больном воображении Мастера. И буква «М», сияющая над порталом, вберет, по уверению постановщика, аж четыре смысла. К трем очевидным (метро, Мастер, Маргарита) добавится еще и первая литера аббревиатуры МХТ. Не хочется огорчать именитого иностранца, но в русском языке еще очень много слов, начинающихся на эту букву. Он сам заставил перебирать их в голове. Хотя отбросим грубые. К финалу, когда сладкая парочка, взявшись за руки, медленно движется вглубь сцены, вглядываясь в какую-то неведомую планету, неожиданно образовавшуюся на заднике, про себя произносишь: «Мелодрама». Может быть, режиссеру хотелось аукнуться с «Меланхолией» Ларса фон Триера, но вышло сентиментально, а не трагично. Впрочем, куда явственнее переклички с другим режиссером — Франком Касторфом, чьи «Мастер и Маргарита» ошеломили публику Чеховского фестиваля в 2003 году. Ведь это именно Касторф ввел в театре моду на экраны, на которые проецируются крупные планы или сюжеты, театру неподвластные.


В спектакле Яноша Саса тоже отдают дань кино — правда, не выстроив его ни смыслово, ни стилистически. По ходу действия приемы второй свежести множатся со скоростью бегущего поезда и у режиссера, и у артистов, достигая апогея в сцене в варьете. Такой интерактивной фальши давно не приходилось видеть. Оказывается, подсадные утки в лице артистов МХТ, рассевшихся по залу, не могут в простоте слова сказать. Когда в финале из последних рядов реальные зрители начнут выкрикивать: «Маргарита! Не слышно!» — многим покажется, что перед нами те же подсадные утки .


Перенеся действие в сегодняшнюю Москву, режиссер нисколько не озаботился современными реалиями, удовольствовавшись вполне схоластическим тезисом о неизменности человеческой природы. Напряжение первых сцен еще сулит надежду на серьезность прочтения, но понемногу зал начинает тосковать. Впрочем, зритель оживленно откликается на появление с бодуна Степы Лиходеева (Павел Ващилин). Позже публике потрафят Игорь Верник (Бенгальский) и Валерий Трошин (Босой). Воландовская свита (Михаил Трухин, Игнатий Акрачков, Федор Лавров и Мария Зорина) мила, но неупоительна. Эдакие слегка намеченные штрихи к портретам. Ну а сам Сатана (Дмитрий Назаров) при всей крупности фигуры мелковат. Какое там мировое зло — сытый, вальяжный, циничный олигарх из телесериала.


На мой вкус, только Николай Чиндяйкин (Понтий Пилат) в сцене, когда его герой решает судьбу Иешуа Га-Ноцри, проникает в глубину булгаковского текста. Вообще — может быть, по причине иностранного происхождения режиссера? — из спектакля ушло наслаждение текстом, завороженность порядком слов этого писателя. К сожалению, неповторимость слога, за которым стоит неповторимость личности, не почувствовал и Анатолий Белый, искавший, судя по его интервью, прототип среди нынешних писателей и упустивший из виду реального автора. Его Мастер затравлен и раздавлен, хотя тот, чей юбилей сегодня театр отмечает этим спектаклем, «сурово жил и до конца донес великолепное презренье». Пока театр не постигнет эту строку Ахматовой, Булгаков будет оставаться лишь кумиром для жаждущей увеселения толпы.


Мария Седых


"Итоги"

 

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе