Наша цель – уже не коммунизм?
По всему видно, что Сталин руководствовался стремлением к имперской реставрации, что проявлялось во многих актах внутренней и внешней политики. Во внешней политике социалистический строй сделался для него не целью, а средством закрепления советского влияния. Причём вынужденным средством, как мы видели. Он не должен был выходить за пределы геополитической сферы влияния Советского Союза. Сталин не поддержал коммунистов в Греции, где они вели гражданскую войну вплоть до 1949 года. Не поддержал он и радикальных демаршей коммунистов во Франции и Италии. Он, по-видимому, вообще был против прихода коммунистов к власти в тех странах, где СССР не мог бы осуществлять политическое доминирование в силу географических или экономических условий. Не сразу он поддержал и китайских коммунистов в ходе их борьбы с Гоминьданом, а только где-то начиная с 1947-1948 гг., когда конфронтационная политика США и антисоветский курс Гоминьдана стали явными.
Ряд шагов Сталина свидетельствует о том, что он стремился максимально расширить геополитическую сферу влияния СССР... вполне традиционными для капиталистических держав средствами, пытаясь использовать, к примеру, такой институт, как «мандат Лиги Наций», вернее, теперь уже Организации Объединённых Наций, или «опека», «протекторат». Когда в ООН встал вопрос об управлении бывшими колониями Италии в Африке (Ливия, Сомали, Эритрея), СССР добивался предоставления ему мандата на управление этими территориями.
Жизненно важным для интересов СССР, как и Российской империи в 1914 году, оставалось обеспечение свободного выхода в Средиземное море и, одновременно, безопасности со стороны Черноморских проливов. Попытки добиться пересмотра статуса Босфора и Дарданелл сочетались со стремлением восстановить на Кавказе границу Российской империи до 1914 года. Стремилось послевоенное советское руководство обеспечить свои интересы и в Иране, подобно тому, как в 1907 году Россия и Англия договорились о разделе сфер влияния в этой стране.
Но США уже в 1945-1946 гг. взяли курс на противодействие любым шагам СССР по обеспечению геополитической безопасности и устойчивости, даже когда таковые напрямую не угрожали интересам США. При президенте Гарри Трумэне США стали стремиться к ограничению геополитического влияния СССР. США начали наступление на жизненно важные интересы СССР, сопровождая свою дипломатию попытками силового шантажа. Впрочем, не факт, что, проживи Рузвельт ещё немного, политика США была бы иной. Ведь её определяли не столько личные взгляды хозяина Белого дома, сколько господствующие настроения американской элиты.
Ядерная «дубина против русских парней»
Как известно, первой реакцией президента США Г. Трумэна на известие об успешном испытании атомной бомбы в Аламогордо 16 июля 1945 года стала фраза: «Наконец-то у меня есть дубина против этих русских парней!».
Первая попытка «ядерного шантажа» была предпринята США в отношении СССР уже весной 1946 года. Согласно договорённостям военного времени, СССР и Великобритания обязывались вывести свои войска из превентивно оккупированного ими в августе 1941 года Ирана через шесть месяцев после окончания войны. 2 марта 1946 года указанный срок истекал. Обе державы, однако, не стремились покидать Иран. Англия хотела упрочить своё влияние в районе Персидского залива. За спиной Англии стояли Соединённые Штаты и, по сути, именно они пытались тем самым закрепиться в нефтеносном регионе.
СССР, как и Российская империя, был заинтересован в упрочении своих позиций в Северном Иране. С этой целью он поддерживал национальное движение в Иранском Азербайджане с прицелом на присоединение этой территории к Азербайджанской ССР, если не удастся заставить шахское правительство признать автономию этой иранской провинции. Кроме того, по всему Ирану ширилось демократическое движение против шахского режима, и советское руководство было не прочь использовать его в целях усиления своего влияния в этой стране.
Великобритания сделала вид, что выводит свои войска из Ирана, и в ультимативной форме потребовала того же от Советского Союза. США поддержали британские требования, пригрозив, в случае невыполнения, сбросить атомную бомбу на Баку. СССР не смог в тот период найти адекватного асимметричного ответа на англо-американские притязания. Иранское демократическое движение было задушено после ухода советских войск. Британские же и американские войска остались в Иране «по просьбе» шахского правительства.
И в ближайшие несколько лет США неоднократно пытались использовать угрозу атомной бомбардировкой как аргумент при решении внешнеполитических коллизий с Советским Союзом. В таких условиях СССР был вынужден вновь вернуться к тактике «осаждённой крепости», свернуть начинавшиеся демократические преобразования, «советизировать» своё западное предполье, оказать помощь китайским коммунистам и Северной Корее. Дух конфронтации и «холодной войны» вытеснил дух сотрудничества, который, казалось, побеждал в годы Второй мировой войны.
Получив в свои руки временную монополию на ядерное оружие, элиты США возомнили, что это и есть вечная гарантия военной неуязвимости их страны. И теперь ничто не может помешать открыто реализовать доктрину глобального доминирования США. Конкурентов в капиталистическом мире у США после Второй мировой войны не осталось. Германия и Япония были уничтожены как великие державы, Англия и Франция подмяты под США, стали послушными сателлитами. Только СССР стоял на пути США к мировому господству...
Однако противоречия между империалистическими державами остались. Их показателем служат, к примеру, разногласия по вопросу Египта и Суэцкого канала между США и «старыми» империалистами – Англией и Францией. Они чётко обнаружились в 1956 году, когда США однозначно не поддержали интервенцию Англии, Франции и Израиля в Египет. И это показывает, что геополитическая комбинация – США в союзе со всеми прочими великими капиталистическими державами против СССР и немногочисленного социалистического лагеря – не была единственно возможной и неизбежной по окончании Второй мировой войны.
А если бы у них не было бомбы?
А теперь представим, что США после 1945 года не обладали бы монополией на ОМП. Ведь его создание стало качественным прорывом в технологиях – прорывом, которого могло бы и не быть, или он мог бы произойти десятилетиями позже. В этом случае США нуждались бы в СССР для строительства послевоенного мира. И внешнеполитическая линия, ставшая доминировать в годы войны при Рузвельте, продолжилась бы, заложив определённую традицию в отношениях США и СССР.
Зачем это нужно? Разве не говорят, что «история не терпит сослагательного наклонения»? Говорят, да, но, например, два выдающихся русских мыслителя – А.И. Герцен и В.О. Ключевский – этот тезис напрочь отрицали. Они считали историю альтернативным процессом. И на наш взгляд неосуществившиеся альтернативы прошлого могут помочь нам лучше понять альтернативы будущего. Поэтому так важно их изучение.
Отсутствие у США ядерной монополии – лишь наиболее значимый фактор, который мог бы существенно изменить внешнеполитический вектор атлантической державы после Второй мировой войны. Можно представить себе любую другую причину. Здесь важнее результат: США после 1945 года продолжают ориентироваться на сохранение союзнических отношений с СССР. Как бы тогда мог выглядеть послевоенный мир?
Все действия Сталина показывали: он признаёт Западную Европу и Средиземноморье сферой влияния англо-американского блока. От США требовалось в ответ признать Европу к востоку от новых границ Германии сферой такого же влияния СССР. Германия, Австрия и Скандинавские страны делались нейтральным буржуазно-демократическим буфером между двумя мировыми центрами силы.
В Восточной Азии таким же буфером мог стать гоминдановский Китай, если бы США не пытались сделать из него объект своего исключительного влияния. В этом случае Корея могла быть объединена точно также, как в Европе была в итоге восстановлена Австрия. Гоминдановский Китай не был в состоянии обеспечить свой полный суверенитет над Джунгарией, Тибетом и Маньчжурией. Таким образом, в перспективе слабый нейтральный Китай гораздо больше отвечал интересам СССР, чем объединённый коммунистический Китай, ибо только в первом случае у СССР (как у Российской империи) могли быть сферы влияния на территории Китая. Допуск СССР к участию в послевоенном переустройстве Японии устранил бы последний повод к возможной конфронтации СССР и США на Дальнем Востоке Азии.
Конечно, США пришлось бы удовлетворить интересы СССР на Ближнем Востоке. Они были, как мы видели, скромными и не шли за пределы былого влияния Российской империи. Следовало оказать давление на Турцию в плане пересмотра границ на Кавказе и режима Черноморских проливов. Можно было бы пойти на их интернационализацию (как это де-факто было несколько лет после Первой мировой войны) или на предоставление СССР военно-морских баз в этом районе. Турция могла бы получить компенсацию в пока ещё не суверенной Сирии и в Иракском Курдистане.
Справедливым и обоснованным было требование Сталина предоставить своему союзнику Болгарии коридор для выхода к Эгейскому морю за счёт Греции (территория, отобранная Грецией у Болгарии по итогам Первой мировой войны). Достаточной компенсацией Греции стали бы острова Додеканес, отобранные у Италии.
Попытки Сталина получить для СССР мандат на управление бывшими итальянскими колониями в Африке следует рассматривать как реакцию на неудовлетворение требований относительно Черноморских проливов и Турецкой Армении. Впрочем, достаточной гарантией стратегических интересов СССР как державы, получившей выход к Средиземному морю, стала бы интернационализация Суэцкого канала, вопреки империалистической реакции Великобритании.
Мы не случайно вспомнили про 1956 год. Союзнические отношения СССР и США предполагали для своего закрепления наличие у них оппонентов в деле послевоенного переустройства. В действительной истории обе державы расшатывали старые колониальные империи Англии и Франции. В нашем варианте они могли это делать объединёнными усилиями. В самом деле, отсутствие у США монополии на ОМП и наличие несокрушимого (вследствие этого) центра силы – СССР, сделали бы весьма вероятным выход на первый план после войны прежних межимпериалистических противоречий США с одной стороны, Англии и Франции – с другой. В этих условиях «демократический альянс» США и СССР против «старых» колониальных империй мог бы долго питаться из этого источника.
Ну и, конечно, решающим фактором, который мог привести к качественно иной картине послевоенного мира, стало бы наличие у элиты США доброй воли к партнёрству и отсутствие ядерного ослепления, даже и при удачном создании атомной бомбы.
WIN.RU