Все поглотивший сумрак ночи

«Гамлет» в авторском восприятии Александра Гречмана

Финальные аплодисменты после этого сценического эксперимента в авторском театре Александра Гречмана прозвучали минорно и сдержанно, почти траурно. 

Горькое послевкусие, весомая ноша в уме и сердце - вот итог, с которым покидаешь маленький зал театральной студии иркутского энергоколледжа, где вот уже много лет обитает и творит лицедейский кулачок единомышленников режиссера. Александр Гречман прощается с публикой, напутствуя: «Ступайте с этими вопросами…». Таким же пожеланием звучит емкая цитата на входном билете: «Дальнейшее – молчание…».

Самую длинную, пятиактовую пьесу Уильяма Шекспира Александр Гречман бестрепетно купировал до двух спрессованных действий. Исчезли не только текстовые длинноты, обрамляющие движение сюжета, исчезли многие персонажи, вспомогательные и не только. Обнаженная пружина фабулы упруга и напряжена. Все стремительно движется к фатальному концу. Аллюзии с пастернаковским «Гамлетом» доктора Живаго почти нарочиты. Это считывается с самой первой минуты. «Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь…» - буквально так открывает спектакль главный герой. Уставший от цинизма грубой реальности интеллигент, привыкший прятаться в мир книг, которые он держит в связке, как свое единственное достояние. Он всматривается в темноту тревожно и обреченно, под прицелом холодного софита. Начинается фантасмагория нарастающего трагизма, в котором не выживет никто.

Сцена погружена в непроницаемый черный цвет. На всех героях лаконичные черные костюмы. Сумрак ночи поглотил не только Гамлета. Он давит на каждого, он становится частью естества, он безраздельно царит здесь – в Дании-тюрьме, где властвует лицемерная, непрошибаемая тирания, где нет света, нет свободы, нет надежды… Всепоглощающая чернота – это воплощенный страх - неназванный, но едва ли не главный персонаж драмы. Страх подчинения, страх соглашательства, страх внутреннего рабства. Здесь все испытывают его парализующую власть. Здесь все деформируются и корчатся под его влиянием. Здесь, наконец, все погибают. Потому что нет силы, более мертвящей, чем липкая плесень страха, отравляющая кровь.


Фото Марины Свининой

Боится Полоний – маленький человек, зависимый от сильных мира. Боится не только злодея-короля. Ему страшна неопытная удаль сына, страшны ростки свободного чувства в дочери. И, как огонь, страшны парадоксальные, вольнодумные речи «сумасшедшего» принца. Но, что самое главное, ему страшней чумы даже тень мысли быть самим собой. Он поминутно «переключает регистры» ответов на ситуации, едва успевая менять маски. Помнит ли он сам собственное лицо? Не по призванию, не блажи ради он суетится, угодничает, подличает – гибнет.

Гильденстерн и Розенкранц, из страха перед властью предавая друга, боятся и его – и неспроста. Словно в оцепенении, проживают они свою мучительную роль, несут ее невыносимость – гибнут.

Офелия истощена боязнью, она упакована в нее, как в скафандр, который не дает вздохнуть свободно, поднять глаза, услышать внутри себя волнующие соки первой и, увы, последней страсти. Удерживая рвущееся чувство, она буквально конвульсирует, звенит натянутой струной, теряет разум – гибнет.

Гертруда! Вот подлинно чудовищная доля. Страх королевы, который надо с достоинством скрывать. Она смертельно боится мужа-узурпатора. Нет, Гертруда в спектакле Гречмана не прелюбодейка. На все способный Клавдий внушает ей ужас, а не любовь. Не смея выдать себя, она деревенеет, как изваяние, говорит отстраненным голосом, непроницаемо глядит. Внутри же горит в огне стыда, исходит болью, чувствует близкую расплату – гибнет.

Страх Гамлета почти хоронит его еще при жизни. Сцена, где принц, вместе с черепом Йорика, сползает в могилу, более чем красноречива. В тот миг, когда тень отца приговаривает его к подвигу бесстрашия, Гамлета пронзает гальваническая дрожь. Ему не оставили выбора – сражаться с победоносным, озверелым злом или стоически терпеть его гнет, уклонившись от схватки. «И неотвратим конец пути». Этот путь он пройдет, скованный леденящим страхом. И даже верного Горацио не будет рядом, его фигура выведена из ткани пьесы. «Я один, все тонет в фарисействе». Гамлет – уязвимый мирный человек, «мыслящий тростник», не рожденный героем, а уж тем более – палачом.

Его противник и антипод Клавдий – воплощение холодного цинизма. Характер короля не получает никакого развития, он задан от начала до конца, он предельно скуп в рисунке. Это бездушная машина, которая пройдет к своей цели по крови, по трупам, по распятому Богу. Четко поставленный, почти механический голос уверенно чеканит лживые, политкорректные слова. Броненосец. Символ бесстыдной деспотичной власти. Сцена монолога Клавдия снята, ее нет, как не может быть мук и угрызений в окаменевшем сердце людоеда. Но страх и там господствует, ведь преступление и страх неразделимы. Страх Клавдия кровожаден и наступателен, он до последнего момента верит в свою безнаказанность и всесилие.

Завораживает эпизод поединка Гамлета и Лаэрта. В дополнение к непроницаемо черным одеждам на соперниках – глухие черные маски, они бьются, не видя друг друга. Страх достигает своей кульминации. Он ослепляет. Отчаяние и беспомощность неловко движущихся по авансцене двух незрячих силуэтов перестают быть условностью. Их состояние гипнотизирует, проникает под кожу, включает мощные рефлексы самозащиты.

И все-таки он побеждает, ранимый, незащищенный человек, придавленный целой системой подавления. Он побеждает, прежде всего, этот свой клеточный страх, утробный холод немоты перед насилием. Он обретает силу освободиться от невольника внутри. Орудием возмездия тирану становится цепь – символ узника, вырвавшегося на волю. С цепью в руках Гамлет преследует Клавдия, норовящего скрыться, так и хочется сказать, - с политической арены. И главный пафос действа, на мой, скромный зрительский резон, даже не в том, что зло наказано, хоть и колоссальной ценой. А в том, что слабый находит в себе отвагу, закрепощенный возвращает себе свободу, погруженный во тьму наследует свет.


Фото Марины Свининой

Если бы я могла вмешаться в режиссерский произвол, - пусть простит меня Александр Гречман, ведь это всего лишь встречный импульс из зала, - в самом финале мрак на сцене был бы взорван всесилием света, победоносного, ослепительного, ликующего света. Но тогда бы зритель ушел с иллюзией победы над чернотой страха. А достигнута ли она для него? Для меня? Для каждого из нас в отдельности?

Нет. На сцене, по-прежнему, сумрак ночи, поглощающий зрителя.

Вот такой животрепещущий опыт с великим Шекспиром состоялся у непрофессионального, но весьма крепкого режиссера Александра Гречмана с его командой энтузиастов любительского театра. Можно спорить о сакральности текста, взятого не целиком, придираться к нюансам воплощения, но сказать, что версия несодержательна или иллюстративна, было бы просто грешно. Спектакль полон жизни, острых трепетных чувств, яркой самоотдачи.

Несколько слов об участниках эксперимента. Александр Гречман по образованию инженер и филолог, то есть физик и лирик в одном лице, окончил Иркутский институт иностранных языков и Иркутский политехнический. Вот уже 23 года возглавляет свой авторский коллектив. Преподает. Успешно осуществлял постановки в Иркутском театральном училище, в Иркутском театре юного зрителя. Его тюзовский спектакль «Дуэль» по пьесе Анны Стародубцевой недавно стал дипломантом Первого всероссийского фестиваля молодежных театров им. Валерия Золотухина в Барнауле.

Выразительные костюмы к спектаклю исполнила Наталья Бородоченко. Шитье – хобби Натальи, которая работает в сфере туризма, являясь переводчиком с японского. Звуковая режиссура – дело Юрия Герасимова, профессионального программиста.

Гамлета играет Вячеслав Васильев – бильд-редактор газеты «СМ Номер один». Клавдий – министр культуры Иркутской области Виталий Барышников. Впечатляет Гертруда – Анна Портнягина, врач, супруга Виталия Барышникова. В роли Полония очень хорош Константин Лидин – преподаватель психологии. Офелия – Анастасия Арефьева, выпускница ИрГУПСа, сейчас воспитывает маленького ребенка. Лаэрт – Андрей Новак, программист. Розенкранц – Евгений Емельянов занимается бизнесом. Гильденстерн – Михаил Половнев работает на ТЭЦ. Могильщик – Алексей Пряничников преподает в медуниверситете. Актер – Игорь Старовойтов шоумен.

Всем создателям спектакля хочется сказать искреннее спасибо за творческий вызов, за клокочущие гамлетовские вопросы, обращенные к нам. Вопросы, над которыми мало думать, хотя и это уже ценно. На них сплошь и рядом в жизни нужно отвечать. Если, конечно, хватит мужества.

Марина Рыбак

Московский комсомолец

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе