Шире круг

"G7 и G8 не утратили значения. Именно они должны быть своего рода ядром при обсуждении глобальных проблем, а "двадцатка" - орбитой", - считает известный политолог, бывший замминистра иностранных дел Японии Хитоши Танака 

Способна ли мировая элита справиться с глобальным экономическим катаклизмом? И как кризис влияет на международную политическую архитектуру? Накануне саммита большой "двадцатки" в Лондоне об этом в интервью "Итогам" размышляет видный политолог и дипломат Хитоши Танака.


- Г-н Танака, с какими предложениями Япония выступит на саммите "двадцатки" в Лондоне?

- По моему прогнозу, в наше "досье" наверняка войдут три пункта: меры по стимулированию внутреннего рынка, предоставление Японией средств Международному валютному фонду для увеличения займов и содействие ряду стран в борьбе с кризисом по линии японских правительственных финансовых органов.

- На прошлогоднем саммите G8 на Хоккайдо тоже много говорили о кризисе, но эффект оказался нулевым. Почему? Недооценили масштабы бедствия или устарел формат встречи?

- В 1979 году, вскоре после второго нефтяного кризиса, в Токио прошел саммит "группы семи", на котором лидеры договорились сократить импорт нефти, и цена на нее снизилась. Конечно, это произошло не только благодаря договоренности руководителей развитых стран. Например, Япония предприняла меры для сбережения энергии, Великобритания запустила нефтяное месторождение в Северном море. Тем не менее очевидно, что решения G7 в то время имели очень большой эффект, ведь общая сумма ВВП стран "семерки" составляла 70 процентов мирового валового продукта. Сегодня этот показатель составляет лишь 55 процентов. К тому же за прошедшие тридцать лет произошла глобализация, на фоне которой выросли экономики таких стран, как Китай, Бразилия, Индия и, конечно, Россия. В итоге снизилась возможность контроля над мировой экономикой и трансграничным потоком товаров и услуг. И сегодня, безусловно, решения стран "группы семи" или "восьми" уже не имеют столь значительного эффекта. Например, сферу экономики и финансов сейчас уже приходится обсуждать в формате "двадцатки", а об экологии уместно говорить в еще более широком составе, например на площадке ООН. Предельно широкого охвата стран требуют и дебаты по проблемам ВТО.

- Итак, на смену "восьмерке" идет "двадцатка"?

- На мой взгляд, форматы G7 и G8 все же не утратили значения. Эти страны представляют собой некое собрание передовой демократии или свободного рынка, и на их плечах лежит больше ответственности перед мировым сообществом. Именно они должны быть своего рода ядром при обсуждении глобальных проблем, а "двадцатка" - орбитой.

- Так или иначе, но сейчас мало кто сомневается, что сегодня мир на пороге больших перемен. В чем, по-вашему, заключается главная проблема мировой политики?

- В вопросе о том, как построить новый миропорядок. До недавнего времени его центром были развитые страны, но теперь ситуация изменилась: новым центром станет либо ООН, либо некая ограниченная группа государств. В этом контексте нас очень интересует вопрос о том, по какому пути пойдет Россия. В 90?е годы она стала членом "восьмерки", проводила демократические реформы, переходила на принципы рыночной экономики. Но постепенно, особенно в условиях глобального кризиса, она переходит к усилению госконтроля. Мы считаем, что Россия должна быть вместе с "группой восьми". Но у нее, конечно, есть право выбора. Возможно, она пойдет по другому пути - например, вместе с такой страной, как Китай.

- Но в Давосе обозначилась иная картина: лидеры ведущих демократий голосовали за госконтроль над банками, а российский премьер Владимир Путин - за либеральные принципы.

- Западные страны действительно высказались за государственный контроль над банковским сектором. Но это лишь временные меры. Так, в 90-х годах, когда в Японии лопнул финансовый пузырь, государство тоже вливало в банки свои средства. Но по мере выздоровления госконтроль снимался.

- Между тем ясно, что "соавтором" политиков в деле выработки нового мирообустройства станет кризис. Как именно, на ваш взгляд, он скажется на политической архитектуре, в частности на раскладе сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе?

- Центром мирового развития будет Восточная Азия. Уже в этом году показатели экономик США, Европы, а также Японии и России будут снижаться, тогда как Индия и Китай выйдут с плюсом. Например, китайская экономика подрастет на 7 процентов. При этом США, думаю, по-прежнему останутся самой сильной страной в мире, но их мощь по сравнению с другими странами уменьшится. Так что все идет к формированию многополярного мира.

- Действительно, по мнению многих экспертов, Китай выйдет из кризиса окрепшим в экономическом и военном плане. Не беспокоит ли Японию такое соседство?

- Сегодня Япония не считает Китай угрозой, и главная цель нашей внешней политики - избежать конфронтации. У КНР есть очень серьезные проблемы: например, большой разрыв в уровнях жизни в стране, низкая эффективность использования энергии - в восемь раз ниже, чем в Японии, плохая экология. И будущее Восточной Азии во многом зависит от того, как Китай станет решать эти вопросы. Япония, в свою очередь, будет всемерно содействовать тому, чтобы Китай играл конструктивную роль в регионе. Так, мы планируем сотрудничать в сфере экологии и в деле повышения энергоэффективности.

- Сохранит ли доллар свои позиции в регионе? Насколько актуальна идея создания единой азиатской валюты?

- Сегодня в мире нет валюты, способной заменить доллар, и он по-прежнему остается главной расчетной единицей в АТР. К тому же в Азии не сформирован единый рынок товаров и услуг. Но мы хотели бы сделать некоторые шаги в направлении повышения прозрачности региональных экономик и создания единого рынка. Речь идет о постепенных мерах, лишь о первых шагах. Так что о единой валюте говорить пока рано.

- И о российско-японских отношениях. В феврале Дмитрий Медведев и премьер Таро Асо вместе открыли завод по производству сжиженного газа в рамках проекта "Сахалин-2". Его первая продукция была отправлена в США на танкерах, сработанных на японских верфях. И, насколько я знаю, у Москвы и Токио есть еще немало масштабных планов и начинаний. Сохранили ли они актуальность сейчас?

- Конечно, в нынешней ситуации такого рода проекты тормозятся. Но обе страны в них заинтересованы, поэтому со временем, надеюсь, все вернется на круги своя. Что же касается запуска "Сахалина-2", то, считаю, он очень положительно влияет на японо-российские отношения. Кстати, у меня особая связь с этим проектом. В начале 80-х годов, после того как СССР вторгся в Афганистан, многие страны прекратили совместные разработки с Советским Союзом. Я же провел переговоры с США о том, чтобы для проекта "Сахалин-1" было сделано исключение. Переговоры увенчались успехом.

- В Москве и Токио последнее время много говорится о том, что целью наших отношений является строительство стратегического партнерства. Что конкретно стоит за этим?

- В 2001-2002 годах я вел переговоры с Северной Кореей, в результате тогдашний премьер Коидзуми совершил визит в КНДР. В ходе этих переговоров я предложил северокорейской стороне создать формат шестисторонней встречи с участием России. Предложение было принято. Как я уже говорил, Восточная Азия в дальнейшем будет центром мирового развития, и Россия, естественно, чрезвычайно заинтересована в этом регионе. Япония же, как страна развитая и занимающая лидирующие позиции в Восточной Азии, может укреплять стабильность в этом регионе в партнерстве с Россией. А для этого как можно скорее нам надо наладить политические отношения с Москвой - решить территориальную проблему и заключить мирный договор. К тому же Россия очень заинтересована в японских инвестициях и высоких технологиях, Япония тоже имеет свои интересы в России, в частности на Дальнем Востоке. На мой взгляд, до сих пор реализации многих проектов препятствовали не только экономические причины, но и отсутствие соответствующей политической атмосферы.

- На Сахалине наши лидеры договорились ускорить решение территориальной проблемы, "работая в духе нового оригинального нестандартного подхода". В чем он может состоять?

- В бытность замминистра иностранных дел я курировал японо-российские отношения и был глубоко убежден, что они имеют огромный потенциал скорейшего развития, основанный на взаимовыгодных интересах, в том числе стратегических. Но за шестьдесят лет наши отношения так и не сдвинулись, и для нас это просто позор. Если слова президента Медведева о новом оригинальном подходе означают новое политическое намерение, решимость снять территориальный вопрос и идти вперед, то я полностью это приветствую.

Валерия Сычева

Итоги. RU
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе