Родина и отечество

Поговорим о странностях любви


У каждого любящего Россию по-своему сочетаются или не сочетаются русофильство и патриотизм. Есть патриоты, которые терпеть не могут своей матери, «размазни» и «юродивой», а чтят только отечество и на него уповают. И есть такие русофилы, которым чужд всякий патриотизм и тяжел гнет государства


Все несуразно в этом существе: крутые мускулы атлета не украшают тело, а грубыми буграми нарушают плавную округлость женственных линий. Прежде он жил среди людей, мучительно стыдясь того, что он иной чем все, урод, и, наконец, отчаялся, не вынес и бежал, и ныне он бредет по жизни в одиночестве, как нищий по большой дороге... Случись гермафродиту увидеть где-нибудь в густой тени платанов гуляющую пару, как с ним происходит нечто ужасное, словно два разных существа, обитающие в нем, раздирают его на части: одно горит желанием заключить в объятия мужчину, другое столь же страстно вожделеет к женщине. И хоть усильем разума он быстро усмиряет это безумие, но предпочитает избегать любого общества: и мужского и женского. Вот почему, страждущий и безутешный, он так упорно сторонится всех людей. Лотреамон. Песни Мальдорора


Вся история России есть борьба не только с внешними врагами, но и с самой собой: борьба родины и отечества. Родина — мать. Она раскинулась простором земли, мягкими полями и лугами, плавными очертаниями холмов, кудрявыми лесами, кучевыми облаками — к ее лону хочется прижаться, ласкать эту землю и быть обласканным ею. Вся она тиха, светла, туманна, росиста, как утро, полное любовных надежд и томлений. Отечество — начальственно, оно требует и принуждает, оно громоздится крепостями и казармами, топорщится пушками и штыками, оно серое и квадратное, запахнутое в шинели.


Так получилось, что патриотизм связан с грустью. Наверное, это закономерно. «Тоска по родине», «Прощание славянки», «Амурские волны» и особенно «На сопках Манчжурии» — вот шедевры русского патриотического искусства. А не «Широка страна моя родная» или «Гремя огнём, сверкая блеском стали». Патриотизм — это любовь к родине, а не военно-полевые восторги. Хотя довольно часто патриотизм востребуется на поле брани. Или на фронтах битвы за урожай (за нанотехнологии).

Патриотизм


Соответственно есть разные типы любви к России. Одни любят в ней родину, ее мягкость, равнинность, текучесть, стихийность, смиренность, ее материнские черты, как они представлены, например, в «Родине» Лермонтова. «Ее лесов безбрежных колыханье, Разливы рек ее, подобные морям...» Или в лирике Есенина. «Ой ты, Русь, моя родина кроткая... В мягких травах, под бусами рос...»


Это, условно говоря, русофилы.


Есть и другие — патриоты (от «patria», отечество). Они любят Россию сильную, грозную, покорительную, с ее государством и воинством, — ту, к которой взывал Пушкин: «стальной щетиной сверкая, не встанет русская земля?» («Клеветникам России»). Маяковский — ярчайшее выражение этого государственнического (партийного, чекистского) патриотизма: «Встанем, штыки ощетинивши, с первым приказом: «Вперед!» Он славит отечество при полном равнодушии, если не враждебости к родине-матери: «я не твой, снеговая уродина».


Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству. Не через родину, а через истину ведет путь на небо…

Апология либерала


У каждого любящего Россию по-своему сочетаются или не сочетаются русофильство и патриотизм. Есть патриоты, которые терпеть не могут своей матери, «размазни» и «юродивой», а чтят только отечество и на него уповают. И есть такие русофилы, которым чужд всякий патриотизм и тяжел гнет государства. Полагаю, что Солженицын был русофилом гораздо больше, чем патриотом, а патриотизм, насаждавшийся в СССР, имел мало общего с русофильством. Конечно, есть и такие люди, которые любят родину-отечество нераздельно, безотчетно, не вдаваясь в двойственность предмета своей любви. И есть такие, для которых эта двойственность — источник трагедии, потому что русофильство и патриотизм у них не в ладу. Их мучит, что, приникая к нежному лону родной земли, они вдруг натыкаются на нечто остро торчащее, штыкообразное... О, ужас! Неужели гермафродит?!


Конечно, и у других стран есть отеческая и материнская ипостаси, но вряд ли где-то еще они так поляризованы, чтобы женское было столь мягко, покладисто, а мужское — грубо, брутально. Оттого и возникает душевная рана в любящих это страну. Ты к ней подступаешь с лаской, и она отдается тебе, воплощает все твои мечты о льнущей женственности. И вдруг хватает тебя, пригибает и больно всаживает по самую рукоять... Ты не знаешь, кто перед тобой и чего ждать от этого невнятно-коварного существа с пышными млечными персями и острым железом в чреслах. Оно раскрывает тебе свои ждущие недра — и одновременно бьет в упор. Призрак, химера, ошибка природы? Любящие эту страну угнетены тоской смешения и двойной подмены...


Но может быть, их ждет впереди и нечаянная радость?


Гермафродиту снится, что он счастлив, ибо стал таким, как все люди, или перенесся на багряном облаке в мир, который населяют существа, подобные ему. Это сон, только обманчивый и сладкий сон, так пусть продлится он до самого утра. Каждый день стану я молить о тебе Господа... Лотреамон. Песни Мальдорора


Может быть, гермафродит проснется андрогином, всесовершенным существом, в котором два пола будут не враждовать, а счастливо дополнять друг друга?


Человек заслуживает это имя лишь постольку, поскольку он объединяет в себе мужчину и женщину. Адам, верно отражающий Адама высшего или первичного, должен был, в согласии с этой моделью, объединить в себе мужское и женское начала. И первоначально он был создан андрогином. Книга Зогар.


Сказанное здесь об андрогинной, буквально «муже-женской» сущности человека можно применить и к целому народу, к соотношению родины и отечества, «motherland» и «fatherland». Eсли для отдельного человека, в нынешнем его «разделенном» состоянии, путь к андрогинизму — это обретение второй половины в супружеском союзе, то для народа это путь к гармоническому сочетанию с самим собой. А что же Россия? Равнинная, кроткая природа — и гордынное, гнетущее государство. Восприимчивая, распахнутая душа — и крутой командно-армейский нрав. Народная широта — и властная вертикаль. Как обществу приобрести больше воли и самостояния, а государству — больше открытости и терпимости? Как гермафродиту стать андрогином?


Михаил Эпштейн


СНАSKOR.RU


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе