УГАСШАЯ ВЕТВЬ

История династии ярославских купцов Гурьевых XVII - XVIII вв.

Незадолго до своей внезапной кончины этот материал принес в редакцию «Золотого кольца» известный ярославский историк и краевед Дмитрий Николаевич Горшков. Он обдумывал серию публикаций об известных ярославских (имея в виду не только Ярославль, но и Ростов, и другие города нашей губернии) родах - купеческих, дворянских, священнических. Для редакции он успел подготовить две публикации. Предлагаем читателям одну из них. Хочется надеяться, что, несмотря на то что эти материалы уходят в глубину веков, иные из ярославцев узнают кое-что о своих предках. Тем более что Дмитрий Николаевич пользовался малоисследованными материалами.

Как историк, Дмитрий Горшков отличался скрупулезностью и честностью. Лично я благодарен ему за то, что он смог установить родословную нашего крестьянского по линии отца рода до 1780 года. Конечно, где-то неполную, с лакунами, но для меня и ближайших родственников это было самым настоящим откровением. Еще бы, если учесть, что максимум, что мы знали, как и многие в нашем оторванном от своих корней народе, - это имя деда. Звали его Анисим, поскольку отец был Михаил Анисимович.

К сожалению, Дмитрий Николаевич поздно наткнулся на нашу генеалогию и рано ушел из жизни. А так из общения с ним на горизонте замаячили и дальние родственные связи с Леонидом Витальевичем Собиновым, поскольку дед последнего был родом из той же деревни Ярославского уезда, что и наши предки. И даже - невероятно и забавно было слышать - про арабские корни, тянущиеся из XVII века, иных жителей деревни Облесцево.

Но, увы! Это осталось на уровне преданий. Но общение с Горшковым стимулировало интерес к своим корням, к родословной. Так, недавно удалось узнать о том, что у отца был брат Александр, значительно старше его, и что он погиб под Ельней в октябре 1941 года.

Алексей НЕВИНИЦЫН.


...Как, вероятно, вам чахоточная дева

Порою нравится.

На смерть обречена,

Бедняжка клонится без ропота, без гнева,

Улыбка на устах увянувших видна,

Могильной пропасти она не слышит зева,

Играет на лице еще багряный цвет,

Она жива сегодня, завтра нет.

А. С. Пушкин «Осень».

Осенью 1760 года единственная дочь и наследница богатого ярославского купца и «шелковой фабрики содержателя» Григория Федоровича Гурьева Александра выходит замуж за поручика Николая Богдановича Умского. Хотя Александру «с молодых лет терзали болезненные припадки и слабости телесные», брак был заключен, видимо, «по любви»: еще будучи женихом, Н. Б. Умской оказывал невесте постоянные знаки внимания, одаривал ее множеством подарков - от книг до дорогих украшений (впоследствии одно только «колечко с камушком» было оценено в 1900 рублей в то время, как за 4000 рублей можно было построить средних размеров каменную церковь). Но, странное дело, на следующий день после свадьбы Н. Б. Умской отбыл в свой полк, расквартированный в Финляндии, и никогда больше не появлялся в Ярославле. В 1788 году, незадолго до смерти в марте 1790 года, Александра составляет завещание, в котором отписывает мужу село Русиново в Даниловском уезде с деревнями, «хотя и не жил он со мною супружеской жизнью, но имела я к нему любовь».

За время разлуки они переписывались и даже состояли в деловых отношениях: Александра Григорьевна покупала земли в Ярославской губернии на деньги отца, оформляя покупку на имя мужа, так как он был дворянин и пользовался привилегиями перед другими сословиями в делах купли-продажи земли. Умской же сразу после покупки дарил эти земли жене. Александра принимала активное участие в делах отца, и помимо этих земельных сделок после смерти именно ей он оставил все свое движимое и недвижимое имущество, в том числе и фабрику с собственным домом при ней, находящиеся к югу от Вознесенской церкви Ярославля.

Но гораздо ранее, еще с детских лет, унаследовала от отца Александра «слабость здоровья»: Григорий Федорович Гурьев всю жизнь страдал «немочной болезнью», или «расслаблением в ногах». После смерти жены, около 1780 года, болезнь усилилась до того, что он вообще не мог ходить. Но как-то во сне явилась ему Богоматерь и велела выкопать из-под помоста, ведущего к конюшне, расположенной на его фабрике, икону Николая Чудотворца и молиться перед ней. Гурьев не поверил, но сон повторился еще и еще раз. Тогда вскрыли помост и действительно нашли под ним икону Николая Чудо-творца, принесли в дом, и после молитвы перед ней Григорий Федорович совершенно выздоровел. Но здоровая жизнь длилась недолго - около 1787 года он умирает, оставив свое состояние единственной и бездетной дочери, «последней в роду», Александре.

В свое время Григорию Федоровичу Гурьеву фабрика «по выделке шелковых тканей» досталась от отца Федора Гурьева, сына Стрижника, как его именовали до 1709 года, пока он не стал купцом, после чего прозвище Стрижник отпало. Григорий был пятым, последним ребенком в семье, родился в 1719 году, когда отцу его Федору Гурьеву было уже за 50 лет. Может, это и было причиной слабости его здоровья. У Григория было три старших брата - Петр (род. в 1706 г.), Иван (род. в 1708 г.), Афанасий (род. в 1713 г.) - и сестра Анна (род. в 1709 г.). Почему Федор перед смертью - около 1740-го - завещал свою фабрику младшему сыну, неизвестно, но обязательным условием он поставил то, чтобы фабрика и дом никогда между наследниками не делились, а доставались кому-то одному из них.

Открыл фабрику Федор Гурьев, вероятно, в 1726 году, так как до этого в переписных книгах Ярославля он значился просто «торговым человеком», и известно, что с 1717 по 1725 год он активно скупал земли в Вознесенском приходе, восточнее церкви Вознесения (сейчас это западная часть квартала, ограниченного улицами Свободы, Чайковского, Пушкина, Рес-публиканской).

В тех же переписных книгах за 1708 год он назван «посадским человеком», проживающим на своем дворе возле Вознесенской церкви с женой, двумя детьми и матерью - вдовой пономаря Вознесенской церкви Гурия Дмитриева, сына Стрижника. Торговать Федор начал после смерти отца, с 1709 года «через порты немецкими и русскими товарами». Посчитав, видимо, что торговля шелковыми тканями прибыльнее, чем шелковой нитью, он решил открыть фабрику по выделке тканей, что и сделал в 1726 году.

Заняться торговлей Федора Гурьева заставило, скорей всего, бедственное положение семьи, его отец Гурий Дмитриев пожертвовал все свои средства на возведение каменной церкви Вознесения, оконченной постройкой и освященной в 1678 году вместо деревянной, сгоревшей в 1666 году. Строилась каменная церковь на средства клира, к которому принадлежал и ее пономарь Гурий Дмитриев. Если его отец Дмитрий также был членом причта или хотя бы прихожанином этой церкви, то он должен был помнить историю ее возникновения: еще при Иване Грозном, в 1570-х годах, когда Ярославль стал перевалочным пунктом в торговле между Европой и Азией после открытия англичанами торгового пути вокруг Скандинавии через Архангельск по Волге в Каспийское море в 1553 г., в городе, а чаще возле него, образовались поселения иноземных торговых людей. На месте будущей Вознесенской церкви образовалась немецкая слободка, жители которой захотели построить лютеранскую церковь и даже при посредстве группы ярославских купцов получили на это разрешение архиепископа Ростовского и Ярославского Давида. На радость другой группировке ярославских купцов, Давид впал в немилость царя за излишнюю благосклонность к неправославным верованиям, и на месте предполагаемого строительства лютеранской кирхи была построена деревянная церковь во имя Вознесения Господня. Немецкая слобода, видимо, осталась на месте, не случайно лютеранская церковь и сейчас стоит недалеко от Вознесенской - на углу улиц Чайковского и Свердлова. И как знать, может быть, общение с немецкими торговыми людьми помогло внуку Дмитрия Федору Гурьеву стать одним из богатых ярославских купцов.

У Гурия Дмитриева помимо сына Федора были две дочери - Марфа и Ульяна. Они вышли замуж за ярославских мещан, первая за Шамарина, вторая за Лапотникова. Их дети приходились двоюродными братьями и сестрами Григорию Федоровичу, соответственно, двоюродными дядьями и тетками его дочери Александре. Именно они в 1791 году оспорили в городовом магистрате ее завещание (благодаря оставшимся после разбора дела документам, хранящимся в государственном архиве Ярославской области, нам и стала известна вся эта история).

Дело в том, что фабрику и дом А. Г. Умская завещала своему единственному ближайшему родственнику - двоюродному племяннику Алексею Ильичу Красильникову, но обязала его остальные ценности разделить между родственниками так, чтобы никого не обидеть. Видимо, при жизни она поддерживала с ними хорошие отношения. Алексей Ильич не сумел выполнить это условие, и споры о наследстве продолжались пять лет и только в 1796 году были улажены.

Принял участие в них и Н. Б. Умской, потребовавший от Красильникова вернуть ему все подарки, которые он делал жене до свадьбы, «хотя и не жил я с нею вместе, как прочие мужья со своими женами» (так писал он в своем послании в городовой магистрат). Из магистрата ему ответили, что если он представит письменные доказательства покупки им тех вещей, которые он затем дарил Александре Гурьевой, то, несомненно, они будут ему возвращены. Доказательств таких у него, естественно, не было, и он через своего родственника Кафтырева, жившего в Ярославле, обращается с этой же просьбой напрямую к Алексею Ильичу Красильникову. Последний не стал мелочиться и выслал Н. Б. Умскому все его «подарки» согласно представленному им списку.

Алексею можно было не мелочиться - он был единственным сыном и наследником своего отца, ярославского купца Ильи Красильникова, и к тому же был женат на Дарье Федоровне Холщевниковой - тоже единственной дочери и наследнице купца и «шелковой фабрики содержателя» (фабрика находилась в Ярославле возле церкви Николы Надеина) Федора Холщевникова. Его жена, мать Дарьи, Анна Федоровна (в девичестве Гурьева) была родной сестрой Григория Федоровича, и их дети Дарья и Александра являлись друг другу двоюродными сестрами. Так что Алексей Ильич был самым близким родственником А. Г. Умской и после получения от нее наследства стал практически «монополистом» в производстве шелковых тканей в Ярославле. Однако то ли это производство перестало быть прибыльным, то ли по другой причине, но около 1815 года он продает фабрику Гурьевых купцам Оловянишниковым. Те постепенно сворачивают производство, строят на месте фабрики жилые дома, а в конце XIX века знаменитые в свое время Оловянишниковские бани, считавшиеся одними из лучших общественных бань в России (сейчас это здание в законсервированном виде стоит на улице Свободы).

А. Г. Умская завещала также 2000 рублей на пристройку теплого придела или паперти к Вознесенской церкви. Придел был построен и освящен во имя иконы Богоматери «Всех скорбящих радости», но в 1810 году и не на средства А. Ф. Красильниковой. Вероятно, 2000 рублей вошли в состав суммы, на которую была выстроена в 1790 году каменная Сретенская церковь. Так считают все краеведы, хотя в завещании А. Г. Умской о Сретенской церкви нет ни слова. Зато известно, что в 1847 году Красильниковы строят придел к Сретенской церкви и помещают в нем в 1850 году ту самую икону святого Николая Чудотворца, которая в 1780-х годах дала облегчение от «немощной болезни» отцу Александры Григорию Федоровичу Гурьеву.

Похоронить себя она завещала на загородном кладбище Туговой горы подле могил отца и матери. Кладбище было открыто в 1772 году после запрета Екатерины II хоронить прихожан возле их церквей, если церкви находятся в черте города. Так что не пришлось «последним из рода Гурьевых» лечь в землю рядом со своими предками, захороненными около Вознесенской церкви города Ярославля.

Дмитрий ГОРШКОВ, 12 сентября 2005 г.
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе