Лебединая верность

Каждая новая постановка легендарного балета выражает тоску по национальной идее 

В Михайловском театре - балетная премьера. Замечательное сие событие могло бы остаться сугубо балетоманской радостью. Но будучи реинкарнацией "Лебединого озера", которым Большой театр в 1956 году с блеском прорвал железный занавес и десятилетиями очаровывал приезжавших в СССР глав государств, спектакль потянул шлейф мифов. Его трансляция по всем телеканалам сулила очень важные новости - если не похороны, то путч. Он и по сей день остается самым важным и престижным спектаклем главных театров страны.


Было бы красиво написать, что при рождении "Лебединого озера" ничто не предвещало судьбы спектакля официоза. Предвещало, и еще как. Он ставился по специальному распоряжению с самого верха - дирекции Императорских театров, а в процессе подготовки поощрялись славянские корни лебединых сцен. Советские историки балета могли бы впасть в вульгарность и объяснить причину его политической популярности освободительной борьбой лебедей со злым гением, но до этого, кажется, никто не опустился - тем паче что борьбы угнетенных больше даже в "Эсмеральде". Между тем с самого появления спектакля-легенды в 1895 году (были прежде неудачные версии, они не в счет) встал вопрос: кто из хореографов смог тонко передать суть загадочной русской духовности? Так и не выучившийся говорить по-русски Мариус Петипа, автор "дворцовых" актов, или его скромный помощник Лев Иванов, автор лебединых сцен? Петипа, понятно, отец русского балета, и его заслуги неоценимы. Но ведь гениальные лебединые линии со славянской плавностью принадлежат не ему. Дальше вопрос о национальной идентичности возник у балерин: петербургские примы дружно завидовали первой Одетте-Одиллии, итальянской гастролерше Пьерине Леньяни. Сами они так танцевать не умели, и лишь спустя годы фокус Леньяни с 32 фуэте повторила "русская" Матильда Кшесинская.

Впрочем, эти вопросы лишь косвенно отражали превращение "Лебединого" в национальный символ. Объективная же картина была такова, что после выплеска за границу Русских сезонов Дягилева и скорого объявления важнейшим из искусств кино лебединое озеро стало тихой заводью на отшибе. Заняться ею ни у кого не доходили руки, и слава богу. В тени созданный по императорскому указу балет вместе с прочими старорежимными созданиями дожидался своего часа.

Восстановленный ныне в Михайловском театре спектакль в Москве появился в 1937 году. Сталин ввел моду ходить в музыкальный театр - наверное, это помогало чувствовать себя императором. Вслед за ним к избавленному от приставки "царское" искусству потянулась свита, ходить в бывшие императорские театры снова стало престижно, новая элита считала, что хоть в этом сравнялась со старой. А "Лебединое" к тому же было доходчивым, аполитичным, обладало отчетливой национальной спецификой и выглядело куда благороднее созданного в том же году Ансамбля народного танца. Именно эту версию "Лебединого озера", сделанную по хореографии прежних авторов и "москвича" Александра Горского, ученика Петипа, возобновил к триумфальным гастролям 1956 года знаменитый танцовщик и педагог Асаф Мессерер, дядя нынешнего постановщика Михаила Мессерера. Как ни крути, но "важнейшее из искусств" - советское кино - мир не покорило. Другое дело балет, выглядевший блестяще: европейцам не снился такой накал страстей, а американцам - такие традиции. Страна Советов неожиданно для самой себя стала культурной наследницей национального эксклюзива. Его не стыдно было вывозить на гастроли и показывать дома самым важным гостям.

Потому "Лебединое" сопровождает куча историй, связанных с именами политиков. В одной, трогательной, фигурирует святая простота Никита Хрущев, говоривший помощникам: "Как подумаю, что вечером опять "Лебединое" смотреть, аж ком к горлу подступает". Есть байки о настоящих страстях, рядом с которыми девушки-лебеди со своим злым гением - перышки, картон и надувательство. В театре помнят, как без малого час длился антракт в "Лебедином", пока страстный шахматист Рауль Кастро доигрывал партию с советским боссом. Или как первый президент независимой Литвы, смотревший с западным коллегой "Лебединое", во время духоподъемного белого адажио украдкой выслушивал шепот помощников: "Восемь - два, Сабонис... Двенадцать - десять, опять Сабонис", потому что в тот же день важный матч играла литовская сборная по баскетболу, и он всем сердцем был на любимой трибуне в спортзале, а треклятые лебеди - чтоб их! - полагались по протоколу визита. Забавно, что молодые демократии, как огня боявшиеся хоть в чем-то копировать "захватчиков", повторяли привычки советской элиты один к одному.

У нынешней премьеры своя предыстория. Петербургский Михайловский театр уже несколько сезонов будоражит общественность персоной нового директора бизнесмена Владимира Кехмана, встряхнувшего театр по всем статьям. Он вывез тонны мусора, сделал ремонт, прочистил и реорганизовал систему управления труппой. Словом, избавил театр от пыли кулис. Но пуганое капитализмом культурное сообщество стало копить обиды, как набоковский эмигрант "из бывших". Директору вменяют в вину неинтеллигентные речи, реальные и мнимые проколы в кадровой и художественной политике, бурю и натиск. Тем не менее сейчас под его покровительством театр, наплевав на свою серенькую, обзавелся старой московской версией "Лебединого озера" в той самой легендарной редакции первых советских гастролей. Возобновлял, как уже сказано, Михаил Мессерер, ведущий педагог Королевского балета "Ковент-Гарден" и наследник знаменитой театральной семьи Мессерер-Плисецких.

Спектакль получился по духу домашним, с тем ощущением щедрого богатого дома, что было присуще в золотую пору Большому театру. Шестой десяток ему не дашь, ибо классика без "улучшений" всегда прекрасно выглядит, а здесь к тому же сдобрена непопулярной сегодня тщательностью выделки и вниманием к деталям. Аккуратна напряженная динамика маленьких лебедей, почти безупречна тройка больших. Неплохо смотрятся мимические сцены без аффектации, возрождающие трогательную прелесть архаики.

Спектакль сейчас по-премьерному сырой, но очевидно, что его идеи прекрасны без накруток, а труппа ориентирована на внятность высказываний без дешевого шика. Краеугольное белое адажио выглядит спокойно, четко, технично, не без шарма, разве что главным героям категорически не хватает пресловутой харизмы. Впрочем, Одеттами-Одиллиями мы действительно избалованы, и сравнение с Плисецкой никому не пойдет на пользу. А уж профессионалам, так начистившим не лучший в Питере кордебалет, - просто честь и хвала. Не званые к обедне питерские хореографы втихомолку обвиняют Михайловский в измене традициям, не в силах простить приглашение на постановку московско-лондонского варяга Михаила Мессерера. Но театр не просчитался. Исконно петербургскую версию Петипа - Иванова знающая публика все равно пойдет смотреть в Мариинский. Второму в городе театру нужна была своя версия. Другая, осененная собственной историей из времен, когда "Лебединое озеро" было частью национальной идеи и официальной культурной политики.

Лейла Гучмазова

Итоги.RU
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе