В личном пространстве собственной мастерской художник вправе творить что угодно, не нарушая права других граждан. В публичном же пространстве многое недопустимо, поскольку подпадает под уже хорошо известную художникам статью российского Уголовного Кодекса под номером 282. И так далее. Думаю, что совершенствование правового регулирования общественной жизни способно сформировать устойчивые границы этических норм как у художников, так и у зрителей, у которых способность оскорбляться по всякому поводу тоже в наше время явно обострена.
С этических позиций символическое действие (неподобающее обращение с какими-то религиозными образами, например), что имело место в выставке «Запретное искусство», я считаю допустимым в демократическом обществе. В конце концов, Бог поругаем не бывает. Выставку «Запретное искусство» я осуждаю не за её содержание. Большая часть представленных там работ была создана ещё в советское время и к христианству никакого отношения не имела. Но для меня очевидно, что эта выставка явилась сознательной провокацией Ерофеева и Самодурова, рассчитанной прежде всего на ожидаемую агрессивную реакцию ультра-консервативных сил. А провокацию я приравниваю к прямому действию, которое недопустимо.
Думаю, многие коммунисты оскорбляются, глядя на карикатуры Сталина и большевиков. Ну и что? Не трогать «священный» для кого-то образ Сталина теперь? И юродивых, совершавших подчас кощунственные, на первый взгляд, действия, общество не спешило судить. А вот прямое действие, как в случае действий арт-группы «Война» (живые тараканы на одежде участников процесса над Ерофеевым, физическое повреждение чужих автомобилей) или развешивание прокламаций с оскорблениями в адрес Христа и Святого Причастия на стены православного храма во время акции самораспятия Олега Мавроматти я считаю категорически недопустимым.
В качестве иллюстрации использована картина Гор Чахала "Хлеб и вино"
ФОМА