Лауреатами премий Федора Волкова стали Омский драматический театр, Саратовский театр юного зрителя имени Киселева и златоустовский городской театр «Омнибус».

Первым спектаклем, который увидела ярославская театральная публика, стала постановка «Дачников» Алексея Пешкова в исполнении омской драмы. Режиссер - Евгений Марчелли. Уже никого не удивляет любовь Евгения Жозефовича к авангарду и обнажению актеров и актрис на сцене.

В начале первого действия публике напомнили, что Пешков - это не кто иной, как пролетарский писатель Максим Горький. А потому предполагалось, видимо, ожидать на сцене революционных преобразований, и они начались, правда, несколько в ином русле. От самой пьесы Горького в спектакле мало что осталось. С первых же минут многие зрители почувствовали себя неуютно. На сцене выясняли отношения, затевали потасовки, обнажали разные части тела - и все это на пределе человеческой психики, высоком эмоциональном накале. Не обошлось без фурора: один из героев вышел полностью голым, на него тут же прыгнула актриса. 

Впрочем, ЭТИМ на сцене первого русского в тот вечер занимались не один раз. Режиссер вывел на первый план извечный конфликт между мужчиной и женщиной, мучительную тягу двух полов к любви, душевному теплу и сочувствую, которых в современном мире так не хватает. Простенький сюжет пьесы о том, как супруга адвоката Варвара Михайловна Басова ждет любовь своей жизни - литератора Шалимова и разочаровывается, увидев, каким опустившимся и противным он прибыл на дачу, перерастает в нечто большее. Высоких чувств нет и не будет, есть грязный секс, хамство, унижение, слезы, смерть. Воедино собраны многие грехи современного общества, и от этого смотреть на происходящее на сцене тяжело.

Режиссерская идея о том, что дачники - временные люди, которые чувствуют себя приезжими, гастролерами в России, а потому мечтают урвать в этом ханжеском, лживом мире хоть каплю веселья, счастья и надежды, обрела довольно странные формы. Герои отрывались на полную катушку, пытаясь испытать в жизни все. Казалось, что каждое их действие вызывает противодействие. Если объясняются в любви, то награждают при этом друг друга тумаками, таскают за волосы, насилуют, хватают за попу и грудь. Если рыдают, то с усмешкой, стреляют - с пафосом.  По сцене двигались маленькие люди-схемы, марионетки, без характеров, определенных целей и идей.

Впрочем, сам режиссер, как показалось, относится к своему детищу все же с юмором. Время от времени на сцену выходили лицедеи в кричащих аляповатых костюмах, с размалеванными лицами-масками, напоминая публике, что все это не более чем шоу, представление для развлечения. Весь мир - театр, а люди в нем - актеры.
Золотое кольцо