Павел Полуботок и все-все-все. Часть I
5 февраля 2022 ● FITZROY.
Борец за независимость Украины.
Ну почти.
Ну почти.
Украинская почтовая марка с портретом Полуботка
Украинская тема продолжает быть трендом сезона. Я долго старался обегать её дальними огородами. Но когда в первой половине января из исторического небытия всплыла печать гетмана Филиппа Орлика — фигуранта мифологизированной украинскими националистами то ли “Первой современной конституции”, то ли просто “Первой конституции Украины”, я понял, что надо бы рассказать ещё об одном идоле современной украинской мифологии — Павле (или Павло) Полуботке.
Современную украинскую легенду о почти гетмане Полуботке условно можно разделить на две части.
Первая, длинная — это борьба украинского народа в лице Павло Полуботка против российского деспотизма и шовинизма.
Вторая, короткая — клад Полуботка (на английском — gold of Polubotok), который наш фигурант якобы переправил в английский банк Ост-Индской компании, сопроводив сие действие наказом разделить в будущем, “когда Украина станет свободной”, вклад следующим образом: 20% золота — наследникам Полуботка, а 80% — независимому народу “незалежной”.
Гетман лишний, как в бане — лыжи
Предлагаю начать отделять зёрна от плевел в этой красивой сказке с темы полуботковой боротьбы за независимость Украины. Кстати, а был ли наш фигурант 1660 года рождения настоящим гетманом? Оказывается — нет.
Дело было так. В 1722 году умер гетман Войска Запорожского Иван Скоропадский. Вслед за этим на место покойного при активном содействии полковника Черниговского полка Павло Полуботка был оперативно избран Павло Полуботок, получивший титул наказного гетмана, то есть исполняющего обязанности гетмана Войска Запорожского. Почему и. о.? Потому что гетманские полномочия Полуботка не были подтверждены ни российской администрацией на местах, ни Петербургом.
Петр I с легитимацией гетманских полномочий Павло не торопился по вполне очевидной причине, озвученной самодержцем Всероссийским следующим образом: “Как всем известно, что со времён первого гетмана Богдана Хмельницкого даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками, и какое бедствие терпело от того наше государство, особливо Малая Россия, как ещё свежая память есть о Мазепе, то и надлежит приискать в гетманы верного и известного человека”.
Судя по всему, Павло на “верного человека” в глазах Петра не тянул. Плюс к этому император занимался переформатированием территории Войска Запорожского под единый имперский административный стандарт, в рамках которого самостийная фигура гетмана Войска Запорожского выглядела столь же лишней, как в бане — лыжи. В общем, полноценного гетманства Полуботок от Петра I так и не получил. Развернуться, как прежде, генеральной казацкой старшине император тоже не дал — рулить Гетманщиной была отправлена Малороссийская коллегия во главе с бригадиром Степаном Вельяминовым. То есть, по сути, русский император ввёл в Украине не авторитарное, а коллегиальное правление.
Вызвано было такое решение валом жалоб и челобитных с Левобережья, где старшина вела себя в лучших традициях патрициев времён упадка Римской империи. В петровском указе об учреждении Малороссийской коллегии прямо так и читаем: “Многие жалобы до нас доходят от малороссийского народа о налогах и непорядках, которые чинятся против договоров гетмана Богдана Хмельницкого…” А вот что пишет историк Борис Модзалевский: “Народ в особенности страдал от алчной старшины, которая, не довольствуясь даваемыми ей от гетманов маетностями, производила захваты и насильные покупки земель у своих полчан и сотнян, коих, к тому же, часто верстала в посполитье (крестьяне); суда же на старшину народ не мог добиться, ибо судебная власть сосредоточивалась в руках самой же старшины”.
Словом, самоуправство старшины изрядно простых казаков достало, о чём те и принялись сигнализировать в Санкт-Петербург. Поскольку данные сигналы полностью соответствовали устремлениям Петра I, тот к людским мольбам глух не остался, отрядив в Гетманщину Вельяминова и Ко. По прибытии Малороссийской коллегии в город Глухов она немедленно вошла в жёсткий клинч с генеральной старшиной, возглавляемой Полуботком. Иначе и быть не могло, так как стороны преследовали диаметрально противоположные цели. Старшина жаждала большей полноты власти и автономии, а коллегия требовала соблюдения на территории Гетманщины общероссийских законов и порядков.
Павло Полуботок идёт ва-банк
Дальнейшее взаимодействие Полуботка и Вельяминова проходило в режиме “как кошка с собакой” и сопровождалось взаимными интригами, а также активной подковёрной борьбой. И. о. гетмана вовсю использовал свои деньги (Полуботок считался “одним из первых богачей Малороссии”), влияние и связи (вплоть до президента Военной коллегии и Санкт-Петербургского генерал-губернатора Александра Меншикова), чтобы добиться от императора утверждения в звании полноценного гетмана, а также избавиться от “злокозненной”Малороссийской коллегии. Вельяминов же воспринимал Павло, не утверждённого Петром в звании гетмана, как просто полковника и на этом основании от души шпынял Полуботка, приветствуя того такой репликой: “Я бригадир и президент, а ты что такое передо мною? Ничто!..”
Конечно, “Ничто” страшно обижалось и строчило на Вельяминова кляузы в “федеральный центр”. Однако у президента Малороссийской коллегии админресурс оказался о-го-го какой, так что свалить Вельяминова у Павло не получилось. В такой ситуации Полуботок решил пойти ва-банк. В первой половине 1723 года Павло через своих подручных организовал написание якобы от имени “простого народа” кучи челобитных, содержащих настойчивые просьбы об отмене утверждённых Малороссийской коллегией сборов, а также о признании и. о. гетмана полноценным гетманом.
Неизвестно, что сказал Вельяминов, когда эта куча макулатуры прибыла в Глухов, загромоздив столы Генеральной войсковой канцелярии и Малороссийской коллегии. Не исключено, что это было что-то вроде “Офигеть!” Ввиду того, что адресатом челобитных значился “Повелитель неба и земли Христос Господь в нынешнем с небес пришествии своем хотящ победити враги В. И. В-ву всея России”, отправить всё это собрание сочинений в нужник Вельяминов не мог. Пришлось бригадиру переслать кучу макулатуры имени Полуботка в Санкт-Петербург. Впрочем, к посылке президент Малороссийской коллегии присовокупил служебную записку, в которой высказал своё крайне нелицеприятное мнение о Павло.
К описываемому моменту взаимная грызня Полуботка и Вельяминова Петру I уже всерьёз надоела, тем более что симпатии императора целиком и полностью находились на стороне президента Малороссийской коллегии. Так что, когда из Глухова к императорскому двору обоз доставил кипу челобитных с запиской Вельяминова (“Пётр Ляксеич, а Павло-то — гнида” или нечто вроде того), реакция императора оказалась вполне предсказуемой — “А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!”
Сразу после этого до Санкт-Петербурга дополз донос о том, что Полуботок якобы имел сношения с изменником Филиппом Орликом, бывшим писарем другого изменника — гетмана Ивана Мазепы. Дело принимало серьёзный оборот — в игру вступила Тайная канцелярия.
Несмотря на явно сгущавшиеся над его головой тучи, Полуботок со товарищи летом того же 1723-го примчался в Санкт-Петербург. Подчеркну — приехал наказной гетман в Северную Пальмиру не добиваться автономии Украины или, как можно было бы подумать, протестовать против деспотической власти русского монарха — вовсе нет. Павло явился — фанфары в студию! — с ещё одной челобитной. Видимо — на случай, если тысячи предыдущих где-то затерялись (чего к несчастью для Павло не случилось). С упорством дятла, долбящего клювом в одну точку, Полуботок просил утвердить его гетманом Войска Запорожского и прекратить деятельность Малороссийской коллегии. Представьте себе выражение лица Петра Алексеевича, когда императору доложили о таком перформансе и. о. гетмана?
Император Пётр I посещает наказного гетмана Полуботка в каземате Петропавловской крепости в 1724 году.
Возлияния и тайны следствия
По “Истории Малороссии” Николая Маркевича, поселилась делегация Полуботка “у Троицкой пристани, близ кофейного дому”. Затем, даже не успев распаковать багаж, ходоки из Малороссии “явились государю, и, бросившись перед ним на колени, молили о пощаде Украйны, угнетённой Вельяминовым… Пётр прогнал их, назвав изменниками и вероломцами”.
Это был тяжёлый удар. Враз погрустневший Полуботок попытался запросить помощь у Меншикова, с которым Павло, видимо, связывало соучастие в коррупционных схемах. Однако узнав, что к Полуботку присматривается Тайная канцелярия, Александр Данилович решил на рожон не лезть и за фигуранта не вступаться. Тем временем для расследования обстоятельств появления тысяч присланных Вельяминовым челобитных в Малороссию была откомандирована следственная группа. Её возглавил бригадир Александр Румянцев, недавно отличившийся в ходе спецоперации по возвращению в Россию царевича Алексея Петровича. До получения известий от Румянцева делегации и. о. гетмана было запрещено покидать Санкт-Петербург.
Портрет Александра Румянцева
Каким-то образом Павло прознал о том, что по его душу в Малороссию отправлен царёв человек. Недолго думая, Полуботок заслал на Гетманщину маляву с распоряжением дружкам-полковникам всячески расследованию Румянцева мешать. Затем, решив, что все “хвосты подчищены”, делегация и. о. гетмана перебралась в дом Петра Бутурлина, “князя-папы Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора”. На мой взгляд, жилище такой персоны являлось наиболее оптимальным местом для размещения компании Полуботка. Впрочем, не станем отвлекаться.
Вместо битвы за гетманскую булаву команда Павло с энтузиазмом погрузилась в непрерывную череду застолий и возлияний. Пили дружно, пили хорошо! Но закончилось это славное бухалово для Полуботка плохо.
Во-первых, Меншиков продолжал отмалчиваться, а Бутурлин помер от пьянства и обжорства, вслед за чем собутыльники “князя-папы” остались в его доме на птичьих правах.
Во-вторых, несмотря на санкционированный Павло саботаж следственных мероприятий, тёртый калач Румянцев вызнал на Гетманщине массу всего интересного. В частности, подтвердились донесения о том, что старшина попросту грабила свой народ и рядовых казаков. Ну и главное — из 9 тысяч челобитных с просьбами утвердить Полуботка гетманом подлинными оказалась лишь сотня! Прочие же обращения были писаны подручными и. о. гетмана от имени лиц, которые знать ничего не знали про челобитные.
Современная украинская историография любит рассуждать о том, как Павло угодил в узилище после якобы нотации, смело прочитанной нашим фигурантом прямо в лицо Петру I. “Знаю и вижу, государь, что вы хотите погубить мою родину без всякой причины… вы считаете себя выше всех законов и хотите уничтожить все привилегии, утверждённые торжественно вашими предшественниками и вашим величеством; вы хотите подчинить произволу народ…”, — и т. д. и т. п. Представить, что Павло что-то такое задвинул, а Пётр стоически выслушал полуботков высокопафосный монолог пятиминутной продолжительности, совершенно невозможно.
В реальности делегация и. о. гетмана съехала из палат покойного Бутурлина прямиком в застенки Петропавловской крепости после получения императором результатов расследования Румянцева. Тайная канцелярия всё ещё продолжала распутывать схематозы Полуботка, когда в декабре 1724 года фигурант за решёткой испустил дух. Кто-то говорит, что — от болезни, кто-то — от страха, а другие источники намекают на последствия необузданных посиделок в гостях у “князя-папы”. После смерти Павло всё конфискованное у него при аресте в Санкт-Петербурге имущество педантично — вплоть до последней золотой ложечки! — вернули Анне Романовне, вдове покойного.
Собственно, на этом “борьба гетмана Полуботка за независимость Украины” заканчивается и начинается вторая часть легенды о Павло, непосредственно касающаяся gold of Polubotok.
Окончание следует.
Украинская тема продолжает быть трендом сезона. Я долго старался обегать её дальними огородами. Но когда в первой половине января из исторического небытия всплыла печать гетмана Филиппа Орлика — фигуранта мифологизированной украинскими националистами то ли “Первой современной конституции”, то ли просто “Первой конституции Украины”, я понял, что надо бы рассказать ещё об одном идоле современной украинской мифологии — Павле (или Павло) Полуботке.
Современную украинскую легенду о почти гетмане Полуботке условно можно разделить на две части.
Первая, длинная — это борьба украинского народа в лице Павло Полуботка против российского деспотизма и шовинизма.
Вторая, короткая — клад Полуботка (на английском — gold of Polubotok), который наш фигурант якобы переправил в английский банк Ост-Индской компании, сопроводив сие действие наказом разделить в будущем, “когда Украина станет свободной”, вклад следующим образом: 20% золота — наследникам Полуботка, а 80% — независимому народу “незалежной”.
Гетман лишний, как в бане — лыжи
Предлагаю начать отделять зёрна от плевел в этой красивой сказке с темы полуботковой боротьбы за независимость Украины. Кстати, а был ли наш фигурант 1660 года рождения настоящим гетманом? Оказывается — нет.
Дело было так. В 1722 году умер гетман Войска Запорожского Иван Скоропадский. Вслед за этим на место покойного при активном содействии полковника Черниговского полка Павло Полуботка был оперативно избран Павло Полуботок, получивший титул наказного гетмана, то есть исполняющего обязанности гетмана Войска Запорожского. Почему и. о.? Потому что гетманские полномочия Полуботка не были подтверждены ни российской администрацией на местах, ни Петербургом.
Петр I с легитимацией гетманских полномочий Павло не торопился по вполне очевидной причине, озвученной самодержцем Всероссийским следующим образом: “Как всем известно, что со времён первого гетмана Богдана Хмельницкого даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками, и какое бедствие терпело от того наше государство, особливо Малая Россия, как ещё свежая память есть о Мазепе, то и надлежит приискать в гетманы верного и известного человека”.
Судя по всему, Павло на “верного человека” в глазах Петра не тянул. Плюс к этому император занимался переформатированием территории Войска Запорожского под единый имперский административный стандарт, в рамках которого самостийная фигура гетмана Войска Запорожского выглядела столь же лишней, как в бане — лыжи. В общем, полноценного гетманства Полуботок от Петра I так и не получил. Развернуться, как прежде, генеральной казацкой старшине император тоже не дал — рулить Гетманщиной была отправлена Малороссийская коллегия во главе с бригадиром Степаном Вельяминовым. То есть, по сути, русский император ввёл в Украине не авторитарное, а коллегиальное правление.
Вызвано было такое решение валом жалоб и челобитных с Левобережья, где старшина вела себя в лучших традициях патрициев времён упадка Римской империи. В петровском указе об учреждении Малороссийской коллегии прямо так и читаем: “Многие жалобы до нас доходят от малороссийского народа о налогах и непорядках, которые чинятся против договоров гетмана Богдана Хмельницкого…” А вот что пишет историк Борис Модзалевский: “Народ в особенности страдал от алчной старшины, которая, не довольствуясь даваемыми ей от гетманов маетностями, производила захваты и насильные покупки земель у своих полчан и сотнян, коих, к тому же, часто верстала в посполитье (крестьяне); суда же на старшину народ не мог добиться, ибо судебная власть сосредоточивалась в руках самой же старшины”.
Словом, самоуправство старшины изрядно простых казаков достало, о чём те и принялись сигнализировать в Санкт-Петербург. Поскольку данные сигналы полностью соответствовали устремлениям Петра I, тот к людским мольбам глух не остался, отрядив в Гетманщину Вельяминова и Ко. По прибытии Малороссийской коллегии в город Глухов она немедленно вошла в жёсткий клинч с генеральной старшиной, возглавляемой Полуботком. Иначе и быть не могло, так как стороны преследовали диаметрально противоположные цели. Старшина жаждала большей полноты власти и автономии, а коллегия требовала соблюдения на территории Гетманщины общероссийских законов и порядков.
Павло Полуботок идёт ва-банк
Дальнейшее взаимодействие Полуботка и Вельяминова проходило в режиме “как кошка с собакой” и сопровождалось взаимными интригами, а также активной подковёрной борьбой. И. о. гетмана вовсю использовал свои деньги (Полуботок считался “одним из первых богачей Малороссии”), влияние и связи (вплоть до президента Военной коллегии и Санкт-Петербургского генерал-губернатора Александра Меншикова), чтобы добиться от императора утверждения в звании полноценного гетмана, а также избавиться от “злокозненной”Малороссийской коллегии. Вельяминов же воспринимал Павло, не утверждённого Петром в звании гетмана, как просто полковника и на этом основании от души шпынял Полуботка, приветствуя того такой репликой: “Я бригадир и президент, а ты что такое передо мною? Ничто!..”
Конечно, “Ничто” страшно обижалось и строчило на Вельяминова кляузы в “федеральный центр”. Однако у президента Малороссийской коллегии админресурс оказался о-го-го какой, так что свалить Вельяминова у Павло не получилось. В такой ситуации Полуботок решил пойти ва-банк. В первой половине 1723 года Павло через своих подручных организовал написание якобы от имени “простого народа” кучи челобитных, содержащих настойчивые просьбы об отмене утверждённых Малороссийской коллегией сборов, а также о признании и. о. гетмана полноценным гетманом.
Неизвестно, что сказал Вельяминов, когда эта куча макулатуры прибыла в Глухов, загромоздив столы Генеральной войсковой канцелярии и Малороссийской коллегии. Не исключено, что это было что-то вроде “Офигеть!” Ввиду того, что адресатом челобитных значился “Повелитель неба и земли Христос Господь в нынешнем с небес пришествии своем хотящ победити враги В. И. В-ву всея России”, отправить всё это собрание сочинений в нужник Вельяминов не мог. Пришлось бригадиру переслать кучу макулатуры имени Полуботка в Санкт-Петербург. Впрочем, к посылке президент Малороссийской коллегии присовокупил служебную записку, в которой высказал своё крайне нелицеприятное мнение о Павло.
К описываемому моменту взаимная грызня Полуботка и Вельяминова Петру I уже всерьёз надоела, тем более что симпатии императора целиком и полностью находились на стороне президента Малороссийской коллегии. Так что, когда из Глухова к императорскому двору обоз доставил кипу челобитных с запиской Вельяминова (“Пётр Ляксеич, а Павло-то — гнида” или нечто вроде того), реакция императора оказалась вполне предсказуемой — “А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!”
Сразу после этого до Санкт-Петербурга дополз донос о том, что Полуботок якобы имел сношения с изменником Филиппом Орликом, бывшим писарем другого изменника — гетмана Ивана Мазепы. Дело принимало серьёзный оборот — в игру вступила Тайная канцелярия.
Несмотря на явно сгущавшиеся над его головой тучи, Полуботок со товарищи летом того же 1723-го примчался в Санкт-Петербург. Подчеркну — приехал наказной гетман в Северную Пальмиру не добиваться автономии Украины или, как можно было бы подумать, протестовать против деспотической власти русского монарха — вовсе нет. Павло явился — фанфары в студию! — с ещё одной челобитной. Видимо — на случай, если тысячи предыдущих где-то затерялись (чего к несчастью для Павло не случилось). С упорством дятла, долбящего клювом в одну точку, Полуботок просил утвердить его гетманом Войска Запорожского и прекратить деятельность Малороссийской коллегии. Представьте себе выражение лица Петра Алексеевича, когда императору доложили о таком перформансе и. о. гетмана?
Император Пётр I посещает наказного гетмана Полуботка в каземате Петропавловской крепости в 1724 году.
Возлияния и тайны следствия
По “Истории Малороссии” Николая Маркевича, поселилась делегация Полуботка “у Троицкой пристани, близ кофейного дому”. Затем, даже не успев распаковать багаж, ходоки из Малороссии “явились государю, и, бросившись перед ним на колени, молили о пощаде Украйны, угнетённой Вельяминовым… Пётр прогнал их, назвав изменниками и вероломцами”.
Это был тяжёлый удар. Враз погрустневший Полуботок попытался запросить помощь у Меншикова, с которым Павло, видимо, связывало соучастие в коррупционных схемах. Однако узнав, что к Полуботку присматривается Тайная канцелярия, Александр Данилович решил на рожон не лезть и за фигуранта не вступаться. Тем временем для расследования обстоятельств появления тысяч присланных Вельяминовым челобитных в Малороссию была откомандирована следственная группа. Её возглавил бригадир Александр Румянцев, недавно отличившийся в ходе спецоперации по возвращению в Россию царевича Алексея Петровича. До получения известий от Румянцева делегации и. о. гетмана было запрещено покидать Санкт-Петербург.
Портрет Александра Румянцева
Каким-то образом Павло прознал о том, что по его душу в Малороссию отправлен царёв человек. Недолго думая, Полуботок заслал на Гетманщину маляву с распоряжением дружкам-полковникам всячески расследованию Румянцева мешать. Затем, решив, что все “хвосты подчищены”, делегация и. о. гетмана перебралась в дом Петра Бутурлина, “князя-папы Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора”. На мой взгляд, жилище такой персоны являлось наиболее оптимальным местом для размещения компании Полуботка. Впрочем, не станем отвлекаться.
Вместо битвы за гетманскую булаву команда Павло с энтузиазмом погрузилась в непрерывную череду застолий и возлияний. Пили дружно, пили хорошо! Но закончилось это славное бухалово для Полуботка плохо.
Во-первых, Меншиков продолжал отмалчиваться, а Бутурлин помер от пьянства и обжорства, вслед за чем собутыльники “князя-папы” остались в его доме на птичьих правах.
Во-вторых, несмотря на санкционированный Павло саботаж следственных мероприятий, тёртый калач Румянцев вызнал на Гетманщине массу всего интересного. В частности, подтвердились донесения о том, что старшина попросту грабила свой народ и рядовых казаков. Ну и главное — из 9 тысяч челобитных с просьбами утвердить Полуботка гетманом подлинными оказалась лишь сотня! Прочие же обращения были писаны подручными и. о. гетмана от имени лиц, которые знать ничего не знали про челобитные.
Современная украинская историография любит рассуждать о том, как Павло угодил в узилище после якобы нотации, смело прочитанной нашим фигурантом прямо в лицо Петру I. “Знаю и вижу, государь, что вы хотите погубить мою родину без всякой причины… вы считаете себя выше всех законов и хотите уничтожить все привилегии, утверждённые торжественно вашими предшественниками и вашим величеством; вы хотите подчинить произволу народ…”, — и т. д. и т. п. Представить, что Павло что-то такое задвинул, а Пётр стоически выслушал полуботков высокопафосный монолог пятиминутной продолжительности, совершенно невозможно.
В реальности делегация и. о. гетмана съехала из палат покойного Бутурлина прямиком в застенки Петропавловской крепости после получения императором результатов расследования Румянцева. Тайная канцелярия всё ещё продолжала распутывать схематозы Полуботка, когда в декабре 1724 года фигурант за решёткой испустил дух. Кто-то говорит, что — от болезни, кто-то — от страха, а другие источники намекают на последствия необузданных посиделок в гостях у “князя-папы”. После смерти Павло всё конфискованное у него при аресте в Санкт-Петербурге имущество педантично — вплоть до последней золотой ложечки! — вернули Анне Романовне, вдове покойного.
Собственно, на этом “борьба гетмана Полуботка за независимость Украины” заканчивается и начинается вторая часть легенды о Павло, непосредственно касающаяся gold of Polubotok.
Окончание следует.