Нашей культуре свойственно абсолютно особенное понимание роли личности. Мы признаем право на сверхвластие государей и правителей. Правители во всех конституциях - от проекта Сперанского и до ныне действующей - всегда наделяются большими полномочиями, чем все другие субъекты власти. Используя слово эпохи Ивана Грозного - челобитную с просьбой о защите от насилия нужно нести государю. То есть власть должна проникать в любой элемент нашей жизни. И должна быть персонифицирована. Лидер отвечает за все - благодаря сверхнаделенности полномочиями. За все - от программ будущего, создания всех правил жизни до того, что в квартиру лидеру нужно провести мониторы, чтобы он наблюдал за строительством двух тысяч новых домов. И ни у кого не возникло даже доли сомнения. Все знают - да, он обязан знать, почему муж принес такую получку, почему хам мой руководитель. От макропроцессов до полета мухи - за все отвечает лидер.
Это создает беспрецедентные по сравнению с западным сознанием отношения нашего народа с властью. Народ делегирует власти право на тотальный контроль. Но при этом у правителя обязательно должно быть два лика. Он не может быть постоянно жестоким - тогда человеческие надежды, идеалы не будут воспроизводиться. В какие-то минуты он должен быть самым праведным. Он должен иметь право на отъем жизни, но и на дарование ее. Если мы отберем надежду на такого правителя, то социум развалится. Эта надежда дополняет, держит баланс.
Сейчас, в 2010 году, социологические исследования фиксируют недоверие людей ко всем институтам государства, друг к другу - это проблема национальной безопасности. Тотальное недоверие свидетельствует о болезни общества. Но "государям" доверяют - и одному, и другому. Даже Церкви отдают 30 процентов. А руководителям - 60-70.
О чиновничестве как новом дворянстве
Человек у нас воспринимается в подавляющем большинстве случаев как объект государственной опеки. Он избиратель, потребитель, заемщик кредитов, получатель пенсии, стипендии. Государство должно предоставлять ему услуги и заниматься попечением. Но человеческий капитал - это не только здравоохранение и образование, как в мозгах наших экономистов. Это картины мира. Если ты имеешь дело с людьми, которые несут картины мира, и ты об этом говоришь открыто, и люди это понимают и тоже говорят открыто, то сразу же из объектов опеки они превращаются в партнеров государства, в равноправных участников различных социальных взаимодействий. У нас сегодня невероятный дефицит коопераций. Огромный дефицит солидарности. У людей нет в этом потребности. Сталин называл людей винтиками, элементами системы.
Сейчас возникает очень интересное явление, мне кажется, совсем не отрефлексированное. Новое дворянство. Я-то думал, что новым дворянством будут работодатели, бизнесмены. А стало чиновничество. Их поместья - должности, с которых они кормятся. "Царь" сажает их на "удел" абсолютно так же, как Иван Грозный опричников. Высшая власть показывает, что собственников в западном смысле вообще нет. Как толком нет ни суда, ни милиции. А есть некое социальное тело, и оно без власти не может. Возникает миф порядка.
Власть хочет, чтобы ее любили, уважали. Но у нас уважение немыслимо без признания силы. Александру Невскому приписывают фразу "Бог не в силе, а в правде". Правда - это справедливость. Для миллионов людей и для самой власти она и является носителем правды. А правда - это не право. Это объяснение, как устроена жизнь, это высшая справедливость, это истинный смысл, ради которого можно делать все что угодно. Приносить жертвы, карать неправедных, инакомыслящих. Справедливость - опаснейший термин. Ради нее в топку истории бросали миллионы людей. Вспомним Гражданскую войну.
Даниил Дондурей
Известия