Жорж Шарль Дантес, человек, вошедший в историю из-за того, что он убил Пушкина, родился 5 февраля 1812 года, 210 лет назад.
При СССР вокруг их дуэли выстраивали разнообразные конспирологические теории.
…Пушкина погубила интрига, которую сплели его великосветские недоброжелатели.
…К этой интриге было причастно III Отделение, жандармы и сам император.
…Дантес оттягивал дуэль, потому что в это время изготавливали пуленепробиваемую кирасу, которую он надел под одежду…
Здесь смешалось все. И отношение к Пушкину как квинтэссенции русской культуры и русского духа, идущее от знаменитой речи Достоевского, произнесенной на заседании Общества любителей российской словесности: «…Пушкин есть пророчество и указание».
И «Пушкин — наше все», сказанное замечательным литературным критиком XIX века Аполлоном Григорьевым.
И вульгарное советское видение, где Пушкин-друг декабристов оказывался едва ли не предтечей большевиков, высмеянное в «Мастере и Маргарите»:
«…стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие..."
И банальное невежество: кираса на дуэли между людьми из высшего общества в то время была также реальна, как марсиане на балу в Зимнем дворце. Во-первых, это невозможно было представить. Во-вторых, сложно скрыть. И, наконец, человек, выкинувший такую штуку, стал бы изгоем, подвергся гражданской казни.
Но если речь идет о Дантесе, то в отечественной литературной и исторической публицистике возможно решительно все.
В нашей системе координат Пушкин подобен Богу, а его убийца, вместе со своим приемным отцом, голландским посланником Геккерном, принимавшим живейшее участие в этой истории, сущие дьяволы. На самом же деле Жорж Шарль Дантес-Геккерн был достаточно заурядным человеком. Жизнелюбивым, расчетливым, оборотистым, нацеленным на карьеру и поэтому избегающим любых неприятностей и осложнений, но уж никак не дьяволом во плоти.
В нашей культуре Дантес — темная, зловещая тень великого Пушкина, поэтому о нем много написано. Тем, кому интересна история их дуэли, можно порекомендовать книгу итальянской исследовательницы Серены Витале «Пуговица Пушкина» — интересную как детектив и серьезный научный труд. Благодаря Витале в научный обиход вошла хранившаяся в семейном архиве переписка Дантеса, и его дуэль с Пушкиным стала гораздо понятнее.
Вот Дантес в январе 1837 года, когда состоялась дуэль. Перед нами двадцатипятилетний красавец в белом кавалергардском мундире: он родом из Эльзаса и говорит по-французски с немецким акцентом. Дантес, роялист, сторонник свергнутого французского короля Карла Х. Поэтому у него нет никаких надежд на служебные успехи во Франции, а в императорской России его приветили. Дантес служит в престижнейшем гвардейском полку, и, поскольку он беден, как мышь, Николай I негласно выплачивает ему пособие.
Он чрезвычайно обаятелен, нравится женщинам, легко заводит дружбу с мужчинами. У него много доброжелателей. Шалости и кутежи гвардейской молодежи его не привлекают — он думает о карьере, ему надо быть на хорошем счету.
А еще он бисексуален: любовник и покровитель Дантеса — его приемный отец, голландский посланник Геккерн. Чувства у них, судя по переписке, глубокие и нежные, эти отношения продлятся до смерти Геккерна. При этом Геккерн и в самом деле относится к Дантесу по-отцовски: он его поверенный и советчик в любовных делах. В отношениях с Натальей Николаевной Пушкиной, в которую Дантес был по уши влюблен, приемный отец еще и сводник.
Один из крупнейших пушкинистов начала ХХ века Павел Елисеевич Щеголев в книге «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшей еще в 1928 году, писал: «сердца Дантеса и Натальи Николаевны Пушкиной с неудержимой силой влеклись друг к другу».
Вот что об этом думает Серена Витале:
«Геккерн писал Нессельроде, что Наталья Николаевна «никогда полностью не забывала о своих обязанностях». Вяземский писал великому князю Михаилу Павловичу, что «в сущности» она была невинна. «В сущности», «никогда полностью» — в этом парадоксальным образом и состояла ее вина, а именно причина катастрофы. Она отказала Дантесу (насколько нам известно, отказала дважды). Почему-то решительно прекратить сладострастную игру она не могла… Отчего Натали вела себя как настоящая коварная соблазнительница? От любви к Жоржу Дантесу, или от страха перед мужем, или от особого представления о добродетели, а может быть, из-за своей роковой глупости? Она все продолжала многообещающе принимать ухаживания француза, однако вовсе не собиралась утолять жажду, ею же самою вызванную».
Такова была предыстория дуэли, после которой Дантеса разжаловали в солдаты и выслали из страны. Надежда на блестящую карьеру в империи Николая I была потеряна, и он одиннадцать лет жил в провинции, в доме отца.
Его женитьба на сестре Натальи Николаевны была вынужденной, Дантес и Геккерн пытались избавиться от совершенно не нужной им дуэли. Таково общепринятое мнение, но Серена Витале считает, что все было не так просто.
Приемный отец властной рукой управлял отношениями между ним и Пушкиным… Прилив горделивой ярости прошел, и теперь он (Дантес, — А.Ф.), терзался подозрениями, не испортит ли дуэль репутацию Натали и судьбу Екатерины. Он был близок к мысли об унизительном отступлении. И тут впервые нам становится жалко Дантеса. Он уже не кажется нам подлецом. А ведь Пушкин считал его подлецом, и таким он навсегда останется для России. Нам не кажется, что он женился на Екатерине Гончаровой только лишь для того, чтобы спасти жизнь. Не думали так и друзья Пушкина, хотя и они судили Дантеса достаточно строго. «...Могут считать его менее виноватым, чем он был в самом деле, так как руководили им низкие подпольные козни его отца», — писал о нем Вяземский. Видимо, брак этот был «жертвой, принесенной ему».
Как бы то ни было, Дантес оказался хорошим мужем. После ранней смерти жены он так и остался вдовцом. Детей — а их было четверо — вырастила его незамужняя сестра.
В тридцать шесть лет у него началась новая жизнь. После восстания 1848 года, когда рухнула монархия Луи Филиппа, он стал депутатом Национального законодательного собрания. Дантес был средней руки политиканом, находившимся в тени крупных людей, и он изо всех сил пытался поймать свой шанс. Головокружительной карьеры он не сделал, но после переворота Луи-Наполеона Бонапарта, при Второй империи, Дантес стал пожизненным сенатором и командором ордена Почетного легиона. Он был политической «крышей» многих банков и страховых обществ и стал богатым человеком.
Когда государство Наполеона III рухнуло, закончилась и его политическая карьера. Свой век Дантес доживал на родине, в ставшем после франко-прусской войны немецким Эльзасе. Рядом с ним жил его приемный отец и бывший любовник, престарелый Луи-Якоб-Теодор ван Геккерн де Беверваард.
Марк Алданов в маленьком очерке «Французская карьера Дантеса» писал:
«Будем справедливы: если бы Дантес после ужасного письма Пушкина не послал ему вызова, его немедленно выгнали бы из кавалергардского полка и он был бы опозоренным человеком. Отправляясь на поединок, он мог не без основания думать, что Пушкин рассчитывает его убить. Через полстолетия после дуэли известный пушкинист-коллекционер А.Ф. Онегин, посетив Дантеса, спросил его: «Но как же у вас поднялась рука на такого человека?!» Дантес ответил не то с недоумением, не то с негодованием: «Как? А я? Я стал сенатором!»
На старости лет Дантес думал, что его жизнь вполне удалась и он ничуть не хуже Пушкина, который, как известно, больших чинов не выслужил. Но к моменту своей смерти Дантес был полностью забыт — и даже во французских некрологах говорилось, что он убил поэта Пушкина. Больше о нем было нечего сказать.
С этим он и остался в истории, и о нем не забудут, пока в России не перестанут читать и почитать Пушкина, до тех пор, пока на свете есть Россия и русская культура.
Этот, по определению Алданова, «не злодей, но беззастенчивый, смелый, честолюбивый эгоист, не перед многим останавливавшийся в поисках выгоды и удовольствий» был обязан Пушкину самым главным.