ЭКСПРЕССИЯ ПО-СИЦИЛИЙСКИ. "ПАЛАДИНЫ ФРАНЦИИ"
Театр "Кореджа" (Koreja) из итальянской провинции Саленто привез спектакль "Паладины Франции" Франческо Николини (режиссер Энцо Тома). После окончания спектакля Лауреат "Золотой маски", актриса Волковского театра Анастасия Светлова вышла на сцену приветствовать наших гостей – на итальянском языке.
Это был настоящий подарок ярославцам, увидевшим редчайший театр и спектакль. Саленто – находится на самой "пятке" итальянского сапога, относительно близко к Сицилии. Куклы в спектакле – а точнее, актеры, играющие кукол, становящиеся марионетками, - конечно же, сицилийские! Италия – родина театральных кукол, а Сицилия дала особый тип "сицилийской марионетки".
"Песнь о Роланде" – французский трагедийный эпос. Но почему итальянцы играют французскую историю? Дело в том, что в XVI веке итальянский поэт Ариосто написал удивительную поэму «Неистовый Роланд» на основе французских легенд и сказок. Неистовый – безумный, одержимый, страстный! Ариосто впервые, задолго до Сервантеса, дал рыцарство в смешении стилей и жанров – героическое сменялось комическим, пародийным, бурлескным. Пушкинская поэма "Руслан и Людмила" таит в основе своей "Неистового Роланда".
Спектакль итальянцев, следуя традициям Ариосто, покоряет невероятным смешением игровых стихий - юмора, иронии, сарказма. Рыцарь Роланд и мудрый, и строгий, и потерявший разум, обезумевший от любви к Анжелике. Его друг Астольфо совершает путешествие на Луну (совсем как мечтатель Сирано де Бержерак), чтобы вернуть разум Роланду. Роланд побивает противников то мечом, а то и дубиной, крепкой и тяжкой: "Так крепка, так тяжка, что кого заденет – того в прах!"
В бегущей строке возникали вдруг наши просторечия: "Ни хрена!" Шли узнаваемые надписи на английском в смешении с французским и русским. «Надо поехать в Париж!» – говорил один из рыцарей. – «А что такое Париж?» – «Ну, это там, где Эйфелева башня (Tour) и где Tour de France!» Пародийно-игровой принцип в этом спектакле определяющий. А страсти на сцене кипят нешуточные: с итальянской темпераментностью актеры - кукольные рыцари отчаянно сражаются, делая характерные выпады с мечами в руках. Они играют в реальность.
Рыцарская лексика, просторечия, фольклор, высокая литература – одно переплеталось с другим. Спектакль требовал от зрителя способности различать игру слов, каламбуры, многочисленные включения в текст афоризмов из Шекспира (из "Макбета" и "Гамлета"), и ситуационно обыгранного множество раз "Сирано де Бержерака". Текст становился гипертекстом. Благородные рыцари вступали друг с другом в перепалки, оспаривая свое превосходство, подначивая друг друга, ревнуя, и даже в серьезной ситуации могли назвать себя придурками. А потом шли в бой за короля Шарлеманя (Карла Великого), за родную землю как верные паладины.
Картина последней битвы напомнила сражение у Нельской башни ("Сирано"), когда один рыцарь противостоял целым ста! Рыцари, видя численное превосходство противника, шутят, в то время как на них движутся сотни врагов. Рыцарский поединок на мечах вызывает смех: мечи - игрушечные, игрушечное побрякивание невзаправдашнее, кукольное. А потом оказывается, что война – совсем не игрушечная, что каждый из рыцарей героически гибнет за отечество. И прощается с друзьями и – с нами, зрителями. "Я гибну, сражен насмерть…"
Театрализованное рыцарство исчезает, игра становится жизнью, героическое обретает новые смыслы и облики…
СНОВА ИТАЛИЯ. СТРАСТИ - КЬОДЖИНСКИЕ
"Кьоджинские перепалки" волковцев – спектакль легендарный во всех отношениях. Выпущенный в 2004 году, он стал номинантом "Золотой маски", был представлен на множестве фестивалей, и отдельно - в Праге, где Иван Раймонт в Театре на Фидловачце в течение двух вечеров давал свои "Кьоджинские" – в чешском и русском вариантах.
Зрителям явился неожиданный Гольдони. Режиссер перенес рыбацкие страсти итальянского ХVШ века в середину века ХХ, во времена расцвета в кино знаменитого итальянского неореализма. В пьесе Гольдони жены рыбаков, ожидая мужей, плетут кружева. В спектакле Раймонта тоже плетут кружева, но - актерские, филигранные. И связь с итальянской культурой, с комедией дель арте, в спектакле присутствует.
Со временем декорации пришли в негодность, и спектакль почти списали. Но зрители не захотели с ним расставаться. И произошло удивительное. Руководство театра решило возобновить спектакль, изготовить новые декорации, ввести новых исполнителей. В Праге волновался Иван Раймонт: как там "Кьоджинские"? По существу, мы увидели премьерный спектакль! И публика буквально неистовствовала от восторга. Администраторы признались, что на фестивале даже самые знаменитые театры не получали столько аплодисментов, как свои. Родные, волковские…
Жены ждут мужей-рыбаков и не показывают свои страхи. Мускулистые, обветренные, угрюмые и немногословные, мужчины несут мешки с рыбой. Ночь сменится солнечным днем – и страхи исчезнут, но потребуют выплеска энергии. На море - шторм. Здесь – штиль, как сухой порох. Здесь разряжаются все громы и молнии. Растянутые сети сушатся на ветру, а рыбаки и рыбачки теперь сами оказываются в сетях, ловя и подстерегая друг друга. Женщины Гольдони - известные мятежницы, в каждой - гроза и буря. Но и рыбаки стремительны и реактивны. Каждая реплика взрывчата, за каждой – каскад ответных действий. Настоящие сицилийские страсти и экспрессивность.
Брезентовые плащи, грубые свитера и башмаки рыбаков, желание блеснуть обновкой у женщин. Рыбацкая слобода, домики с балкончиками, окошечками с жалюзи, с ржавым кузовом «Фиата». Мадонна Либера (Ирина Сидорова) - вечно изумленная рыбачка с миндалевидными глазами и покрасневшим носом, циркачка, умеющая бегать по канату страстей и драк, клоунесса Тулуз-Лотрека – в тельняшке, босая, готовая рыдать и смеяться одновременно. Мадонна Паскуале (Татьяна Малькова) олицетворяет собой невозмутимость и каменное спокойствие. Но она способна припечатать любого своим острым словечком. И если Либера-Мегера часто становится жертвой обстоятельств, то донна Паскуале – всегда победительница.
Герой Валерия Кириллова – вечный Арлекин. Его Фортунато - простецкий рыбак. Измождённый, нищий, но жилистый, сноровистый. Язык жеста для него привычнее, чем слова. Универсальный мим с булыжником и веслом (на спектакле снова сломал весло, уже в двадцать девятый раз!) В ансамбле спектакля органичны верткий, ироничный Тоффоло по кличке Прыщ (Виталий Даушев), отстаивающий право на собственное достоинство; осанистый Тита-Нане (Николай Шрайбер); хрупкая, порывистая девочка-подросток Кекка (Александра Чилин-Гири; мальчик, развозящий на велосипеде пиццу (Кирилл Искратов). Комиссар полиции - Игорь Сидоренко с сумеречностью похмельного синдрома становится то деспотом, то либералом, то Пиночетом в темных очках. К финалу он – мудрый отец рыбацкого городка, воплощение благородства, миротворец, соединяющий возлюбленных. Пристав (Виктор Курышев) - пьянчужка с зонтиком, пистолетом и заветной бутылкой - печатает протокол на машинке так, будто создает Книгу Бытия.
Ритмический рисунок в спектакле Раймонта предполагал пространство пауз, когда герои забывали о крике и перепалках - грустили, печалились, философствовали, возвращаясь к самим себе, к человеческой подлинности. Арлекинада была уравновешена мудрым молчанием. Музыка в спектакле (то лирическая, то буффонная) отражает обе стихии, в актерском же исполнении доминирует вторая, и хочется надеяться, что режиссер возобновленной версии Валерий Кириллов уделит внимание и первой.
Волковцы наследуют и Гольдони, и Феллини, комически утрируя и преувеличивая всё происходящее. То, что живо было у Гольдони, в итальянской комедии дель арте, пратеатральных формах — цирке, карнавале, балагане - оживает здесь: непрерывные потасовки, сочные петушиные драки, где на голову горе-соседки можно водрузить кастрюлю со спагетти, припечатать лицо мадонны Либеры пиццей с кетчупом, опрокинуть на головы мешок с мукой, случайно выплеснуть лохань с водой на Комиссара и почти - в зрительный зал… А зал хохочет и достает носовые платки – утирать слезы, вызванные непреодолимым смехом…
Северный край