Сомнительный капитал

Осенний сериальный сезон только разгоняется.
В сентябре каналы транслировали хотя и премьерные, но все-таки вторые-третьи сезоны известных публике постановок.

Стопроцентной новинкой стали разве что «Акварели» канала «Россия»: 16 серий, три продюсера-мужчины, четыре женщины-сценаристки и режиссер Алексей Карелин. Эта не претендующая на новаторство вещь аккумулировала и вполне профессионально подала некоторые общеупотребительные, а главное, знаковые мотивы отечественной массовой продукции.


Понятия, которые якорят конструкцию: семья и бизнес, капитал и своевольный отец, мать и мачеха, спящая красавица и безупречный принц, смыслообразующая потеря памяти и всемогущий помощник. На вневременную фольклорную архаику наложен грим — буржуазная повседневность. В самом начале две нормальные, а пожалуй, даже образцовые бизнес-семьи и дружат, и сотрудничают. Но глава одной из них — муж, отец и бизнесмен, — достигнув предельной власти в своем локальном мирке, словно уподобляется некоему местночтимому богу: однажды внаглую, с нравоучительными прибаутками насилует добропорядочную жену и мать из второй семьи. Это первособытие отсылает даже и не к сказке, а к греческой мифологии. Именно так, без устали вожделея и расширяя зону персональной власти, фонтанирует сладострастными идеями Зевс. Именно это откровенно наглое поползновение, заметим, не вполне типичное для мелодраматической, зачастую излишне засахаренной продукции канала «Россия», активирует первоначальное внимание.  

Исходное насилие в ближнем кругу запускает сюжет: жертва «Зевса» Лиля (Лариса Маршалова), едва опомнившись, убивает насильника первым попавшимся предметом, а ставшая свидетельницей двойного преступления 12-летняя дочка «Зевса» Настя в ужасе убегает из особняка, попадает под машину, но остается жива. И женщина, и девочка, вытесняя кошмар той ночи, теряют память. Вполне себе формообразующая условность, имеющая под собой серьезные психологические основания: способы первоначального накопления серьезного капитала и сопутствующая экспансия агрессора-накопителя настолько неприемлемы для обыденного сознания, что подлежат вытеснению, если не полному стиранию. Подлежат перетолкованию в празднично-сказочном ключе. Оказалось, заурядная мелодрама обнаруживает аналитический потенциал.


Жена насильника Регина (Марина Могилевская) с помощью изобретательного и ловкого помощника Федора (Игорь Денисов) помещает Лилю в частную клинику, где ту закармливают препаратами, гарантирующими пожизненную невменяемость. Настю под именем Ася удочеряет одинокая небогатая женщина с алкоголическими пристрастиями, которую зовут Ирина (Оксана Базилевич). Выясняется, что у гулящего своевольного «Зевса» были настолько сложные отношения с Региной, что он загодя переписал успешную фирму на дочку. Поэтому Регина, «опознав» Настю в трупе случайной девочки-подростка, прикарманила капитал, возглавив бизнес. Марине Могилевской удается выразительно подать настоянный на патологической воле к власти невротизм своей героини.

Основное действие сериала развивается через полтора десятка лет после завязки. Ася (Дарья Щербакова) — окончившая психфак девушка на выданье, Регина — богиня в своей бизнес-империи, Федор — тайно влюбленный в нее, преданный ей безраздельно пес, Лиля — заточенная в психбольнице беспамятная пленница. Кроме того, ключевую роль начинает играть родной сын Лили по имени Дмитрий (Илья Алексеев). Древнегреческая мифопоэтика сменяется на классическую сказку, и Дима в этой конструкции — благородный принц без страха и упрека. Эта художественная натура когда-то дружила с Настенькой и даже любовно рисовала девочку из, казалось, дружественной семьи акварельными красками. Конечно, они были предназначены друг для друга, и «Акварели», по сути, долгий путь «разлученных» к свадьбе. Сразу после исходной трагедии Регина, дабы объединить бизнес-усилия и замять темную историю, соединилась семейными узами с отцом Димы и, соответственно, бывшим супругом Лили Александром (Олег Алмазов). Дима стал ей приемным сыном, что не помешало Регине положить глаз на прекрасного юношу. Получается, одной из бессознательных причин третировать родную дочку, явившуюся через полтора десятка лет безоблачной жизни из небытия, стала ревность. Стареющая мачеха, вцепившаяся в чудо-принца наперекор никчемной, по ее мнению, молодой красотке, еще один архаичный повествовательный канон.


По существу, никакого другого содержания нет: мелкие в сравнении с архетипической тяжестью исходного расклада последующие интрижки, любовные и криминальные похождения служат декором, способом длить экранное время. По-настоящему восхитила холодность повествовательной интонации: механический перебор по большей части предсказуемых ситуаций работает на осознание зрителем того факта, что персонажи — не просто намертво утопленные в жанровые клише «винтики», а еще и рабы своего престижного социального порядка. Соединив архаичный по происхождению «мотив судьбы» с поэтикой буржуазной семейной саги, авторы добились эффекта духоты. Невольно вспоминается недавняя, весьма нашумевшая многосерийная картина со сходной критикой определенного слоя, «Садовое кольцо».

Там создатели отказывали героям в статусе «богов», наоборот, настойчиво иронизировали над психологически близкими им персонажами «общества престижного потребления», всячески утепляя этих социально чуждых зрительскому большинству людей за счет пикантных деталей и общепонятного юмора низового происхождения. Между тем базовые исходные расстановки до смешного совпадают: гулящий отец семейства, правда, в «Садовом кольце» предмет вожделения не жена друга, а сестра жены; сильная мать семейства, старающаяся удержать ситуацию под контролем и по мере сил расследующая сложившуюся не по ее вине ситуацию; принц, озабоченный тем, чтобы сохранить достоинство и жениться по любви; явившаяся из низов принцесса, которая, покусившись на наследника и сопутствующие матценности, нарушает спокойствие потребительского болота.

Разница, однако, есть. В «Садовом кольце» мать семейства «ничего не знала» ни о тараканах в головах, ни о бесах в душах своих родственничков, не ведала ни о клубках змей в соседних комнатах, ни, соответственно, о происхождении матценностей, что знаменует элементарное утаивание авторами некоторых социально-психологических аспектов. Подозреваем, даже и от самих себя. Зато простодушные по виду авторы «Акварелей» неожиданно добиваются убийственной аналитической точности: все про все знали, но «забыли», вытеснили, перетолковали, зажевали успокоительными таблетками. Когда в финале после смерти несносной, но где-то трагически возвышенной на античный лад Регины и до безумия влюбленного в нее клеврета Федора мы видим три счастливые новоиспеченные парочки, две из которых вдобавок в ожидании ребенка, приходит осознание, что отныне эти восемь человек станут проживать тот незаурядный капитал, который неведомыми нам способами сколотил склонный к экспансии и агрессии Зевс-отец, приумножила коварная Регина при помощи убийцы Федора. Шестеро взрослых людей внезапно оказываются в раю; двое, а то и более детей, готовящихся выйти на свет, присоединятся и возликуют, в свою очередь, несколько позже.


Забавно еще и то, что, в отличие от традиционного сказочного финала, где злодеи чаще уничтожаются добрыми молодцами и красными девицами, здесь виноватые во всех смертных грехах Регина с Федором гибнут по собственной инициативе. Все их оппоненты, включая благородных родственников и честных следователей, остановить или тем более уничтожить их не в состоянии. Просто потому, что за «виновниками» стоят некие объективно доминирующие на данном историческом этапе силы.

Беспамятство повторится и станет залогом душевного спокойствия этого многочисленного семейства. Про папу, маму и дядю Федора вспоминать оставшимся с прикупом чистым душам будет, скорее, не с руки и не по чину. Эта холодная аналитика авторского коллектива «Акварелей» в разы продуктивнее претенциозного сарказма создателей «Садового кольца». Оказывается, на канале «Россия» кондовые мелодрамы иной раз волшебно превращаются в протокольно точное описание подлинной социально-психологической реальности.

Капитализм и созидание первоначального капитала — это не вздохи на скамейке. Конечно, подлинная трагедия, нечто вроде горьковской «Вассы», полагаю, когда-нибудь в отечественном кино воспоследует. Просто для целевой аудитории канала «Россия» повышение градуса стало бы чрезмерным испытанием: качнувшись в сторону античной поэтики, «Акварели» благополучно вернулись к мелодраме.

Автор
Николай ИРИН
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе