Верхушка страны состоит из людей с психологией и житейским стилем лакеев
Фотография: Wikimedia Commons
Все чаще слышишь: почему «элита» безмолвствует? Неужели ей по душе это позорище? И что же это у нас за аристократы такие — ну все терпят? Их и идиотами выставляют, со всеми этими думскими новинками. И детоедами. И плюют на все их верноподданнические мольбы быть хоть капельку осторожнее. И министров шпыняют как напроказивших ребятишек. И губернаторов.
И прикремлевские интеллектуалы с осени жужжат без остановки всем своим роем, что пора, дескать, «национализировать элиту». В смысле, выдрессировать в духе патриотизма. И хорошо осведомленные газеты со ссылками на еще более осведомленных людей все повторяют и повторяют, что отец нации якобы дал правящему классу ровно год на распродажу иностранных активов и возврат денег домой.
Какая, однако, необъятная власть над целым сословием! Это ведь, как-никак, миллионы людей, если еще и членов семей приплюсовать.
Прямо как Иван Грозный: «А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же».
И одновременно какой альтруизм со стороны главы государства! Ведь если эта самая «элита» и в самом деле «национализируется», то есть начнет жить интересами страны, то первым делом она сменит политический режим. Хватило бы даже, чтобы она начала жить своими собственными интересами. Как Президиум ЦК КПСС, который в один октябрьский денек собрался и сместил Хрущева.
На самом-то деле в Кремле ни о какой «национализации элиты» вовсе и не думают, а просто изобретают все новые способы, как бы еще прочнее насадить всех начальствующих лиц на крючок.
Чтобы они и дальше безмолвствовали. И, несмотря на всю диковинность такой постановки вопроса, имеют реальные, хотя и не стопроцентные, шансы на успех.
Секрет всевластия Путина не в том, что он такой уж Иван Грозный, а в том, что никакой «элиты» у нас нет вообще. Ни «политического класса», ни «корпоративно организованного чиновничества», ни «бизнес-сообщества». Все эти лестные выражения употребляются только из вежливости, чтобы не обидеть симпатичных в чем-то людей. А в действительности % на верхних наших этажах вообще не существует сколько-нибудь заметных коллективов, спаянных кастовой солидарностью, общей политической моралью и сходством воззрений на свою общественную роль — одним словом, всем тем, что делает элиту элитой.
Вместо нее есть совокупность высокопоставленных слуг, каждый из которых озабочен только тем, чтобы увеличить или хоть сохранить собственные выгоды.
Это наследие нашей революции начала 1990-х, интереснейшая особенность которой заключалась в том, что на место старой партийно-советской элиты новая не пришла. Можем гордиться этим нашим вкладом в копилку мирового исторического опыта.
После всякой революции наступает термидор — время, когда революционеры превращаются в коррупционеров. Однако уже к середине 90-х наши коррупционеры были в большинстве даже и не теми, кто делал революцию, а людьми откуда-то сбоку. И это был худший вариант из всех возможных.
Потому что бывший революционер считает подвалившее богатство законной наградой за прежние заслуги и поэтому продолжает считать себя легитимной фигурой и самоочевидным членом руководящего класса, состоящего из таких же заслуженных людей. А просто нувориш, хотя бы чиновник верхнего звена или просто миллиардер, так и живет с чувством общественной неполноценности и с враждой к таким же, как он, собратьям-нуворишам.
Вся трусость и беспомощность нашего «бизнес-сообщества» открылась сразу же, как только появился человек, который первым на них прикрикнул. И это был не Путин, а премьер Примаков в 1998-м. Его ботинок был первым, который «олигархи», отпихивая друг друга, кинулись целовать.
Не вернула себе положение элиты и старая советская номенклатура, массами возвратившаяся на руководящие посты через несколько лет после революции. Тогдашний «номенклатурный реванш» оказался одноразовым явлением. Хотя в 1996-м, когда верхнюю палату возглавил орловский губернатор (а в прошлом орловский же первый секретарь и член Политбюро ЦК) Егор Строев, осанистый мужчина с печатью тайного знания на благообразном лице, то казалось, что они и в самом деле возвращаются.
Но это был блеф. Советская элита обладала механизмом самовоспроизведения с его ступенями прохождения службы, подбором и продвижением новых людей и довольно устойчивыми правилами игры. Поэтому она и просуществовала три четверти века. Этот механизм распался и уже не возродился. А звезды «номенклатурного реванша» вовсе и не мыслили себя как бойцы старой партийной когорты, выступив банальными расхитителями региональных активов в пользу своих родственников и прислуги.
В 2009-м, с почетом выпроваживая Строева из губернаторов, его преемник чистосердечно сообщил: «То, что он раздал, он должен вернуть в Орловскую область… Перечислять пальцев не хватит. Моя задача — вернуть все что возможно…»
Удивительно ли, что такой губернаторский корпус, некогда выдававший себя за сливки управленческого сословия, никакой политической или хотя бы моральной силой не являлся, угодливо восхвалял отмену выборности и был потом с позором уволен по одному.
После изгнания не проявившего в критические дни ни малейшего достоинства Юрия Лужкова из этой плеяды на сегодня остается, кажется, только престарелый, но в каждый момент умеющий быть по-новому полезным начальству Аман Тулеев, которому этими днями Путин пожаловал орден «Доброта. Любовь. Забота» — «за бескорыстный труд в деле защиты детей».
Перебирая прочие наши сообщества, претендующие на звание «элит», всюду видишь одно и то же — отсутствие стержня любого подлинного элитного сообщества — механизма самообновления. Смена поколений нигде просто не предусмотрена. А если вдруг и намечается, то в каком-то обратном направлении. Кто сегодня в КПРФ громче всех критикует 68-летнего Зюганова за косность и устарелость? 92-летний Егор Лигачев.
И так везде.
Сановники есть. Грызущиеся кланы есть. Проталкивание отпрысков на теплые местечки есть. А элит нет.
Это люди с психологией и житейским стилем лакеев. А если это слово кого-нибудь обижает, так пусть называются просто слугами. Или даже еще пышнее — исполнителями верхнего звена. То есть людьми, у которых независимо от занимаемого ранга не может быть не только общественной, но и сословной позиции. Делай с ними что хочешь. Если не сумеют убежать, то стерпят все, согласятся с чем угодно, спляшут любой танец.
Весь этот верхушечный вакуум был очевиден уже на переломе от девяностых к нулевым. Какое-то сходство с элитой было только у людей из госбезопасности: спайка, круговая порука, кастовая мораль и коллективная уверенность, что они одни знают, как устроен мир. Путин пришел не случайно. В качестве альтернативных фигур тогда выступали люди оттуда же — Примаков и Степашин.
Новая система уверенно заработала и в процессе естественной своей эволюции самоорганизовалась не как машина управления современной державы, а скорее по модели какой-нибудь банановой республики прошлого века, наподобие сомосовской Никарагуа, где правил вождь и окружавший его клан, а на всех прочих, включая и местную знать, внимания не обращали.
Но три проблемы остались нерешенными.
Во-первых, спецслужбы не могут выступать в качестве легитимного правящего класса: сколько бы ни длилась их руководящая роль, она все равно выглядит временной.
Во-вторых, с течением лет руководящий клан стареет, обогащается, расслаивается, теряет ориентиры и в отдельных своих частях заражается от прочих «элит» их фирменным бессилием.
И, в-третьих, понемногу начинают прорастать настоящие элиты, без кавычек, — сообщества, которые в каких-то сферах, политических или неполитических, способны вести за собой людей.
Насмешки над столичным гражданским активом стали традицией. Но, как бы этот актив ни был слаб, разношерстен и неумел, теряющая управляемость Москва уже и сейчас постоянная головная боль для Кремля.
И все больше непривычного в провинции. Всего один пример, выбранный за свежесть. По случаю скандала с пойманным на взятке вице-премьером волгоградского областного правительства Крупновым агитобслуга тамошнего губернатора Боженова пытается представить своего патрона жертвой специально организованной акции подсиживания.
Специально или нет, но волгоградская земля действительно трясется под варягом-губернатором весь год его пребывания во главе области. Переброшенный из Астрахани рукой Кремля, с незримым сертификатом о стопроцентной принадлежности к «национальной элите» в кармане, высочайше обласканный чиновник просто-таки не может спокойно работать.
Скандалы и даже отдельно взятые публичные протесты местной знати при возведении на пост. Скандалы из-за того, что привез с собой из Астрахани и рассадил по всем креслам людей своего клана (включая и ныне разоблаченного бедолагу Крупнова). Скандал из-за пустяковой забавы — коллективного вояжа в Италию, чтобы отметить день рождения в кругу подчиненных. И теперь вот коррупционные хлопоты.
Колесикам и винтикам из «национальной элиты» все труднее оказываться лицом к лицу с элитой местной, не особо элегантной в приемах, но все чаще заявляющей о своих правах.
Медленно, но верно в стране складывается принципиально новая ситуация. Претерпят нынешние «элиты» процедуру «национализации» или сумеют увильнуть, но им все равно придется шаг за шагом отступать со сцены, на которой они так долго пробыли и так некрасиво смотрелись. Там будет все больше людей другого склада. Не спрашивайте только, чем на это ответит Кремль, для которого «элита» и «лакеи» всегда были одним и тем же понятием.
Сергей Шелин
Газета.Ru