Из школьного курса истории мы знали, что Гражданская война началась после того, как большевики в октябре 1917 года свергли Временное правительство и захватили власть. Эту полуправду многие считают истиной в конечной инстанции, сводя тем самым историю войны к столкновению кучки узурпаторов с традиционной Россией, из чего затем родились террор ВЧК, коллективизация и вся жестокая социалистическая модернизация.

На самом же деле гражданское противостояние было начато не большевиками, а героями-народовольцами, развязавшими террор во второй половине ХIХ века. Вспомним и декабристов. Впрочем, и это ещё предыстория.

Настоящая война началась в ХХ веке представителями либеральной интеллигенции и промышленно-финансовыми кругами – они требовали расширения гражданских прав и экономических свобод.

Подавляющая часть российского населения жила вне законов рыночной экономики, 90 процентов всего земледельческого населения производило продукцию только для собственного потребления. Никакого прогресса оно, конечно, ни в каком сне не видело, следуя, как и его предки, только указаниям земледельческого календаря и церковных праздников. Это был незыблемый фундамент империи.

Община – это многовековая форма самоорганизации сельского населения, её можно назвать первобытным коммунизмом. Община помогала слабым, удерживала богатых от хищничества, контролировала исполнение нравственных норм, справедливое распределение общественной земли и угодий, коллективно отвечала за уплату налогов. 

Философ К. Кавелин считал общину «страховым учреждением» от «безземелья и бездомности», при этом так характеризовал качественный состав сельского населения: «огромная, несметная масса мужиков, не знающих грамоте, не имеющая даже зачатков религиозного и нравственного наставления».

Как писал министр финансов С. Витте Николаю II в 1898 году, «парализуется жизненный нерв прогресса».

Если поражение России в Крымской войне 1852–1854 годов привело к глубокому реформированию государства, то поражение в Русско-японской вызвало в образованном обществе самые радикальные помыслы.

15 июля 1904 года в Петербурге был убит бомбой министр внутренних дел Плеве. Покушение было организовано боевой организацией эсеров. Оно символизировало начало гражданского противостояния. Показательно, что в 1903 году, будучи в Лондоне в редакции социал-демократической «Искры», П. Милюков, лидер кадетской партии, именуемой журналистами «профессорской», заявил о своей поддержке террора: «Ещё взорвут два-три губернатора, и у нас будет конституция».

В конце сентября – начале октября 1904 года в Париже прошёл съезд оппозиционных партий. Была принята резолюция о необходимости ликвидации самодержавия, о замене его «свободным демократическим строем на основе всеобщей подачи голосов» и о праве «национального самоопределения народностей России». Официальный Петербург получил грозное предупреждение: либеральная интеллигенция заключила союз с эсерами, исповедовавшими террор.

В деревне начались захваты и поджоги дворянских усадеб. Весной стали делить и запахивали помещичью землю. Характер волнений представлен в письмах саратовского губернатора П. Столыпина жене: «Пугачёвщина растёт – всё уничтожают, а теперь ещё и убивают… Вчера в селе Малиновка осквернили Божий храм, в котором зарезали корову и испражнялись на образе Николая Чудотворца. Другие деревни возмутились и вырезали 40 человек. Малочисленные казаки зарубают крестьян, но это не помогает…»

17 октября 1905 года Николай II подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», назвав свой шаг «страшным решением, которое он тем не менее принял совершенно сознательно». Россия из абсолютной монархии становилась конституционной.

Дальнейшие события зависели от способности сторон не впадать в разрушительные крайности и выстраивать новую, парламентскую государственность. Однако оппозиция фактически потребовала контроля над правительством. В этой обстановке Витте не удалось привлечь в правительство известных общественных деятелей.

Именно с этого момента начинается трагическое для России ненахождение общего языка двух её главных политических сил: традиционной государственности и буржуазной демократии. Николай II, сделав беспрецедентный по трудности выбор, до конца своего пребывания на троне надеялся найти в лице образованной части общества продуктивного союзника. В свою очередь, общество постоянно стремилось окончательно освободиться от управленческой архаики. Обе стороны не имели опыта компромисса.

Вслед за несостоявшимся компромиссом начался революционный кошмар 1905 года.

Террор ещё более обострился, когда премьер-министром стал Столыпин, взявший курс на экономические реформы при одновременном укреплении роли государства в их проведении. Среди убитых были министры, губернаторы, генералы, офицеры, чиновники и множество обывателей, женщин и детей. За три года революции было 26 628 террористических актов, погибли 669 человек, свыше 2000 ранено. По приказу Николая II для борьбы с террористами были учреждены военно-полевые суды, террористов стали вешать и расстреливать.

Столыпин в одном интервью говорил: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!» Подтверждение этому – в начавшемся процессе адаптации общины к рыночной экономике, в развитии кооперативного движения. К 1914 году в стране были десятки тысяч кооперативов, в которых люди приобретали опыт самостоятельного ведения бизнеса, самоуправления, диалога с властями.

Годы премьерства Столыпина можно назвать великой попыткой мирным эволюционным путём повернуть деревню на рыночный путь развития без экспроприации или социализации помещичьих земель. С одной стороны, он опирался на российские традиции, с другой, несмотря на сопротивление правых, – на парламентаризм, в котором видел залог эволюционного развития государства.

Проблемная сторона реформ – ускоренное расслоение деревни и сильное сопротивление общины выделению самостоятельных хозяев, что приводило к скандалам, насилию и даже убийствам. Столкнулись два мироощущения: коллективизм и индивидуализм. Это обстоятельство позволяет некоторым исследователям утверждать, что Столыпин – «отец гражданской войны». Он же называл свою аграрную программу «государственным социализмом», имея в виду государственное регулирование экономики.

Во время Первой мировой войны отношения внутри элиты обострились настолько, что в 1916-м созрел заговор против Николая II, который возглавили депутаты Государственной думы, промышленники, военные.

После Февральской революции Временное правительство, старавшееся избегать применения оружия для укрепления порядка, столкнулось с огромными экономическими трудностями. Остановить падение могли только диктатура и проведение реформ под силовым прикрытием. Однако реформаторская российская социал-демократия (по западноевропейскому образцу) оказалась бессильна перед наползающим на неё общинным крестьянским валом.

Владимир Вейдле, политолог белой эмиграции, очень точно определил, что в основе цивилизационного разрыва – «полное безусловное недоверие ко всему официальному, законному, то есть ко всей той половине русской земли, которая не народ…». «При встрече с народом новая Россия разбилась о наследие Древней Руси, не преобразованное Петром и его преемниками на троне или у трона…» «Лучшей гарантией успеха было для революции истребление правящего культурного слоя, и эту гарантию Ленин от народа получил. После Октября полуинтеллигенты пришли к власти, а интеллигенция более культурного уровня оказалось выгнанной или уничтоженной…»

Попытка генерала Л. Корнилова, за которым стояли финансово-промышленные круги, обуздать стихию закончилась провалом. Конфликт между правительством и военными, вырвавшись наружу, взорвал власть. (Что-то похожее произошло в 1991 году после ГКЧП.) Армия была окончательно деморализована, правительство потеряло свою главную опору и было вынуждено обратиться за помощью к оппозиционным политическим силам. Поэтому на сцене появилась Петроградская большевистская организация, которая обладала необходимыми структурой и аппаратом, чтобы поднять на отпор контрреволюции всю имеющуюся в городе рабоче-солдатскую массу.

25 октября 1917 года большевики произвели государственный переворот, во время которого Временное правительство было свергнуто.

3 февраля (н. ст.) 1918 года ВЦИК аннулировал внешние и внутренние долги России. У Парижа и Лондона, кроме военных, иных средств воздействия на неё не осталось.

Однако не поддержка Запада формировала антибольшевистское сопротивление, а реакция образованного российского общества, в основном молодёжи, гимназистов, студентов, офицеров. Подавляющее их большинство были настроены не монархически, а демократически. Почти все генералы Белого движения не обладали недвижимым имуществом и считали, что династия Романовых сошла с исторической сцены. Это очень важное обстоятельство для понимания природы Белого движения. Во многом белые были настроены идеалистически.

Поразителен случай, происшедший на Рождество 1920 года в Галлиполи после эвакуации из Крыма Русской армии генерала П. Врангеля: молодые офицеры Дроздовского полка, услышав доносившийся из палатки Технического полка гимн «Боже, царя храни!», стали в ту сторону стрелять из винтовок. Эту эмоциональную вспышку можно считать символом глубокого культурного раскола в Белом движении. А ведь Дроздовский полк был одним из самых сильных и героических полков.

Сегодня разбирать военные действия не имеет смысла. Подчеркну, что борьба красных и белых достигала крайнего ожесточения, зачастую пленных не брали – расстреливали на месте.

Для борьбы с дезертирством в Красной армии сжигали в деревнях избы, где укрывали дезертиров. Однако более глубокая мотивация позволяла частям Красной армии успешно сопротивляться. Если белые не давали никакой ясности в вопросе с земельной собственностью, то решения красных отвечали интересам масс. Ради земли массы были готовы перетерпеть, но не возвращаться к прошлому. Когда вслед за белогвардейскими частями шли помещики и начинались реквизиции, крестьяне быстро определялись, что им ближе. Наиболее рельефно крестьяне выражали свою позицию в Сибири, где создавали на больших территориях свои республики и воевали как с красными, так и с белыми за право жить по своему усмотрению. На Украине царили подобные настроения, что в конечном счёте вылилось в восстание под руководством Махно. Но в Центральной России у них такой возможности не было, и крестьяне выбирали большевиков как более близких по идеологии и культуре.

Объективно говоря, белый лагерь, который поддерживался Западом, должен был победить. Но не победил, потому что в связи с окончанием мировой войны и англичане, и французы были сильно ослаблены и не хотели снова воевать. По-настоящему воевать с Советской Россией стремилась только Япония, но США препятствовали её усилению в Сибири. Кроме того, идея мировой революции при всей кажущейся фантастичности опиралась на вполне реальные основания. В западноевропейских странах социализм уже стал элементом повседневной практики в деятельности социал-демократических партий, профсоюзов, парламентов. Там действовали демократические механизмы защиты интересов рабочих, и в целом общественное мнение имело значительный вес. Поэтому западные социал-демократические партии изначально не были враждебно настроены в отношении Советской России, а их левые фланги были союзниками российских коммунистов.

К тому же белые армии не имели прочного тыла, у них за линией фронта восстанавливалась экономика, подобная экономике периода Временного правительства – со спекулятивными военными поставками для армии, отягощённая реквизициями и грабежами населения. «Огромное стремление к наживе», – отметил академик В. Вернадский и привёл пример «нехорошей наживной деятельности» братьев Рябушинских.

Провалились попытки белых создать на несоветских территориях социалистические правительства в Архангельске, Самаре, Омске. В условиях военного времени это оказалось принципиально невозможным, везде власть перешла в руки военных, опирающихся на предпринимательские круги и иностранную помощь. Можно сказать, там удался вариант «корниловского мятежа», что привело к идейному расколу всего антисоветского фронта. Более сложный и противоречивый режим белых генералов был слабее советского, монолитного и более простого.

Весной 1920 года при поддержке английского флота белые части эвакуировались из Новороссийска в Крым. Командующим стал генерал-лейтенант барон П. Врангель, дальний родственник по матери поэта Александра Пушкина. Последнее, внешне малозначащее, обстоятельство подчёркивало различие культурных основ противоборствующих сторон.

Врангель подписал с представителем французского правительства графом де Мартелем договор, по которому белые признавали царские долги Антанте, предоставляли ей право эксплуатации железных дорог в европейской России, взимание таможенных пошлин в портах Чёрного и Азовского морей, получение всего товарного хлеба на Украине и Кубани, 75 процентов нефти и бензина, 25 процентов донецкого угля. Параллельно со стабилизацией антисоветских сил в Крыму руководство Польши, также поддерживаемое Францией в качестве противовеса России и Германии, развило новое наступление.

В этой обстановке боровшиеся за единство страны большевики приобретали поддержку населения как защитники Отечества.

После заключения Рижского мира с Польшей освободившиеся на западном направлении войска советское командование направило на Врангеля. 

16 ноября белые покинули Крым на 126 судах в полном порядке. Около 20 тысяч офицеров не пожелали оставлять Россию и вскоре по приказу Троцкого были расстреляны.

На этом боевая фаза Гражданской войны закончилась. Выпавшая из ряда европейских культурных государств, полуразрушенная и расколотая страна должна была определять пути дальнейшего движения. Идея мировой революции оказалась химерой: западные демократии устояли и, расчленив поверженную Германию, не предполагали значительных угроз своему развитию.

Что касается Советской России, то для достижения мирового уровня экономического развития ей пришлось пройти чрезвычайную модернизацию и ещё одну гражданскую войну, на сей раз крестьянские восстания, в которых участвовали до трёх миллионов человек.

1937 год, когда внутриэлитное противостояние достигло апогея, явился ещё одной страницей гражданской войны.

Во время Второй мировой войны на стороне гитлеровской Германии воевали две дивизии донских казаков и две дивизии «власовцев», что тоже можно считать отдалённым последствием Гражданской. И только Победа успокоила советское (российское) общество, внутренние противоречия ушли в глубину.

Они снова поднялись на поверхность только в конце горбачёвской перестройки, когда в результате поспешного экономического реформирования (принятие законов о предприятии, о кооперативах и т.д.) в стране стала складываться теневая экономика, в обслуживание которой были втянуты несколько миллионов человек. При этом государственный порядок ослабел настолько, что гражданское противостояние развалило страну. Были преданы забвению опыт Столыпина – «Вперёд на малом тормозе» – и предупреждение, сделанное Горбачёву Дэн Сяопином о приоритете экономических реформ над политическими. Советский же лидер поступил наоборот, как демократы периода Февраля.

В октябре 1993 года во время противостояния президента Ельцина и Верховного Совета РСФСР в Москве прошла ещё одна вспышка настоящей гражданской войны. Потом эти вспышки мы видели на Кавказе... Но это уже другая история.

И всё же можно ли сегодня сказать, что Россия изжила грех гражданской междоусобицы и готова оценивать недавнее прошлое без гнева и пристрастия? К нашему несчастью, нет, не изжила и не готова.

И дело здесь не в тяжёлом разрыве между уровнями богатства и бедности, а в разных культурных основаниях, которые социолог Питирим Сорокин (оказавшийся на Западе тоже в результате Гражданской) называл фундаментальной основой войны. И все непрекращающиеся жестокие споры о Мавзолее, о Колчаке, о Сталине, о памятнике Николаю II и посмертной его реабилитации – это вспышки междоусобицы, вынесенные пока лишь в информационное пространство.

Не знаю, буду ли услышан, но призываю: похороним наших мертвецов, отпустим друг другу их грехи, займёмся обустройством своей жизни!

Святослав РЫБАС

Литературная газета