Иллюстратор Бенжамин Лакомб — о том, почему для Гюго хватит всего трех цветов, и о величии русских художниц.
Alyz Photographies
Француз Бенжамин Лакомб — художник и известный мастер книжной иллюстрации. Его работы хранятся в музеях и частных коллекциях, а во время книжных ярмарок вокруг него толпится молодежь. 10 декабря у художника выходит новая книга — Лакомб отрисовал «Собор Парижской Богоматери» Гюго. Корреспондент «Известий» Евгения Коробкова встретилась с иллюстратором.
— Бенжамин, зная о вашей известности, я думала, что вы старый пухлый дядька...
— Да так и есть, просто я хорошо сохранился. Это шутка, мне всего лишь тридцать три, но многие, кто меня не видел, считают, что я старый и с усами.
— А с чего вы взялись «Собор Парижской Богоматери» иллюстрировать?
— Вы серьезно думаете, что это я сам придумал? У меня у самого наглости бы не хватило. Это же Гюго, вершина, кумир. Сначала одно маленькое американское издание заказало работу. Немножко так, всего дюжину иллюстраций. Я нарисовал. И у меня возникли проблемы. Такой неприятный мозговой зуд... не знаю, с чем это можно сравнить. Мне стало казаться, будто я что-то не так сделал, что-то упустил, как-то погрешил против мировой гармонии.
Фото предоставлено издательством Рипол-классик
— Да, я помню, у Юрия Казакова есть рассказ, как художник девочку c веснушками нарисовал без веснушек и у него тоже возникло ощущение неправды.
— Не читал. Но я, наверное, как и тот художник, решил всё исправить. И сделал сотню иллюстраций, достойных, как мне кажется, этого великого текста. Два года трудился, представляете? Это мой самый долгий проект. Но зато, когда я закончил, посмотрел на работу, хлопнул себя по колену и, как ваш национальный поэт, сказал: о ля-ля, Лакомб, как там дальше, я не помню...
— Я тоже не помню. А почему в ваших иллюстрациях так мало цветов? Всего три насчитала.
— Вы, наверное, думаете, у меня краски кончились? Нет, вы не правы. Я вам сейчас открою страшную тайну. Ее знают все суперхудожники, но никому не говорят. Чтобы стать супер, нужно от чего-то отказаться, понимаете? Не изобилие, а аскетизм, только аскетизм позволяет раздвинуть рамки творчества. Аскетизм этот зажигает, окрыляет, щекочет мне нервы. Среди изобилия цветов я выбрал три, но каких! Самое мрачное и романтическое сочетание: красный, черный и зеленый. Запомните, эти три цвета и их оттенки — самое романтичное и пронзительное, что есть в мире.
— Какая иллюстрация вам удалась больше всего?
— Чем вы слушали? Я же сказал, что считаю эту работу самой удачной из всех, что у меня есть. Мне всё нравится. Но та, где Квазимодо стоит на холме Нотр-Дама, с летящими птицами, пожалуй, моя любимая. Если честно, это как раз тот персонаж, которого было неимоверно трудно создавать: он должен был быть уродлив, но кроме животного начала в его внешности нужно было показать его чистоту и человечность. Надеюсь, мне это удалось. Но не думайте, мой любимый персонаж — это не Квазимодо, а рыжеволосая Эсмеральда. Она и трогает, и волнует меня, почти как аскеза. Даже больше аскезы. Эсмеральда давно стала архетипическим персонажем в мировой литературе, ее образ часто копируется, хотя копии и не всегда обладают тем сложным психологическим комплексом, которым наделил Эсмеральду Гюго.
Фото предоставлено издательством "Рипол-классик"
— Что, кроме Квазимодо, было самым сложным в работе?
— Избавиться от стереотипа. Нет, я знаю не так много иллюстраций этой книги. Но проблема в том, что у «Собора» много экранизаций, оказавших на всех нас довольно сильное влияние. Поэтому, начиная работу над книгой, мне приходилось что-то в себе преодолевать — чтобы рисовать с чистого листа. Это ужасно сложно.
— О вас говорят, что вы произвели революцию в книжной иллюстрации. Благодаря вашим рисункам раскупаются влет такие книги, которые бы молодежь по доброй воле ни за что не купила. В чем ваш секрет?
— Секрет? Мне кажется, вы приписываете мне чужие заслуги. На самом деле революцию в этом жанре совершили русские художники. Они меня очень вдохновляли, те, которые работали еще сто лет назад.
— Кто? Айвазовский, что ли?
— Нет, я такого не знаю. Ваши книжные иллюстраторы, они очень известны в Европе. Такое старое выражение, суть его в том, что самое хорошее в России — это детские книги. Они дышат присутствием художника.
— Да? Вы серьезно?
— Абсолютно. Например, наши знаменитые французские художницы, которые иллюстрировали детские книги, они ведь русские на самом деле. Натали Парэн, Елена Гертик. Помните, я вам говорил про аскезу? В их случае было то же самое, мне кажется, перед ними стояли невероятные препятствия, у них не было других шансов реализоваться. Поэтому всё, что они умели, вложили в маленькую книжечку, да еще на плохой бумаге. Это настоящее искусство. И если книжная иллюстрация стала модным направлением в искусстве, то это не только благодаря мне, но и благодаря им.
— А вам чье признание важнее — читателя или профессионала?
— Да оба два. Есть технические ошибки, которые легко увидеть (плохая композиция, неудачные пропорции и т.д.). Профессионалы их видят. А простые читатели — они хотя и не видят, но чувствуют — «что-то не так, что-то мне не нравится». Кстати, я всегда мечтал сделать иллюстрации к книге «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла, и только что я наконец-то закончил эту работу. В этом году, кстати, исполняется 150 лет со времени первой публикации романа. С нетерпением буду ждать мнение читателей, когда книгу издадут.
Справка «Известий»
Французский иллюстратор Бенджамин Лакомб (Benjamin Lacombe) родился в 1982 году в Париже. С детства мечтал стать художником-мультипликатором, восхищался работами Тима Бертона и Эдварда Гори. Основы художественной деятельности получил в парижской школе декоративного искусства, к 19 годам выпустил свой первый комикс-бук. Его дипломная работа «Вишня и Оливка» после переиздания в США в 2007 году американским журналом Time Magazine была названа одной из лучших детских книг года.