Между Шекспиром и Тарантино

Шекспир умер — да здравствует Шекспир. Предпремьерный показ спектакля «Ромео и Джульетта» состоялся в Волковском театре 13 марта. Постановкой занимались молодые творцы – режиссёр Семён Серзин, сценограф Валентина Серебренникова и художник по костюмам Софья Матвеева. Длилось театральное действо почти три часа с антрактом, но динамика происходящего, похоже, заставила публику забыть о времени.

Надо сказать, что основной адресат спектакля – именно молодёжь. Декорации создают вневременной образ классики, на который режиссёр проецирует современность, создавая хрупкое, но убедительное единство. Античный антураж – гипсовые фигуры, колонны, — откровенно контрастирует со сценическим действием. Хор представляет собой разношерстный ансамбль, где есть всё – от электрогитары до контрабаса. Бал у Капулетти превращается в клубную тусовку, отец Лоренцо предстает перед зрителем в образе ковбоя, Ромео больше не прячется в саду своего врага. От возлюбленной его отделяет обыкновенный бетонный забор, разрисованный граффити.

За счёт того, что финал спектакля известен зрителям изначально, смерть становится полноценным героем постановки — с тех самых пор, как раздается выстрел герцога, прозвучавший сигналом к началу действия – только после этого в зале гаснет свет. Категории смерти и судьбы становятся основным ключом к трактовке постановки и основой её уникальности.
Чистая любовь, возникшая между Ромео и Джульеттой, счастье первой встречи, первого поцелуя, праздник жизни и надежды на будущее – всё это происходит под знаком смерти, образ которой проходит сквозь весь спектакль: это и импульсивная попытка Ромео застрелиться из ружья, и первое появление Джульетты на сцене — с наброшенной на шею петлёй.

Всё это знаки того, что финал неминуем. Сюжетом движет фатум – вражда семей, замысел Шекспира, элементарная зрительская начитанность. Порой даже создается впечатление, что главных героев ждёт смерть вовсе не потому, что так велит драма, а потому лишь, что отец Лоренцо увидел финал постановки, включив телевизор (одна из сцен спектакля). Феномен массовой культуры – восприятие классики сквозь призму стереотипов, накопленных веками, сквозь пласт множества экранизаций, постановок и интерпретаций сюжета, оставшегося гениальным, но излишней популярностью превращенного в шаблон.
Финал спектакля организован необычно и совсем не по-шекспировски. Речь Лоренцо прерывается пальбой из пистолетов, — Монтекки и Капулетти бунтуют против примирения. Внезапная смена действия, когда Лоренцо вновь начинает свою реплику сначала, оставляет шанс на альтернативную концовку. Но нет – всё вновь заканчивается тем же. Никакого Шекспира: «мексиканский тупик» в духе Квентина Тарантино. Как ни странно, постановка вызывает именно кинематографические ассоциации.

Нельзя не вспомнить и про фильм База Лурмана «Ромео+Джульетта», снятый без малого двадцать лет назад, однако очень похожий по стилистике на постановку Семёна Серзина. Вместо мечей – пистолеты, сквозной мотив хип-хопа, поединок между Меркуцио и Тибальдом — постскриптум игры в баскетбол на площади, после которого на сцену полил дождь. Хочется сказать – «всё это уже было». Однако чего же «не было» в современном искусстве? Сотворить что-то абсолютно новое становится всё труднее.
Были похожие трактовки шекспировского сюжета и в театре – тот же хип-хоп и те же пистолеты – к примеру, в спектакле французского режиссера Давида Бобе. А совсем недавно, в январе 2014 года, воронежская Школа современного танца поставила мюзикл по мотивам пьесы, где персонажи Шекспира танцуют фристайл, носят кеды и кожаные куртки. Словом, Ромео и Джульетта уже не раз попадали в современность.

На иной уровень выводит постановку Волковского театра (помимо концептуально обоснованных мотивов смерти и судьбы) великолепная игра актеров и сценография, создающая дополнительный смысловой пласт постмодернистской игры с классикой. Меркуцио спит, положив руку на грудь статуи Венеры, кольцо для игры в баскетбол прикручено к античной колонне, герои в буквальном смысле сидят на головах (скульптуры стоят на полу и порой заменяют собой стулья), а платье матери Джульетты напоминает работы Энди Уорхола. Только вместо супа «Кэмпбелл» или банок «Кока-колы» — образцы античной скульптуры.
«Шекспир умер!» – плачут актеры в начале спектакля, выбегая на сцену с портретом легендарного драматурга. Шекспир умер, и время вместе с героями пьесы восстает против классического финала. На смену ему приходит бойня, триумф ненависти, агония любви (как единственного способа спастись). Зачем им согласие, счастье? Они позволят умереть своим детям и умрут сами в тщетной, однако взаимной попытке отомстить и доказать свою правоту.
И только зритель рассудит, будут ли они правы.
 
Фоторепортаж — Маргарита Белозёрова
Imenno.ru

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе