Еще полгода назад картины здесь висели плотно, почти как солдаты в строю, — такую развеску иногда называют ковровой. А сейчас вокруг каждой работы возникло пространство, которое позволяет сосредоточиться только на одной работе. В помещениях третьего этажа стало необычно просторно, хотя в экспозиции появились работы, десятилетиями хранившиеся в запасниках. Например, в зале Петрова-Водкина можно увидеть и «Смерть комиссара», и совершенно неизвестную широкой публике работу «На линии огня» — пронзительный сюжет об офицерах с ледяными глазами, гибнущих на полях Первой мировой.
Появились персональные залы Кустодиева, свое пространство есть у неоклассиков Яковлева, Серебряковой, Григорьева, художников «Бубнового валета». И, конечно, Павел Филонов — в отдельном зале собраны его работы от самых ранних до созданных незадолго до смерти. Говорят, что именно благодаря сотрудникам Русского музея, покупавшим у родственников запрещенного тогда художника его работы, наследие Филонова сохранилось. Правда, чтобы не дразнить гусей из Министерства культуры, принимать их приходилось как картины неизвестного автора.
Новая экспозиция организована так, чтобы логика развития искусства ХХ века легко читалась. Если работы кубофутуристов и супрематистов расположены напротив друг друга, то, оглянувшись, в соседнем зале можно увидеть картины абстракционистов, и уже не надо объяснять, какое они имеют друг к другу отношение. Оскар Рабин, Михаил Шемякин, Андрей Яковлев, Олег Богомолов, Юрий Злотников, Евгений Михнов-Войтенко теперь рядом. И неважно, кто из них принадлежал к андеграунду, а кто получал официальные заказы от властей. Куда важнее то, какие вершины покорял сам мастер.
Наталья Шкуренок
"Итоги"