Вокзалы для двоих

Вряд ли это тот случай, в подноготной которого надо искать закономерность: как притягиваются противоположности. 

Скорее – тут и более приземлённое, понятное всем, и одновременно мистически высокое, булгаковское: их настигло то, что "выскакивает перед нами, как из-под земли, и поражает сразу обоих, как молния…". Оттого – острее воспринимаешь мысли двух современных российских писателей, ставших мужем и женой, - о конкурсах, - как в искусстве, так и вообще по жизни, - о том, как не проиграть впустую свою великую мечту, о смешных запретах быть по-настоящему свободным. 



"Будет долго Эстония сниться?" 

Корр. Ярослава и Роман, чем вы сами объясняете ваш отъезд этой весной из Таллинна, – после полугодичного пребывания в сопредельной стране?

Я.Пулинович. Безусловно, это был очень интересный опыт; и мы с Ромой, думаю, о нём будем ещё долго вспоминать. И - сравнивать, например, его с моим трёхмесячным проживанием в старейшей в мире писательской резиденции The International Writing Program, в США, в штате Айова. Летом прошлого года я получила приглашение поработать в Эстонию; приехала в августе, Роман - чуть попозже. Но совсем скоро мне стало понятно, что работа в должности шеф-драматурга театра – не для меня. 

Корр. Эта должность – что-то новое в штатной сетке театров? 

Я.Пулинович. Нет, в мире такая форма опробована достаточно давно, и сейчас эта специальность довольно распространена в практике европейских театров. В переводе на нашу театральную повседневность, "шеф-драматург" - это преимущественно завлит. Но так получилось, я была приглашена на эту работу, - не буду скрывать, - всё же больше как драматург, а не как заведующая литературной частью Эстонского русского драматического театра. И вначале вполне прозрачно подразумевалось, что буду писать пьесы… 

Корр. … для этого театра?

Я.Пулинович. Да, для этого театра. И мне действительно удалось немного для него написать. По факту же получилось, что и вся завлитовская работа тоже была взвалена на меня, наряду с работой редактора и рекламного агента; и я быстро почувствовала, что это совершенно не мой формат. 

Корр. Догадываюсь, загрузили вас в Таллинне чужими текстами по полной… 

Я.Пулинович. Даже не в том дело, что загрузили, - сколько просто я поняла, что это совершенно не моё…

Р.Сенчин. Работа не по призванию. 

Я.Пулинович. Иногда просто задумывалась на этой работе - а зачем я это делаю, разбираю чужие тексты?.. Мы, конечно, очень полюбили Таллинн, очень полюбили Эстонию за те семь месяцев, что пробыли там, - в общем, остались от этого уголка на земле самые тёплые впечатления. Так что, несмотря на то, что мы там познакомились с прекрасными людьми, в какой-то момент приняли решение - уехать обратно в Россию, сказав моим коллегам – вы все, конечно, все замечательные парни и девушки, но… Мы немножко не подходим друг другу. Не погрешу против истины: жизнь у любого творческого человека в принципе не совмещается с постоянной работой, - когда каждый день нужно куда-то ехать, когда ты к этому привыкаешь, то есть привыкаешь к тому, что ты сам у себя отнимаешь драгоценные время и силы для творчества. Наверное, "опыт Эстонии" стал ещё одним подтверждением, - мне для себя прежде всего, - что я абсолютный индивидуалист. И что для меня совершенно непродуктивно работать в коллективе.



Когда алгебра гармонии не мешает

Корр. Можно вспомнить и из отечественной, и из мировой истории не один пример союза, - не творческого, а человеческого и семейного, - когда одарённые люди (именно тогда, когда сходились вместе) быстро обнаруживали, какие же они разные. Два писателя в одной семье – не возникает ли в ней какого-то случайного, непреднамеренного противостояния по творческим вопросам, когда кто-то из вас пытается друг друга опекать, поучать, и т.д.? 

Я.Пулинович. На самом деле мы с Ромой разведены по разным направлениям, и даже не "номинально" эстетическим, а по той более чем очевидной причине, что Роман занимается прозой, а я драматургией. И если для меня значимо то, что мои пьесы ставят режиссёры, то для Ромы – то, что его печатают издательства. Нам ничего в этом плане не остаётся, как искренне радоваться успехам друг друга, - тут даже нет и тени какой-то взаимной конкуренции, - в первую очередь из-за того, что мы в творчестве никак не пересекаемся. 

Корр. Но может быть, если бы он был драматург, то было бы иначе?

Я.Пулинович. У Романа, кстати, есть пьеса. Вообще, всё, что он написал, мне безумно нравится. Иногда мы в творческом плане даём аккуратные советы друг другу. Но, в любом случае, мы счастливы. Можно сказать, у нас и творческая, и семейная гармония. 



Сегодняшняя новая драма уже не пишет "с натуры"

Корр. Возвращаясь к литературным методам и стилям, которые наиболее рельефно обозначились в российской словесности к середине нулевых годов, - насколько, опять-таки на вашем обоюдном примере, направления "новой драмы" и "нового реализма" застрахованы от того, чтобы между ними лишний раз не вспыхивали искорки несогласия, полемики? 

Я.Пулинович. Во-первых, сформировался смысловой штамп, что "новая драма" - это что-то такое про проституток. Придумали это люди, не очень сведущие, мягко говоря, в тематике современного театра. И когда я в очередной раз это слышу, я говорю – дайте мне эти пьесы, про проституток и бомжей, я хочу их прочитать! Я хочу об этом узнать поподробнее, потому что последнюю пьесу про наркоманов, к примеру, я читала примерно лет 15 назад, - как раз в тот же период, когда читала пьесы про проституток и бомжей. Просто надо понимать, что "новая драма" - это как любой процесс в искусстве; она имеет своё начало, свой путь развития, свою стадию зрелости. И нужно видеть – да, в конце девяностых годов, когда это направление только зарождалось, тогда и общество было маргинализировано. И люди, - как и те, кто ставили спектакли, так и зрители, - приходили в театр с ощущением жёсткой социальной несправедливости. Поэтому нисколько не удивительно, что авторы драматургических текстов писали, что называется, "с натуры", почти в буквальном смысле то, что они видели и слышали в семьях, на улицах, рынках, и т.д. Поменялось время, поменялись люди. И современные драматурги, которые формально также относятся к "новой драме", но которым сегодня 20 – 25 лет, - это совсем другие авторы и совсем другие темы. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно прийти на ежегодный фестиваль "Любимовка", в течение которого с утра до вечера восемь дней в неделю идут читки, и послушать, о чём же сейчас пишут молодые люди. Так вот. Они давно уже не пишут про проституток и наркоманов. Потому что этой темы нет в их ореоле. Они пишут про другое – про одиночество в большом городе, про менеджеров среднего звена, про "офисный планктон", который всю жизнь просиживает на однообразной работе в четырёх стенах и вдруг начинает понимать, что жизнь заканчивается, а для кого-то – она уже совсем прошла…

Корр. Роман, согласитесь, близкий вам условный "новый реализм" за последние лет пять начал как-то терять свою громкость, что отличала его от других течений в родной словесности с конца 90-х. Есть ли у Вас прогноз на его перспективу? 

Р.Сенчин. Любое направление литературы или - если смотреть шире – культуры долго не существует в напряжённом состоянии. Пять – семь лет мы можем видеть блеск талантов, затем о них начинают говорить реже и менее восторженно; проходит ещё буквально несколько лет – и группа распадается, её участники расходятся в противоположные стороны. В этой связи показательна история "Серапионовых братьев", когда они сначала были сплочённой "могучей кучкой", а через короткий срок члены этого творческого объединения превратились в идейных врагов по отношению друг к другу. Сам по себе "новый реализм" - очень разношерстное явление, но оно было в начале 2000-х действительно новым явлением.

Корр. Или критики позже уже охарактеризовали его таковым?

Р.Сенчин. Да нет, и Павел Басинский, и Сергей Шаргунов, я помню, и Сергей Казначеев, - так и заявляли, что русской литературе нужен "новый реализм". Другое дело, что каждый из этих литераторов вкладывал свой смысл в это понятие. Главное, конечно, было в том, чтобы противостоять полному засилью на тот момент постмодернизма. И "новая драма", между прочим, тоже не случайно возникла синхронно "новым реалистам". Очень хотелось какого-то обновления. Театр.doc тогда громко заявил о себе, "Любимовка" стала уже более мощной, - если раньше она звучала время от времени, то с начала 2000-х стала важным явлением современной русской драматургии.



Надо пробовать если не всё, то многое

Корр. Вопрос Ярославе: история с 10-ю ТОП-драматургами, которые могут себе позволить жить на постановки своих пьес в России и за рубежом – это и ваша история?

Я.Пулинович. Да. Я живу на то, что приносят мне мои пьесы. Иногда, - и даже чаще всего, - это проектная работа.

Корр. Заказная?

Я.Пулинович. Заказная, - когда меня как драматурга приглашают поработать, скажем так, на заранее оговорённых условиях. Но, как это ни странно, такие проекты, инициатива создания которых исходит не от меня, оказываются очень интересными. 

Корр. Известная ваша работа по сценической интерпретации повести Л.Толстого "Отрочество" – из этого разряда?

Я.Пулинович. Да, по инсценировкам известных классическим произведений обычно бывает так, что тебе её заказывает один театр. Но бывают и такие счастливые случаи, когда ты пишешь инсценировку для конкретного театра, он её ставит - на правах первой постановки, а дальше она становится популярной. И другие театры сообщают о своём желании её поставить у себя. 

Корр. В этой связи у вас проблем с обеспечением авторских прав не возникало?

Я.Пулинович. Таких проблем возникает множество. Сейчас я, в принципе, могу быть довольна работой РАО, потому что предыдущее начальство этой организации допускало большие задержки с выплатами. Но после 2017 года, когда оно поменялось, - тем более, после всех имевших резонанс споров и пересудов на тему, как всё это будет работать, - пожаловаться на работу Российского авторского общества не могу. 

Корр. У вас есть литературный агент?

Я.Пулинович. Ну, вот такого постоянного "агента" у меня нет. 

Корр. Театры вас сами находят?

Я.Пулинович. Да. Есть такой театральный продюсер Олег Лоевский, который давно продвигает современную драматургию, - но его вряд ли можно назвать театральным агентом. Потому что он возит с собой по стране драматургическую лабораторию, и уже от того, как будет представлена и проанализирована на ней та или иная пьеса, во многом зависит её дальнейшая сценическая жизнь. За рубежом в настоящее время у меня есть агент.

Корр. Насколько полезно театральному драматургу опыт работы для кино? 

Я.Пулинович. Четыре сценария были написаны мной изначально для кино-версии, - у меня их купили, в разное время, "Ленфильм" (дважды), кинокомпании СТВ и "КАРО-продакшн". Случалось, когда меня приглашали на проект, на только-только сформировавшиеся идеи, а я потом работала как сценарист. В любом случае, это интересно и полезно, потому что надо пробовать если не всё, то многое!.. Единственное, чем я лично могла бы предостеречь коллег - на моём, скажем, небольшом веку я успела достаточно повидать, как исчезают театральные драматурги, уходя в сериалы. Погрязая в них… Это – очень большой соблазн, ведь в сериалах платятся деньги, - подчас несоизмеримо большие, чем за пьесы для театра, - и понятно, всем надо жить, кормить семью и детей. Но часто человек, погнавшись за заработком в чисто коммерческих проектах, причем явно не театрального формата, потом уже не может полноценно работать как автор качественной пьесы. 

Корр. А соблазна у вас попробовать себя в качестве режиссёра не было? Спрашиваю, намекая на ваше профильное театральное образование...

Я.Пулинович. Я поставила три спектакля – один в Краснодарском театре драмы и два в Центре современной драматургии в Екатеринбурге. Понимаете, любой профессии надо учиться. И профессия режиссёра в этом ряду никак не может быть исключением. Есть, конечно, такие самородки, которые приходят и сразу всё, что называется, на лету схватывают. Я же для себя усвоила, что от этого надо просто ловить кайф – от того, что ты общаешься с артистами, что ты вместе с ними что-то рождаешь на сцене. Но, к сожалению, как я быстро убедилась, это - опять-таки не моя история. Я начинала даже ненавидеть людей, когда ставила спектакль…(Смеётся).



Земля, далёкая и близкая 

Корр. Роман, не могу не затронуть то, что становится злободневным, можно сказать, на глазах; я имею в виду проблематику одного из последнего по времени вашего произведения "Зона затопления". В марте с.г. экологи вместе с представителями политических партий выступили против таившихся, похоже, в секрете и нигде толком не обсуждавшихся планов строительства нового гидроузла в Нижегородской области, неподалёку от Городца, - и это после многолетней трагической эпопеи, связанного с возведением ГЭС в равнинных зонах нашей страны. На ваш взгляд, что это?.. Сегодняшние большие деньги сильнее прежнего Госплана, - когда в начале 80-х годов усилиями Залыгина, Белова, Распутина удалось предотвратить идеи переброски поворота северных рек? Или сегодняшние бизнесмены от окружающей среды просто не читают? И им нет дела до стенаний каких-то писателей? 

Р.Сенчин. Не знаю. Автору "Прощания с Матёрой" в итоге присуждали, как известно, множество премий…

Корр. …да, но сначала его и шпыняли за "..Матёру"; некоторые партийные идеологи усматривали в повести то, что писатель не на шутку вставал в пик актуальным планам промышленного строительства. 

Р.Сенчин. Да всех стоящих шпыняют. Но позже, тем не менее, награждали, - если мы говорим о Валентине Распутине, - высшими государственными премиями и орденами. Кстати, я за "Зону затопления" тоже получил премию "Большая книга". Не знаю, - может быть, сегодняшние преобразователи природы и не читают. На самом деле, это же очень легко: перегородить реку, поставить рядом алюминиевый комбинат и получать дешёвую энергию и последующую прибыль. Немереную. В 80-е, я согласен, писателям вместе с общественниками удалось побороть аппетиты Минводхоза по поводу поворота северных рек; но тогда же вовремя были сделаны и обнародованы расчёты экономистов, выявившие, что в случае реализации гидротехнических затей государство несло бы триллионные убытки. Своё слово тогда сказали и географы с геологами, - насосные станции надо было бы ставить чуть ли не через каждый километр. Советский Союз таких расходов просто бы не выдержал. Поэтому и отказались от этих планов. А сегодня мы что сможем сделать?.. Даже Лев Толстой, - по многим вопросам не литературы, а реальной жизни, - не смог много чего ужасного предотвратить. Мы можем только писать, говорить, напоминать. 

Корр. Москва для вас обоих стала родным городом? Где вам лучше работается, пишется?

Я.Пулинович. Мы с Ромой последний год так много времени провели в постоянных переездах, что я уже, честно говоря, начинаю забывать, где же мой дом. Но, конечно, мой дом – это Екатеринбург, где я прожила с 17 лет, когда поступила там в театральный институт. 

Р.Сенчин. Я приехал в Москву, когда мне было 24. Прожил здесь 20 лет. Сказать, что я москвич – не знаю…. Родился очень далеко от столицы, в Туве. Но Москва мне дала, можно сказать, практически всё. Здесь вышли почти все мои книги, в московских журналах публиковался и публикуюсь. Но сейчас для меня и Ярославы Екатеринбург… 

Корр. ...такая маленькая Москва?

Я.Пулинович. Нет, я бы так не сказала. Екатеринбург – это город со своим характером, со своей энергетикой и культурой, на Москву совершенно не похожий. Он в этом плане абсолютно такой аутентичный. 



У каждого – своё поле для дерзаний

Корр. Ваш знак качества, ваш ориентир – кто и каковы ваши авторитеты в искусстве и жизни? 

Я.Пулинович. В списке людей, повлиявших на меня, на первом месте, - мой учитель Николай Владимирович Коляда, который дал мне всё: профессию и жизнь в этой профессии. Также это, безусловно, – Олег Семенович Лоевский, - человек, всю жизнь посвятивший популяризации современной драматургии. Из имён в историческом измерении, пусть это для кого-то не покажется банальным, - Антон Павлович Чехов и Теннеси Уильямс. Из драматургов ХХ века – Александр Володин. И ещё - отдельной строкой Людмила Петрушевская. Я в четырнадцатилетнем возрасте прочитала сборник её рассказов "По дороге бога Эроса", и просто влюбилась в эту книгу; я и сейчас её периодически перечитываю. 

Р.Сенчин. Не могу не назвать, не упомянуть добрым словом моего мастера, руководителя семинара в Литературном институте Александра Евсеевича Рекемчука. Потрясающий был человек, - он нас, студентов, настолько зажигал, что с его семинара мы часто просто бежали в общежитие, чтобы скорее что-то написать. То есть, давал немыслимый заряд творческой энергии. Немного лично знал лично недавно ушедшего Георгия Данелия, - он, уже старенький, приходил в редакцию журнала "Дружба народов", где печатались главы из его книги, и мы там с ним несколько раз пересекались. Разговорчивый, остроумный человек. Потеря, конечно, невосполнимая. 

Корр. Наступление целой вереницы запретительных, а порой абсурдных "законов" в жирных кавычках, - которые и писателей, и журналистов просто вяжут по рукам и ногам… 

Я.Пулинович. Они антиконституционны. 

Корр. Мы так и напишем. 

Я. Пулинович. А те, кто эти законы родил, признают это фейк-новостью. (Общий смех).

Корр. А вам насколько они усложнили жизнь, как писателям? Вот вы садитесь за компьютер или за чистый лист и пишите авторучкой по старинке, - вы какие-то дополнительные (причём необоснованные) запреты в себе начинаете чувствовать? Или – стремитесь их же, запреты, и преодолевать?

Я.Пулинович. За последние года два – три театр пережил немало политизированных скандалов, - ему, я считаю, навязанных искусственно: это та же история с "Тангейзером", с "Православным Ёжиком", с подбрасыванием свиных голов О.Табакову и Л. Додину, и пр. Чуть ранее был принят закон о мате. Но я всё-таки пришла к выводу, что это какие-то точечные скандалы, - так сошлись карты, звёзды или что-то ещё. При этом я знаю много по-настоящему смелых, острых спектаклей, которые у власти наверняка могли бы вызвать их вопросы. Но при этом этих вопросов не возникает, - то есть в сухом остатке выходит, что всё чиновничье запретительство предстаёт результатом каких-то частных инициатив, когда кто-то "особо впечатлительный" в пиджаке и галстуке пришёл на спектакль, возмутился, возбудился, написал донос куда следует, и дело завертелось. Но я стала замечать, что в театрах начала работать самоцензура. Может быть, не так часто как в московских, но в провинциальных - точно. На периферии в театре всё сильно зависит от директора, и он как огня боится любых конфликтов с местной властью, - поэтому, как правило, дрожит уже от собственной тени. 

Р.Сенчин. В литературе и после принятия этих законов нет никакой цензуры. Можно, - по моему наблюдению, - писать практически всё, что угодно. Можно писать и матом, – а также это и издавать; только книгу будут обёртывать целлофаном, наклеивать клеймо "Содержит нецензурную брань". Но должен заметить, мало кто из писателей бранится, используя мат. Он используется для других целей. Но проблема, конечно же, есть. Я вот недавно как-то повспоминал "историю вопроса": а ведь достаточно много художественных книг было внесено, - причем ещё задолго до вступления в действие законов 2016 -19 годов, - в список экстремистской литературы. Публиковались, но потом были задвинуты, произведения Баяна Ширянова, роман "Скины. Русь пробуждается" Дмитрия Нестерова, вышедший в начале нулевых в издательстве Ильи Кормильцева (хотя это, на мой взгляд, весьма сильный документ своего времени). То есть, литературу тоже, как видите, эти веяния не обходят стороной. А по существу - это на руку писателям, когда начинаются некоторые запреты, гонения. И до какого-то момента давление на литературу даже полезно. Когда торжествует "полная" свобода, тогда и на литературу никто внимания не обращает. Кто сделал всероссийское, а затем и мировое имя Владимиру Георгиевичу Сорокину? Движение "Идущие вместе" во главе с забытым ныне полит-активистом Василием Якименко. А ведь и на площадях рвали, и в унитазах топили "Голубое сало". А потом сотни тысяч читателей взяли и заинтересовались, - что же там, в этой книге? И книги Сорокина пошли нарасхват. Между тем, он стал более оппозиционен к власти. И писать стал по-другому; "День опричника" - роман, мало похожий на его прежние вещи. В любом случае, я - за то, чтобы "эзопов язык" в каком-то смысле возрождался…

Корр. Роман, ваше пожелание нынешней властью, - которые и принимает соответствующие законы, - будет, думаю, максимально учтено на практике!

Р.Сенчин. Да, если в 90-е и нулевые годы мы писали "в лоб", и художественность как бы понижалась, то сейчас не столь всё линейно. Так что – у каждого своё поле как для опасений, так и для дерзаний.

Автор
Беседу вёл Алексей Голяков, Фото - yeltsin.tu
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе