«В антракте спектакля мы съедаем по вареному яйцу»
15 мая 2017 ● Сила Культуры
Актер о своей любви к «Мастерской Петра Фоменко».
Мы встретились с Амбарцумом Кабаняном за ужином после репетиции спектакля Евгения Каменьковича «Капитан Фракасс». Премьера спектакля состоится 19 мая – Амбарцум сыграет Капитана Матамора.
Мы встретились с Амбарцумом Кабаняном за ужином после репетиции спектакля Евгения Каменьковича «Капитан Фракасс». Премьера спектакля состоится 19 мая – Амбарцум сыграет Капитана Матамора.
Амбарцум Кабанян
(Фото: Степан Каморный, «Сила Культуры»)
Мы поговорили с ним о театре, ролях, режиссерах, традициях и семье. Разговор получился искренним и нам совершенно не хотелось отпускать Амбарцума. Жаль, что у него плотный график: нужно рано ложиться— утром репетиции, а по вечерам – спектакли, причем по 25 в месяц — некогда расслабляться.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы везунчик?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Наверное. От меня, конечно, зависит сам процесс труда, но остальное дается свыше.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Первый спектакль, который я с вами посмотрела, пластическая постановка «Моряки и шлюхи» — психологический спектакль. Местами смешной, но носит глубинный смысл, подразумевает погружение в себя. Как вы готовитесь к таким ролям?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: В этом спектакле я, на самом деле, до самого последнего момента работаю в гримерном цехе и делаю прически, а потом выхожу на сцену, да еще и на каблуках (смеется)
ЛИЗА ЛЕРНЕР: А что с обласканными критикой и премиями спектаклями Ивана Поповски «Сон в летнюю ночь» и «Алиса в зазеркалье»?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: О… В спектакле «Алиса в зазеркалье» я играю Грифона и Белого короля, но все почему-то запоминают меня только в образе грифона.
Амбарцум Кабанян в роли Грифона в спектакле «Алиса в зазеркалье» (Источник: сайт театра)
Однажды был смешной случай. Я появляюсь в роли грифона, а в это время в зрительном зале ребенок спрашивает: «Мама, это петух?». А мне после этого что? Как играть?! (смеется) Петух!
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как работается с режиссером Иваном Поповски? И как рождаются декорации Ангелины Атлагич?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: С Ваней у меня, что называется, случился контакт, я его обожаю, мне с ним комфортно. А вообще не знаю, что такое «хороший» режиссер, знаю хороших людей. Ваня такой. Спектакль «Сон в летнюю ночь» было безумно сложно репетировать, потому что никто из нас не понимал, как Шекспира «трогать» и с какой стороны к нему подходить. Мы все считали, что если текст дошел до сегодняшних дней, значит, есть что-то в самом Шекспире. Стремились понять, что хочет донести Шекспир, и пытались рассказать это зрителю. Ваня, в свою очередь, делал сцену, и вся работа шла параллельно. Ангелина сидела с нами и, отталкиваясь от нас, рисовала возможные костюмы. Я на репетициях могу долго молчать и ничего не выдавать, я стараюсь услышать, что хочет режиссер и иногда со мной ругаются: «Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?»
Двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик»
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как вам в роли Робина? Вы настолько органичны в ней…
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Роль Робина я очень люблю, но играть его сложно. Робин – это ведь эльфик, которого обычно играет ребенок, а тут неожиданно появляется двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик». Мы хотели сохранить в нем демона, потому что эльфы все «оттуда». Во время репетиций Поповски говорил: «Амбарцум, ну давай, еще больше дурака валяй!» Так что, наверное, Робин – это я. А вообще все мои роли – это я.
Амбарцум Кабанян и Карэн Бадалов в спектакле «Сон в летнюю ночь» (Источник: сайт театра)
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Является ли рост ограничением для ролей? Интересно, что, несмотря на рост, режиссеры упорно видят Вас на высокой обуви – не страшно ли находиться на такой высоте?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Да нет, это не ограничение, даже наоборот. Помню, когда я учился на 4 курсе ГИТИСа, Олег Глушков делал с нами спектакль. Я должен был медленно пройти по авансцене с канделябром, и Олег сказал: «Амбарцум, мне тебя не хватает, ты должен быть еще выше, так что ставлю тебя на каблуки».
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вернемся к «Алисе». С каким залом все-таки сложнее? Со взрослым или с детским? И какая отдача зала сильнее?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Самый большой комплимент для меня, когда смеются папы. Если среди детского смеха слышен мужской грубый смех, значит спектакль отличный. И несколько раз бывало так, что дети начинали кричать «браво».
Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Представляю, это вызывает умиление. Амбарцум, расскажите о Петре Фоменко. Вы были приняты в труппу Мастерской, когда мастер еще не ушел... Удалось ли соприкоснуться с ним?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Петр Наумович очень был похож на моего деда, поэтому я воспринимал его по-особому. Однажды мы у него в кабинете сидели за столом и читали пьесу «Амфитрион», он сидел слева от меня, очень близко, и курил сигареты. И вот я смотрю за ним и вижу, что он засыпает, а у него во рту тлеет сигарета, и надо ее убрать или подложить пепельницу… Пришла моя очередь читать, и в этот момент Петр Наумович резко поднимает голову и смотрит на меня. Он не спал! Он ведь музыкант и воспринимал нас ухом, практически на нас не смотрел. Мы всегда держали себя в форме, зная, что он может в любой момент заглянуть на любую репетицию.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Мастерская Фоменко – это театр, где все очень дружат между собой. Кто стал самым близким другом для вас?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Если бы я не подружился с Евгением Борисовичем Каменьковичем еще в ГИТИСе, то, наверное, не был бы в этом театре. Евгений Борисович – это моя первая большая театральная любовь, мой друг и учитель. Я могу спокойно постучаться к нему в кабинет и рассказать о любой своей проблеме.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Евгений Каменькович поставил с вами еще один спектакль — «Гиганты горы». Вы там играете молодого актера Спицци. Что вы можете сказать о Евгении Борисовиче как о режиссере и художественном руководителе?
Николай Орловский, Амбарцум Кабанян, Полина Агуреева, Елена Ворончихина, Дмитрий Рудков в спектакле «Гиганты горы»
(Источник: сайт театра)
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Он самый лучший человек на свете, серьезно. Я знаю его с другой стороны. Например, он постоянно кричит, если не сказать орет, но это скорее его особенность, потому что если он не кричит, значит, что что-то случилось, или он болеет, или нет настроения.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Есть ли в театре какие-то особые традиции?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Мы с Розой Шмуклер в антракте спектакля «Дар» съедали по вареному яйцу, сначала над нами все подшучивали, а потом потихоньку начали к нам присоединяться. В итоге сегодня все едят яйца в антракте, и для нас заранее варят целую кастрюлю (смеется).
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Интересно! А с чем это связано?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Не знаю, просто мы так сделали один раз, второй, а потом и остальные подтянулись. Смешно было, когда пришел Евгений Борисович и говорит : А почему все едят яйца? Я тоже хочу!» На «Последних свиданиях», спектакле по Бунину, Ира Горбачева завела другую традицию — мы перед началом пьем чай с пирогами. А когда стали репетировать «Моряков и шлюх», хореографическую постановку Олега Глушкова, мы раз в месяц устраивали гастрономические ужины, у каждого из которых было свое название: римский ужин, итальянский и так далее. Что касается общих театральных традиций, то мы, например, всегда празднуем день рождения Ивана Поповски: едем за город, Ваня готовит свою национальную еду, а мы ему помогаем.
Ира Горбачева завела традицию — мы перед спектаклем пьем чай с пирогами
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы меняли профессию несколько раз: прежде чем стать артистом, например, были стилистом по волосам. Сейчас вы чувствуете, что вы в «той самой» профессии?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я что тогда, что сейчас не чувствую, что это именно «профессия», потому что то, что я делаю, настолько мне приносит удовольствие. Если этого не происходит, зачем такая работа нужна? Не понимаю людей, которые говорят, что им надоело то, чем они занимаются. Если все надоело, то уходи.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Во всех интервью вы говорите о маме. Все, чего вы добиваетесь в театре, ради нее?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Все, что я делаю — только ради мамы и папы. Вообще, у меня безумно скромные родители, но иногда мама делает такие вещи, что я удивляюсь: когда я приезжаю в Сочи, то обязательно должен зайти в соседний магазин, и она непременно будет говорить обо мне громко и употреблять слова «артист», «театр», «Москва», «Золотая маска», «журналы».
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Основную часть своей жизни вы провели в курортных городах. Как теперь ритм и напор Москвы?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я не знал, куда я еду. Уезжал из Сочи в столицу, в которую едут все и отовсюду. Когда меня в первый раз встретили на вокзале, я предложил отойти куда-то в тихое место, потому что ничего не слышал, на что мне ответили — в Москве тихого места нет (смеется).
Москву я обожаю, здесь меня ни разу не толкнули, ни разу не нахамили. Так что мне здесь комфортно.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как справляетесь с женским вниманием в Москве?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Думаю, мне повезло: все адекватные, никто за мной не бегает (смеется).Мне дарят подарки, пишут письма. Но когда ко мне относятся как к идолу, я немного обижаюсь.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Амбарцум, а какие у вас планы на вторую половину этого сезона?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Сейчас мы с Евгением Борисовичем, с которым я уже, кстати, не репетировал два года, готовим спектакль «Капитан Фракасс» Теофиля Готье. Большую часть репетиций я молчу и слушаю режиссера, как обычно. Сейчас тоже промолчу, потому что не могу рассказать больше — все постоянно меняется (улыбается)
Приходите на предпремьерные показы 17 и 18 мая и премьеру 19 мая и увидите все сами.
(Фото: Степан Каморный, «Сила Культуры»)
Мы поговорили с ним о театре, ролях, режиссерах, традициях и семье. Разговор получился искренним и нам совершенно не хотелось отпускать Амбарцума. Жаль, что у него плотный график: нужно рано ложиться— утром репетиции, а по вечерам – спектакли, причем по 25 в месяц — некогда расслабляться.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы везунчик?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Наверное. От меня, конечно, зависит сам процесс труда, но остальное дается свыше.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Первый спектакль, который я с вами посмотрела, пластическая постановка «Моряки и шлюхи» — психологический спектакль. Местами смешной, но носит глубинный смысл, подразумевает погружение в себя. Как вы готовитесь к таким ролям?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: В этом спектакле я, на самом деле, до самого последнего момента работаю в гримерном цехе и делаю прически, а потом выхожу на сцену, да еще и на каблуках (смеется)
ЛИЗА ЛЕРНЕР: А что с обласканными критикой и премиями спектаклями Ивана Поповски «Сон в летнюю ночь» и «Алиса в зазеркалье»?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: О… В спектакле «Алиса в зазеркалье» я играю Грифона и Белого короля, но все почему-то запоминают меня только в образе грифона.
Амбарцум Кабанян в роли Грифона в спектакле «Алиса в зазеркалье» (Источник: сайт театра)
Однажды был смешной случай. Я появляюсь в роли грифона, а в это время в зрительном зале ребенок спрашивает: «Мама, это петух?». А мне после этого что? Как играть?! (смеется) Петух!
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как работается с режиссером Иваном Поповски? И как рождаются декорации Ангелины Атлагич?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: С Ваней у меня, что называется, случился контакт, я его обожаю, мне с ним комфортно. А вообще не знаю, что такое «хороший» режиссер, знаю хороших людей. Ваня такой. Спектакль «Сон в летнюю ночь» было безумно сложно репетировать, потому что никто из нас не понимал, как Шекспира «трогать» и с какой стороны к нему подходить. Мы все считали, что если текст дошел до сегодняшних дней, значит, есть что-то в самом Шекспире. Стремились понять, что хочет донести Шекспир, и пытались рассказать это зрителю. Ваня, в свою очередь, делал сцену, и вся работа шла параллельно. Ангелина сидела с нами и, отталкиваясь от нас, рисовала возможные костюмы. Я на репетициях могу долго молчать и ничего не выдавать, я стараюсь услышать, что хочет режиссер и иногда со мной ругаются: «Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?»
Двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик»
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как вам в роли Робина? Вы настолько органичны в ней…
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Роль Робина я очень люблю, но играть его сложно. Робин – это ведь эльфик, которого обычно играет ребенок, а тут неожиданно появляется двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик». Мы хотели сохранить в нем демона, потому что эльфы все «оттуда». Во время репетиций Поповски говорил: «Амбарцум, ну давай, еще больше дурака валяй!» Так что, наверное, Робин – это я. А вообще все мои роли – это я.
Амбарцум Кабанян и Карэн Бадалов в спектакле «Сон в летнюю ночь» (Источник: сайт театра)
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Является ли рост ограничением для ролей? Интересно, что, несмотря на рост, режиссеры упорно видят Вас на высокой обуви – не страшно ли находиться на такой высоте?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Да нет, это не ограничение, даже наоборот. Помню, когда я учился на 4 курсе ГИТИСа, Олег Глушков делал с нами спектакль. Я должен был медленно пройти по авансцене с канделябром, и Олег сказал: «Амбарцум, мне тебя не хватает, ты должен быть еще выше, так что ставлю тебя на каблуки».
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вернемся к «Алисе». С каким залом все-таки сложнее? Со взрослым или с детским? И какая отдача зала сильнее?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Самый большой комплимент для меня, когда смеются папы. Если среди детского смеха слышен мужской грубый смех, значит спектакль отличный. И несколько раз бывало так, что дети начинали кричать «браво».
Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Представляю, это вызывает умиление. Амбарцум, расскажите о Петре Фоменко. Вы были приняты в труппу Мастерской, когда мастер еще не ушел... Удалось ли соприкоснуться с ним?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Петр Наумович очень был похож на моего деда, поэтому я воспринимал его по-особому. Однажды мы у него в кабинете сидели за столом и читали пьесу «Амфитрион», он сидел слева от меня, очень близко, и курил сигареты. И вот я смотрю за ним и вижу, что он засыпает, а у него во рту тлеет сигарета, и надо ее убрать или подложить пепельницу… Пришла моя очередь читать, и в этот момент Петр Наумович резко поднимает голову и смотрит на меня. Он не спал! Он ведь музыкант и воспринимал нас ухом, практически на нас не смотрел. Мы всегда держали себя в форме, зная, что он может в любой момент заглянуть на любую репетицию.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Мастерская Фоменко – это театр, где все очень дружат между собой. Кто стал самым близким другом для вас?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Если бы я не подружился с Евгением Борисовичем Каменьковичем еще в ГИТИСе, то, наверное, не был бы в этом театре. Евгений Борисович – это моя первая большая театральная любовь, мой друг и учитель. Я могу спокойно постучаться к нему в кабинет и рассказать о любой своей проблеме.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Евгений Каменькович поставил с вами еще один спектакль — «Гиганты горы». Вы там играете молодого актера Спицци. Что вы можете сказать о Евгении Борисовиче как о режиссере и художественном руководителе?
Николай Орловский, Амбарцум Кабанян, Полина Агуреева, Елена Ворончихина, Дмитрий Рудков в спектакле «Гиганты горы»
(Источник: сайт театра)
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Он самый лучший человек на свете, серьезно. Я знаю его с другой стороны. Например, он постоянно кричит, если не сказать орет, но это скорее его особенность, потому что если он не кричит, значит, что что-то случилось, или он болеет, или нет настроения.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Есть ли в театре какие-то особые традиции?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Мы с Розой Шмуклер в антракте спектакля «Дар» съедали по вареному яйцу, сначала над нами все подшучивали, а потом потихоньку начали к нам присоединяться. В итоге сегодня все едят яйца в антракте, и для нас заранее варят целую кастрюлю (смеется).
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Интересно! А с чем это связано?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Не знаю, просто мы так сделали один раз, второй, а потом и остальные подтянулись. Смешно было, когда пришел Евгений Борисович и говорит : А почему все едят яйца? Я тоже хочу!» На «Последних свиданиях», спектакле по Бунину, Ира Горбачева завела другую традицию — мы перед началом пьем чай с пирогами. А когда стали репетировать «Моряков и шлюх», хореографическую постановку Олега Глушкова, мы раз в месяц устраивали гастрономические ужины, у каждого из которых было свое название: римский ужин, итальянский и так далее. Что касается общих театральных традиций, то мы, например, всегда празднуем день рождения Ивана Поповски: едем за город, Ваня готовит свою национальную еду, а мы ему помогаем.
Ира Горбачева завела традицию — мы перед спектаклем пьем чай с пирогами
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы меняли профессию несколько раз: прежде чем стать артистом, например, были стилистом по волосам. Сейчас вы чувствуете, что вы в «той самой» профессии?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я что тогда, что сейчас не чувствую, что это именно «профессия», потому что то, что я делаю, настолько мне приносит удовольствие. Если этого не происходит, зачем такая работа нужна? Не понимаю людей, которые говорят, что им надоело то, чем они занимаются. Если все надоело, то уходи.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Во всех интервью вы говорите о маме. Все, чего вы добиваетесь в театре, ради нее?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Все, что я делаю — только ради мамы и папы. Вообще, у меня безумно скромные родители, но иногда мама делает такие вещи, что я удивляюсь: когда я приезжаю в Сочи, то обязательно должен зайти в соседний магазин, и она непременно будет говорить обо мне громко и употреблять слова «артист», «театр», «Москва», «Золотая маска», «журналы».
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Основную часть своей жизни вы провели в курортных городах. Как теперь ритм и напор Москвы?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я не знал, куда я еду. Уезжал из Сочи в столицу, в которую едут все и отовсюду. Когда меня в первый раз встретили на вокзале, я предложил отойти куда-то в тихое место, потому что ничего не слышал, на что мне ответили — в Москве тихого места нет (смеется).
Москву я обожаю, здесь меня ни разу не толкнули, ни разу не нахамили. Так что мне здесь комфортно.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как справляетесь с женским вниманием в Москве?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Думаю, мне повезло: все адекватные, никто за мной не бегает (смеется).Мне дарят подарки, пишут письма. Но когда ко мне относятся как к идолу, я немного обижаюсь.
ЛИЗА ЛЕРНЕР: Амбарцум, а какие у вас планы на вторую половину этого сезона?
АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Сейчас мы с Евгением Борисовичем, с которым я уже, кстати, не репетировал два года, готовим спектакль «Капитан Фракасс» Теофиля Готье. Большую часть репетиций я молчу и слушаю режиссера, как обычно. Сейчас тоже промолчу, потому что не могу рассказать больше — все постоянно меняется (улыбается)
Приходите на предпремьерные показы 17 и 18 мая и премьеру 19 мая и увидите все сами.