Наверное, нужно сказать, что Лилианна Лунгина знаменитая переводчица, русская мама Карлсона. Но, честное слово, слушая ее рассказ, лично мне вовсе не важны были титулы, известность мужа и сына. Немолодая, прекрасная женщина, смотрящая на тебя с экрана, была бесконечно притягательна сама по себе, своей отдельностью и одновременно слитностью с окружающими. Вспоминая маму подруги, приютившую ее, осиротевшую, в последний год войны, она медленно подбирает слова, чтобы сказать: "Радостно, важно повстречать человека, занятого не собой, а миром вокруг". Так вот почему и мы сидим, внимая и не моргая, - повстречались, и нам радость выпала, нечаянная, по которой, оказывается, истосковались.
Не знаю, как для кого, но для меня монолог Лилианны Зиновьевны очень скоро обернулся диалогом. Я словно вновь допытывалась у ушедших уже родителей, что думала мама, когда дедушка стал врагом народа, не отреклась ли? Уехала бы с папой, если бы сослали в Биробиджан? Потом сверять приходилось собственную биографию. И вопросы были к себе, ответы не всегда лицеприятны.
Режиссер "Подстрочника" Олег Дорман признается: "Если снимать долго, можно дождаться мгновения, когда рассказчик почти забывает о камере, увлекается собственным рассказом, когда он - иногда первый раз в жизни - чувствует необходимость глубоко, честно и точно высказать себя..." Таких мгновений в фильме множество, исполненных не показного достоинства. Ни доли нравоучительности, ни секунды самолюбования. Только труд добросовестной памяти и бескомпромиссная оценка не поступков даже - помыслов.
Мне кажется, Лунгина ни разу не употребила слово "интеллигенция". Его всегда-то мучительно разъясняли, постоянно оговаривая терминологию, особенно когда дело доходило до интеллигенции советской. Сейчас как-то и вовсе похоронили, сладострастно цитируя известное выражение Ленина. Очередная русская загадка, данная нам не в понятии, а в ощущении. Но вот отгадка смотрит на нас с экрана телевизора и, мягко грассируя, ведет неторопливый рассказ. Все вымерли? Кто же тогда снял это кино, кто его пробивал? Кто показывает, забыв наконец про неформаты? И кто, в конце концов, смотрит, как в детстве, надеясь, что не кончится?
Действительно, кто? Заглянула в блоги, читаю: "На фоне ее повествования остро чувствуешь деградацию нашей среды, нынешних тридцатилетних-сорокалетних - вялость, непротивление плебейству вокруг и в самих себе. И просветов не видно". Видно, как раз тогда, когда читаешь вашу запись. За эти длинные вечера мы чуть взбодрились в свете ее не прекраснодушного оптимизма.