«Трололо»: Откуда берутся интернет-тролли

Филолог Уитни Филлипс исследовала феномен интернет-троллинга и выяснила, что скрывается за оскорблениями в Сети.
Вероятность того, что вы разговариваете с троллем, можно сравнить с заезженной шуткой (утешением, предупреждением) «в интернете никто не знает, что ты собака».

Эта глубоко укоренившаяся паранойя подкрепляется рядом нашумевших сообщений СМИ о пользователях, которые выдавали себя за совершенно иного человека — не того пола, не той профессии, не того возраста, не того вероисповедания и так далее. Опасение, что человек, с которым вы общаетесь в интернете, может оказаться не тем, за кого он себя выдаёт, лежит в основе фильма «Как я дружил в социальной сети», в котором главный герой задумывается о том, какова офлайновая личность его онлайновой подруги, и принятого в Калифорнии закона «Об электронной персонации», который предусматривает серьёзное наказание за выдачу себя за другое лицо в онлайне. Измерить частоту и вред такого онлайнового обмана непросто, но мораль очевидна: мы не можем знать наверняка, с кем имеем дело в Сети, и это делает угрозу обмана столь же, если не более, вредоносной, чем его конкретные проявления.



Кто такие тролли

Первое и самое главное, что нужно отметить (и на чём тролли субкультурного толка единодушно настаивают), — троллинг представляет собой широкий спектр моделей поведения. Одни формы троллинга невероятно агрессивны и подпадают под юридическое определение харассмента (преследования), другие — например, рикроллинг — относительно безобидны. Иногда троллинг не затухает неделями и даже месяцами, иногда живёт один день и исчезает навсегда. 

Тролли-индивиды тоже поведенчески разнообразны. Собирая материал для книги, я работала с троллями, которые получали огромное наслаждение, издеваясь над друзьями и родственниками убитых подростков, и с троллями, которые молча соблюдали определённые этические правила, предпочитая не троллить тех, кто, на их взгляд, этого не заслуживал. Некоторые тролли на удивление чувствительны и — по крайней мере, когда они «не на работе», то есть не выступают перед другими троллями — очень милы. А есть такие, с кем очень трудно общаться, даже когда они не занимаются активным троллингом. Одни тролли заметно склонны к самоанализу и умны, о других этого при всём желании не скажешь. Такой же эмоциональный и поведенческий спектр характерен и для группировок троллей.
 
От разнообразия троллей и стилей троллинга голова шла кругом, однако некоторые поведенческие маркеры оставались неизменными для всех групп троллей, с которыми я работала

Например, изучая троллей в фейсбуке с 2010 по 2012 год, я столкнулась с несколькими фракциями троллей, иногда враждовавшими. Наиболее известна вражда троллей и антитроллей. Антитролли, также известные просто как анти, публично осудили остальных троллей, а потом занялись троллингом всех троллей, кого могли достать. Тролли, будь они анти или обычными троллями, делились на тех, кто входил в какую-либо группу, и на троллей-шатунов (тех, кто не ассоциировал себя с устойчивой группой троллящих друзей). Шатуны, как правило (по крайней мере, так подсказывал мой опыт), были непредсказуемы и весьма мизантропически настроены. «Групповые» тролли были намного более социальны и зачастую охотно помогали мне с моим исследованием, отвечая на вопросы или знакомя меня с другими троллями.

Фейсбучных троллей можно было подразделить на RIP-троллей, которые троллили на мемориальных страницах (наряду с другими страницами), и троллей, которые троллили везде, кроме мемориальных страниц. Некоторые RIP-тролли активно троллили друзей и родных какой-то жертвы (таких было гораздо меньше), другие ограничивались некротуристами, людьми, которые оставляли комментарии на страницах мёртвых незнакомцев, чтобы поскорбеть рядом с другими незнакомцами.

От разнообразия троллей и стилей троллинга голова шла кругом, однако некоторые поведенческие маркеры оставались неизменными для всех групп троллей, с которыми я работала. Первый и, видимо, основной маркер — то, что тролли, относившиеся к субкультуре, идентифицировали себя как троллей. Просто флеймить или постить в Сети провокационные заявления не делало кого-то субкультурным троллем, как не делал троллем и грифинг во время видеоигры. Делать расистские, сексистские или гомофобные заявления, нарушать работу форума глупыми вопросами и просто быть «занозой в заднице» — всё это ещё не делает кого-то автоматически троллем. В субкультурном смысле троллинг — это то, что человек, идентифицирующий себя как тролль, намеренно делает для выражения своей онлайн-идентичности.



Откуда они взялись

Трудно точно установить, когда именно у термина «тролль» начали возникать коннотации субкультурного самоопределения. Однако можно с определённостью констатировать, что уже к 2004 году пользователи Encyclopedia Dramatica вели дебаты об определении троллинга с точки зрения тролля и о том, что первично — курица или яйцо, субкультура или её название (ниже я приведу возражения против термина «субкультура»). Одним из катализаторов перемен стал расцветавший «Форчан». Он был задуман в 2003 году как сайт, куда бы сливался избыток контента с борды Anime Death Tentacle Rape Whorehouse ОСНЭ-форума Something Awful. Его 15-летний основатель Кристофер Пул, известный под ником moot, завсегдатай Anime Death Tentacle Rape Whorehouse, хотел архивировать сообщения других пользователей Something Awful, которых на сайте называли гунами (бригадниками). Как и сверхпопулярный японский интернет-канал Futaba Channel (он же 2chan, «Тучан»), на основе которого были разработаны дизайн, макет и код «Форчана», последний представлял собой простую имиджборду.

На самой ранней стадии «Форчан» включал несколько борд, в том числе / a / -Anime, / b /-Random, / c / -Cute и / h / -Hentai. Со временем были добавлены другие борды с учётом интересов юзеров, в том числе посвящённые технологии, видеоиграм и даже литературе. Вскоре после открытия на «Форчан» наряду с  ожидавшимися посетителями Something Awful стали приходить сторонние пользователи, и он быстро стал самостоятельным сайтом со своим лексиконом и нормами поведения. В частности, был принят термин «тролль» для самоидентификации. Не все юзеры «Форчана» называли себя троллями — троллинг по большей части практиковался на / b /-борде, и всё же на сайте укоренилось именно такое понимание термина. Даже те, кто не троллил, были прекрасно осведомлены о наличии троллинга на «Форчане», равно как и о творящемся на / b / хаосе, который тролли с великой радостью создавали как на сайте, так и за его пределами.



Зачем они это делают

Помимо самоидентификации как таковой, тролли мотивированы тем, что называют лулзами. Лулзы — особая разновидность несочувственного, трудно истолковываемого посторонними смеха. Утверждение (и очень распространённое в пространстве троллей), что перед лулзами все равны, опровергается тем фактом, что значительная доля лулзов направлена на небелых (особенно афроамериканцев), женщин, а также на лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и квир-индивидов (ЛГБТК).

Последний признак троллинга: тролли настаивают на анонимности и поднимают её как знамя. Возможность скрыть свою офлайновую личность имеет ряд важных поведенческих последствий. Самое очевидное из них — анонимность позволяет троллям совершать поступки, которые они никогда не повторили бы в профессиональной или иной публичной обстановке.
 
Таким образом, тролли — по крайней мере, в собственных глазах — делают для своих жертв доброе дело

И напротив, успешность троллинга часто зависит от отсутствия анонимности мишени или, по крайней мере, от её готовности раскрыть свои привязанности, интересы и уязвимые места в реальной жизни. Для троллей это основание для незамедлительного троллинга, поскольку в понимании троллей интернет является — хотя бы должен быть — зоной, свободной от привязанностей. Именно об этом говорит мантра троллей «Ничто не следует принимать всерьёз», действующая одновременно как призыв к оружию и оправдание троллинга задним числом. Тролли считают, что, демонстрируя свои чувства (политические взгляды, сексуальные предпочтения и любые другие аспекты личности), их жертвы напрашиваются на то, чтобы им преподали урок. Троллинг, таким образом, преподносится троллями в педагогическом свете. Может, в следующий раз, говорят тролли, жертва будет умнее. Может, в следующий раз она не будет так явно подставляться под троллинг. Таким образом, тролли — по крайней мере, в собственных глазах — делают для своих жертв доброе дело.

Стоит ли говорить, что динамика власти между троллем и его мишенью является — и по-другому быть не может — принципиально асимметричной. Тролли не воспринимают всерьёз (или не обязательно воспринимают всерьёз) оскорбительные вещи, которые высказывают. Они должны выбрать, до какой степени их высказывания совпадают с их личными убеждениями; должны решить для себя, что «просто троллят» (в следующих главах я покажу, что понятие «просто троллинг» далеко не так просто). Соответственно, тролли реализуют то, что можно описать только как высшую привилегию: они отказываются относиться к другим так, как требуют относиться к себе. Вместо этого они делают что хотят, когда хотят и с кем хотят — при почти полной безнаказанности.



Что они сами об этом думают

Из всех этих характеристик самой очевидной и очевидно проблематичной является устойчивая эмоциональная диссоциация (отстранение) троллей. Троллей ничуть не волнует посеянный ими хаос, если не считать того, что этот хаос весьма забавен — по крайней мере, для них самих. Как уже говорилось, «я сделал это ради лулзов» зачастую единственное объяснение, которое можно получить от тролля, и это признак того, что я хочу назвать маской тролля — концепции, которая связана с введённым антропологом Грегори Бейтсоном понятием игрового фрейма и усложняет его.

Как утверждает Бейтсон, игровой фрейм устанавливается, когда участники интонацией или на языке тела показывают, что определённое поведение, которое в иных случаях означало бы что-то совсем другое (например, оскорбление в кругу друзей), следует воспринимать как игру. Троллинг устанавливает сходный фрейм, но, в отличие от описания Бейтсона, которое подразумевает благие намерения и взаимодействие, маска, которую носят тролли, исключает взаимность — только тролль может носить маску. 

С другой стороны, ожидается, что объект воздействия игрового поведения тролля принимает всё всерьёз, и чем серьёзнее, тем лучше. Если мишень не воспринимает троллинг всерьёз, значит, тролль проиграл.

Подавляющее большинство троллей, с которыми я работала, подчёркивают, что их тролль-личности и их офлайн-личности (в реале) следуют абсолютно разным наборам правил. Несмотря на очевидную и биологически необходимую связь между троллем и человеком, который за ним стоит, и на корреляцию между реальным жизненным опытом и поведением в онлайне (даже просто в плане поисковых запросов или базового доступа к технологии), тролли считают, что имеется фундаментальное различие между тем, что они делают как тролли и как люди. Этот предполагаемый разрыв возникает не от того, что какие-то поступки следует считать настоящими, а от того, к какому «я» относят конкретные поступки; мысли, выражаемые тролль-личностью человека, не обязательно отражают его мысли как члена общества. Мало того, что этим двоим не сойтись никогда, как киплинговским Западу и Востоку, — по словам троллей, которых я опрашивала, они упорно работают над тем, чтобы гарантировать невозможность такой встречи.

Тролли прекрасно понимают, как их поведение воздействует на других, и точно знают, какие темы более всего заденут жертву. От расы до класса и всё, что в промежутке, — тролли сунут пальцы в любую рану, чтобы лучше вас затроллить. Как объясняет фейсбучный тролль Уилсон Музоне, «[Великие тролли] в полной мере понимают последствия всего, что они говорят и делают, поэтому они и велики. Они обладают эмпатией и могут придумать, как наилучшим способом доводить людей, но это также значит, что они в полной мере понимают, какой вред наносят».

   
Книга предоставлена издательством «Альпина Паблишер»
Автор
ANNA SOKOLOVA
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе