Грезы Константина Треплева

Проекты Камерной сцены Волковского театра.
В середине февраля на отреконструированной и модернизированной Камерной сцене Российского государственного академического театра драмы имени Федора Волкова в Ярославле состоялось сразу три премьерных показа, вышедших под маркой Международного центра имени Константина Треплева.
Кто такой Треплев, театральному люду объяснять не нужно. Молодой бунтарь из чеховской «Чайки», драматург и режиссер, как известно, требовал «новых форм», протестуя против консервативной архаичности современного ему театра. Театр, современный нам, вряд ли откажется вслед за Костей двинуться по этой тропке. Прекрасно понимая при этом, что всяческие лабораторные опыты не следует сразу же выводить на большую сцену и делать достоянием массовой публики. Для этого найдется свой зритель – молодой, мятежно настроенный и, подобно Треплеву, не желающий видеть на сцене актеров, которые только и делают, что «едят, пьют, носят свои пиджаки…»



Центр имени Треплева при Волковском театре официально открылся в мае 2011 года – читками пьес современных немецких драматургов. До этого была история «неофициальная», когда опять же в формате читок и эскизных постановок осваивалась драматургия Польши и Голландии. Все шло в театральную копилку, наиболее же перспективные опыты доводились до состояния полноценного камерного спектакля. Так случилось, например с пьесой Дороты Масловской «Двое бедных румын, говорящих по-польски», которая в иронично-фарсовой постановке Евгения Марчелли и с участием актерского дуэта Анастасии Светловой и Валерия Кириллова вошла в нынешнюю премьерную тройку и, соответственно, в репертуар театра.



Эксперименты в Центре имени Треплева, кстати, бывают весьма неожиданными, по крайней мере, для устоявшегося формата и тематики подобных лабораторных образований. Мог ли кто-то предположить, что героем молодежных эскизных постановок станет российский поэт-классик Николай Некрасов? Поэт, чье 190-летие со дня рождения не столь давно отметили. Поэт, в отличие от Пушкина или Маяковского, практически выпавший из современного культурного контекста. Уроженец Ярославской губернии, кстати. Как драматурга его вообще мало кто знает, но волковская молодежь и примкнувшие к ней опытные артисты вытащили на свет божий сразу две его пьесы: комедию «Осенняя скука» и детский водевиль «Великодушный поступок». Причем фрагменты комедии играются еще и в двух вариантах. Все вместе это получило название «НЕКРАСОВА.net» и стало следующей премьерой.



Ольга Торопова не слишком отошла от традиционной версии и временных границ. Олег Новиков – настоящий барин Ласуков, от скуки гоняющий туда-сюда слугу-мальчишку (Кирилл Искратов). Тот и споет, и спляшет, и музыкой порадует, а все равно ску-у-ушно, и глаза слипаются у барина. А из этой полудремы – раз, и выпорхнула иная греза, в версии другого режиссера – Ильи Варанкина. Владимир Майзингер – уж не русский барин, а кто-то из породы современных функционеров, даром что обряжен в майку и семейные трусы. И над прислугой забавляется по своему – нарядил здорового мужика (Олег Павлов) в русский сарафан с кокошником. А рядом еще и «эфиопа» (Игорь Есипович) посадил с балалайкой. Ну чем не причуды современных нуворишей?



А вот «Великодушный поступок» в постановке Сергея Карпова, несмотря на детскость водевильной ситуации, сыграли почти что всерьез: со всеми гипертрофированными юношескими предательствами, мучениями, раскаяниями и нравоучительной речью учителя Миллера (В.Майзингер). Добавили, правда, в финале чуток живой дискотеки с участием школьного ВИА, но этим против Некрасова не погрешили. И вот ведь в чем убедили: Некрасов как комедиограф вполне уместен в современном репертуаре, а подросткам и прочей молодежи явно придется по вкусу, коль постановка не содержит примет действительной «осенней скуки», но разбавлена современными ритмами. Об этом, между прочим, на обсуждении говорила сотрудница Музея-усадьбы «Карабиха», которая была бы не прочь, чтобы экскурсии дополнялись показом этого спектакля.



А третьей премьерой был «Вий». Правда, не гоголевский, а в версии современного украинского драматурга Натальи Ворожбит. И эта постановка выросла из читок, которых проходили в рамках ноябрьского Волковского фестиваля. Тогда акцент был сделан на интерпретации классических произведений современными драматургами. После обсуждений и дискуссий поняли, что именно «Вий» более других пришелся по душе и поручили молодому режиссеру Семену Серзину (выпускнику СПбГАТИ) довести дело до спектакля.



Тут сам премьерный антураж был любопытен. Понедельник, половина десятого вечера, тридцатиградусный мороз, а от молодой публики отбоя нет. Пусть сцена и Камерная, но зрители сидят на полу, на ступеньках, стоят по краям сцены. Поднимаешься, продрогший, куда-то на высокие этажи, а вокруг рушники расшитые, украинские напевы доносятся издалека, а тебя с мороза еще угостят стопкой горилки и шматочком сала.



Второго Гоголя из Натальи Ворожбит, конечно, не получилось. Да и пьеса совсем другая, где порой концы с концами не сходятся. Тут тебе и современной украинское село, и заплутавшие в темноте два француза-студента, Лукас (Алексей Кузьмин) и Дамиан (Виталий Даушев), приехавшие на историческую родину по приглашению дивчины Оксаны (Евгения Родина) из Фейсбука, и траурный портрет Стива Джобса, прислоненный к бутылке, и убитая невеста, и старые байки вперемешку с новыми страшилками…



Впрочем, тут парадоксальная вещь получается, потому что изобретательный, темпераментный, уморительно смешной и временами страшненький спектакль Серзина вышел из поединка с пьесой явным победителем. Здесь все само по себе интересно и захватывающе, в том числе и решение камерного пространства с его дверцами, погребами, раздвигающимися стенами, неожиданными появлениями героев и их таинственными исчезновениями. Здесь селяне поют, пьют и балагурят. Баба Сонька (Галина Ефанова) молодеет на глазах и уже готова превратиться в Панночку. Дед Явтух (Владимир Шибанков) грозно вещает: «Подымите мне веки!» -- и на нос ему тут же водружаются очки. Селяне же с удовольствием и всяческую нечисть изобразят – во мраке ночи. А уж Лукас Алексея Кузьмина, новоявленный потомок Хомы Брута, и вовсе замечателен, потому что умудряется в пародийную вроде бы роль эту вместить и иронию, и страх, и комедиантство, и чувство самое настоящее, до настоящих же слез.



Так что зритель на всех трех спектаклях в накладе не остается. Ведь здесь можно не только видеть результат, но наблюдать и оценивать процесс – как из лабораторных опытов рождается самостоятельное художественное произведение. Пусть в отдельных местах еще не оперившееся, ну да молодости это свойственно.



[Сцена из спектакля ]
Сцена из спектакля "Вий"
Агентство культурной информации



Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе