Это очень тщательно сделанная выставка. Куратор Николай Малинин собрал около ста деревянных домов. Это было непросто, поскольку все они частные, половина — рублевские, и их никому не показывают. При этом он выбрал из тысяч деревянных коттеджей, которые построены за последние десятилетия, те, которые делали лучшие русские архитекторы — Евгений Асс, Александр Бродский, Юрий Григорян, Светлана Головина, Николай Лызлов, Илья Уткин. Он позвал лучшего российского архитектурного фотографа Юрия Пальмина, чтобы все это сфотографировать. Он также позвал замечательных выставочных дизайнеров Влада Савинкина и Владимира Кузьмина, чтобы придать этой выставке особо модный вид. В общем, это выставка всего самого-самого; она должна доказать, что деревянное — это очень понтово.
Вдобавок Малинин связал все это с темой русской национальной идентичности. "Русский народ не народ-каменщик, русский народ — народ-плотник",— написал в свое время критик Василий Стасов, и с тех пор тема дерева нас национально волнует. Русская архитектура все искала свой путь и вот вроде бы нашла — она вернулась к дереву, и возник новый русский стиль. Причем это модное, минималистичное дерево, прямоугольное, без петухов и узоров, а со стеклом и металлом. Дерево, памятующее о традициях русского авангарда и одновременно о народных промыслах: среди архитектурных работ появляются и инсталляции художника Николая Полисского и его артели из Никола-Ленивца.
У нас довольно редко куратор открывает целый тренд, и, естественно, Николая Малинина многие ругали. Некоторые — за выбор материала: слишком много, не то, случайные вещи. Некоторые — за дизайн выставки: он очень модный, там нарезаны куски крупного бруса, прикручены к полу под произвольным углом, а на срезанных торцах — фотографии Юрия Пальмина размером с почтовую открытку, практически ничего не разглядеть. Некоторые — за то, что спонсором всей затеи является фирма Honka, которая делает прекрасные деревянные дома, но не авторские работы, а конвейерную продукцию, что компрометирует тему. Я считаю, куратора упрекнуть не в чем. Но архитектуру — есть.
У нас действительно много дерева. У нас действительно национальные традиции. Больше того, архитекторы всерьез считают, что открывают в дереве какую-то новую тему, которая до известной степени представляет русскую школу. И даже, кажется, заказчики так считают. Но при этом, когда смотришь подряд десятки произведений этого "нового деревянного" (хотя что правда, то правда — разглядеть их на открытках размером 10х15 см довольно сложно), то впадаешь в откровенное уныние.
В начале 90-х в европейской архитектуре возник эко-тек. Это когда архитектура хай-тековская, но при этом все делается из дерева, то есть экологического материала. Деревянные хай-тековские произведения нам показали Норман Фостер, Марио Ботта, Шигеру Бан, постепенно эта продукция из последнего писка моды превратилась в массовый материал, и тогда ее заметили русские архитекторы. И на самом деле никакой русской идентичности здесь даже близко нет. Здесь можно найти финскую идентичность, английскую идентичность, итальянскую идентичность, американскую идентичность — из каких западных журналов срисовывали, такую идентичность и можно найти. Да и дерева тут русского нет. Есть финская, канадская, итальянская, немецкая клееная древесина и фанера. Какие материалы и технологии они изобрели, теми мы и пользуемся.
В принципе ничего страшного, хотя уж, казалось бы, в дереве могли бы изобрести что-нибудь свое. Ну ладно, технологии не наше сильное место, но хотя бы художественные идеи. Так ведь нет. Смотрите, что происходит. Сначала на Западе появляется художественная идея, потом она выходит там в тираж, потом ее замечают в России, а потом лучшие русские архитекторы начинают ее перенимать, находя в ней большие художественные достоинства и оригинальность. Ну правда же смешно.
Причем когда вещь выходит в тираж, то она по идее должна становиться дешевой. Вообще, деревянные коттеджи — это прежде всего жилье, более или менее демократичное, все же не мрамор. Но это у нас так не выходит. Ну как же, лучшие русские архитекторы, оригинальная художественная идея, модная вещь — как это может быть дешевым? Когда смотришь на скромный протестантский современный швейцарский дом, который весьма тщательно строит Евгений Асс, а потом обнаруживаешь, что эта вещь стоит несколько миллионов долларов, то только руками разводишь. Хотя, собственно, чего вы хотите? Сначала надо дерево отвезти на Запад, чтобы его там высушили, пропитали, проклеили, потом это все привезти назад, растаможить, защитить от климата и от ворья — понятно, что мрамор с этим смешно сравнивать. Даже та же Honka — изначально производитель массового недорогого продукта — у нас превращается в дома стоимостью под миллион. Чего ж тут ждать от авторской работы?
Мы иначе движемся, мы, получив уже пошедшую в тираж моду, начинаем как-то ее переосмыслять, искать в ней уникальность и национальные идеи. Здесь как-то помогают современные художники и традиции. Действительно, вот на Западе есть эко-тек, а у нас есть чудеснейший Николай Полисский, который тоже много делает из дерева. И если поставить его работы в один ряд с коттеджами Николая Белоусова, которые очень напоминают продукцию Honka, но авторские, то ведь и у того дерево, и у этого, и, вероятно, это что-то говорит о русской душе. А в дереве у Тотана Кузембаева, хотя в принципе и вдохновленного западной деконструкцией 90-х, можно найти традиции русского конструктивизма. Вот у Константина Мельникова был павильон "Махорка", тоже из дерева, и, похоже, вышло. Нет, что ни говорите, а что-то национальное в этом есть. Все же русский народ — он народ-плотник. Плотник-авангардист.
И главное, это же не в государственной архитектуре происходит, здесь нет Юрия Лужкова, здесь есть исключительно частный заказчик и частный рынок. То есть это естественное развитие, которое не осложнено никакими идеологическими соображениями. И вот в этом естественном развитии дело так устроено, что частный заказчик никогда не примет новых художественных идей от русских архитекторов, пока не увидит того же в западном журнале. А когда увидит, попросит сделать то же самое, только попонтовее. И тут уж подключается оригинальное "я" русского архитектора, и он поднимает массовую моду обратно до статуса уникального изделия. Вероятно, в этом и есть наша национальная специфика. Называется — как чего надрать с заграницы и сделать из этого дорогие понты.
Наверное, проблема этой выставки — в ее излишней тщательности. Если бы вещей не было так много, можно было бы смотреть именно на уникальные произведения, а не на процесс. Тогда в принципе не важно, есть соответствующая западная мода или нет, когда она прошла, когда вышла в тираж. В конце концов, какая разница, насколько вторичен Тотан Кузембаев относительно работ Бернара Чуми начала 80-х? Важно, что его вещи в Пирогово действительно очень тонко и талантливо сделаны, и давайте уже обсуждать их. Но когда тебе предлагают увидеть процесс в целом, то приходишь к неутешительным выводам относительно судьбы русской архитектуры. Она до сих пор функционирует, как советское ателье, куда приносят настоящую западную кофточку, вполне себе ничего, хоть и недорогую, а потом местные мастера по ее мотивам начинают сочинять что-нибудь оригинальное и неповторимое, а если получилось, искать в этом специфику русской души.
Одно немного утешает. Василий Стасов заявил, что русский народ — это народ-плотник, не просто так, а вдохновившись работами архитектора Виктора Гартмана, основателя "русского" стиля в архитектуре. Виктор Гартман придумал деревянные павильоны и дома с большим количеством орнаментов, деревянной скульптурой, петухами-оберегами, наличниками, с большим выносом кровли — словом, русские терема, которые потом в разных вариациях появлялись как на театральных сценах в виде замка Берендея, так и в виде деревянных дач под Петербургом и Москвой. Стасову это показалось волшебным развитием образа русской избы. Но это не было развитием избы.
Свою пенсионерскую поездку в Италию (ее получали от Академии художеств студенты, завоевавшие большую золотую медаль) Гартман совершил через Швейцарию, и его поразил образ швейцарского деревянного шале. И оттуда он взял и выносы крыш, никогда не встречавшиеся в русских избах, и орнаменты на коньках кровли, и наличники, и массу других приемов, он привез сотни рисунков, из которых и создался "русский" стиль в архитектуре. Но теперь мы ведь нимало не сомневаемся в том, что это и есть наша национальная традиция, а вовсе не швейцарская. Так что, вполне возможно, не все потеряно. Евгений Асс еще станет нашим новым Гартманом, и все это еще будет объявлено новым русским стилем.
Коммерсантъ