Молитва о модернизации

В Париже — на Марсовом поле, под Эйфелевой башней, и на террасах открытых кафе и ресторанов — установлены мощные водо-распылители, которые помогают горожанам, страдающим от жары, избежать теплового удара

В десятке российских регионов из-за засухи объявлена чрезвычайная ситуация. К тому же горят электроподстанции, резко увеличилась статистика сердечнососудистых и инфекционных заболеваний, представители московского метрополитена вдруг начали взволнованно обсуждать жару в подземке, психологи — рост городской агрессии, под массовые пожары списываются все новые массивы лесов… При этом нынешнее лето вряд ли окажется рекордно жарким и засушливым. По среднемесячной температуре прошедший июнь занял лишь 22-е место за 200-летнюю историю метеонаблюдений, а нынешняя засуха — ерунда по сравнению с той, что случилась в 1972 году. Просто режимы чрезвычайных ситуаций летом (как и зимой) у нас обычное явление. Почему? Может ли быть иначе? Насколько новейшие технологии в состоянии освободить нас от ежегодной чрезвычайщины или остается только организованно молиться о дожде, как это делают жители засушливых регионов России под эгидой местных администраций?


Люди молятся богу, чтобы он послал дождь. Слева — дрожащие в знойном мареве строительные краны нового микрорайона № 34 города Нижнекамска, справа — лес, вверху — на глазах растворяющийся в ярко-синем небе остаток белой луны, внизу — поле. Выжженная солнцем колючая желтоватая трава. На траве лежат коврики, на них на коленях стоят люди. Сначала несколько рядов мужчин, за ними — женщин. Всего несколько сотен человек. 

Идея молебна принадлежит городской администрации, которая выделила верующим четыре автобуса, чтобы доехать от мечети до поля. Впрочем, инициатива администрации — это только время и место: в большинстве деревень Нижнекамского района похожие молебны уже провели сами жители. 

— Мы живем в мире, созданном Аллахом, но перестали ценить его блага. Мы перестали быть благодарны, — переводит мне проповедь имама Юсуфа женщина во всем белом с сумочкой Dior, сидящая вместе со мной в тенечке под деревом. — И сейчас Аллах показывает нам, кто все-таки хозяин в мире. Пока мы не потеряли близких, мы не понимаем, как много они для нас значат. То же самое и с водой. Мы начинаем ценить только то, что теряем.

Несмотря на микрофон и колонки, голос имама иногда почти заглушают проезжающие по шоссе грузовики. Среди татарских слов мелькает одно знакомое — «инвесторы». 

— Он говорит, что богатые люди должны делиться с бедными частью своего дохода, — поясняет моя переводчица.

 Следующее знакомое слово — «счетчики». Это имам призывает экономно расходовать воду: «Если ты используешь больше, чем тебе надо, то кому-то не хватит». 
Такой водосберегающий ислам мне нравится. 

— У меня мама в деревне живет, там все колодцы пересохли, — от себя добавляет женщина в белом. — Таскает воду из родника. Там все боятся, что будут еще три года засухи. А потом испытания.

— Какие испытания?

— Пока неизвестно. Но не может быть, что это просто так. 

— Если я прикажу небу не давать вам воду, где вы ее возьмете? Если вы возомнили себя равными Аллаху, хозяевами неба, тогда найдите воду сами, — говорит имам. 

В небе кружат дельтапланеристы, готовясь к августовским соревнованиям. Может быть, они и чувствуют себя хозяевами неба, но вряд ли думают о том, где взять воды для стоящих внизу на коленях людей. 

К вечеру небо над Нижнекамском затянуло облаками. Оно потемнело и нависло над городом. Кое-где облака выдавили из себя по несколько капель воды. Но дождя так и не было. Как будто небо услышало молитвы, но в последний момент кто-то его переубедил. 

Назавтра к этому спору присоединились еще и православные нижнекамцы, которые прошли крестным ходом от храма Иоанна Кронштадтского к источнику Святой Ключ — тоже с молитвой о дожде. «Господу помо-о-олимся», — пел батюшка, стоя в тенистой беседке на берегу Камы. «Надо замороженную курицу у вентилятора повесить, чтобы воздух в комнате был влажный», — 
делился альтернативным способом борьбы с засухой кто-то в толпе. Жара по ощущениям била все рекорды. И почему-то понятно уже было, что дождя не будет. 
Мистика или технологии

Несмотря на эти мистические настроения, справедливости ради следует признать, что наша страна — не самая жаркая и засушливая. Не только мы страдаем. В 2003 году во время сильной засухи испанские фермеры лишились едва ли не половины кур, тысяч голов скота, в результате чего цены на птицу и мясо поднялись на треть. Но гораздо интереснее не столько констатировать то, чего нельзя предотвратить, сколько понять, что же все-таки в наших силах. Какие существуют технологии борьбы с сельской засухой и городской жарой и в какой мере мы их используем? 

В среднем во всем мире мелиорируется 30,8% пашни, а в США, Китае, Германии и Англии — от 35 до 80%, рассказывает Людмила Кирейчева, заместитель директора по науке Всероссийского научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации им. А. Н. Костякова. А у нас — только 8%. Это и означает «рискованное земледелие». В Израиле, как известно, сельское хозяйство и озеленение городов внедрены даже в недавних пустынях — благодаря капиллярному орошению. Тот же метод, с автоматическим управлением поливом через спутник и интернет, собираются вводить в обширных засушливых степях Казахстана. 

В жарком испанском городе Бадахосе есть улица с «кондиционером», позволяющим увлажнить и снизить температуру воздуха на 15 градусов. Это известная торговая улица Меначо в центре города, где температура в летнее время порой превышает 45 градусов. Само охлаждающее устройство технически незамысловато: оно представляет собой систему закрепленных на фасадах домов трубок с микроотверстиями, через которые под давлением распыляется вода. 

Понятно, что набор современных технологических, управленческих и просто остроумных решений велик. Но какие из них и в какой мере применяются у нас — в городском управлении, МЧС, энергетике, сельском хозяйстве, здравоохранении?
Пожары разрежут на куски

Последние пару недель прогнозы погоды стали плавно переходить в тревожные сообщения о миллионах гектаров выжженных пахотных земель, лесных пожарах и массовых эвакуациях населения. Только в Оренбургской области чрезвычайная ситуация была введена в 35 районах. В Ростовской области пожаром охвачено более 700 гектаров леса. В Республике Марий Эл две тысячи детей пришлось эвакуировать из летних лагерей, оказавшихся в эпицентре большого лесного пожара. Пожарные расчеты уже несколько дней борются с огнем.

Как объяснили «РР» специалисты МЧС, тушение лесного пожара — наука хитрая. Все зависит от особенностей распространения огня, которые в свою очередь зависят от характера леса. О том, какие технологии при этом применяются, «РР» рассказал сотрудник кафедры пожарной техники Академии государственной противопожарной службы МЧС России Василий Климовцов:

— Ну, во-первых, самолеты. Стали использоваться Бе-200, которые забирают воду из открытого источника, если он, конечно, есть поблизости, и поливают сверху зону пожара. Кроме того, используются автоцистерны, автомобильные пожарные насосные станции совместно с рукавными автомобилями. Но это уже потом. Сначала надо локализовать пожар, остановить его распространение. Для этого применяется метод выгорания, когда навстречу пожару пускают огонь. В результате выпаливается полоса, пожар перестает распространяться и в самом очаге из-за понижения концентрации кислорода огонь начинает ослабевать. Это очень эффективно. Идея в том, чтобы разрезать пожар на небольшие участки, а потом по периметру дотушивать с помощью воды.
Жарко ли на АЭС?

Пожары, впрочем, бывают не только лесными. Только за последнюю неделю в Москве произошло несколько пожаров на подстанциях, на Урале 11 тысяч человек остались без света в результате аварии на подстанции «Баранча» в Свердловской области, аварийные отключения подстанций произошли в Вологде… Это тем удивительнее, что по идее современное оборудование энергокомпаний должно выдерживать нынешние температуры. Впрочем, москвичи и не только они еще помнят аварию на подстанции «Чагино» в мае 2005 года, когда без электричества осталось несколько районов столицы, Подмосковья, Тульской, Рязанской и Калужской областей. 

 «Ссылки на жару — это смешно, жалкая попытка прикрыть плохую подготовку энергетиков, — объяснял тогда эту коллизию информагентству INFOLine эксперт городского Центра экспертиз Александр Калухин. — Зимой виноваты морозы, летом — жара. Между тем температура +30 или –30 градусов для России нормальная, климат у нас такой. Технические характеристики оборудования должны предусматривать работу трансформаторов в этих условиях, и энергетики должны быть готовы к ним». 

Но если аварии на подстанциях по своим последствиям чувствительны, но не трагичны, то влияние жары на работу атомных электростанций — это уже другой уровень опасности. В 2003 году во Франции всерьез рассматривалась возможность приостановки работы большинства АЭС из-за аномальной жары. Правда, это скорее демонстрирует различия между российским и европейским сознанием. Требования отключить реакторы начались после того, как правительство разрешило шести АЭС использовать для охлаждения реакторов воду на 1–2 градуса выше обычного. Вода эта сбрасывается затем в водоемы. Но, нагревшаяся до 30 градусов, она грозила разрушить экосистемы французских озер. В результате энергетикам все-таки удалось убедить экологов в безвредности своих действий, но в какой-то момент вариант с импортом электроэнергии из Испании и Германии обсуждался вполне серьезно. 

Российские атомщики говорят, что даже нынешняя аномальная жара на работу АЭС не повлияет. 

— При проектировании, сооружении и эксплуатации АЭС специалисты исходят из ГОСТов, а температурные диапазоны по ним значительно перекрывают сегодняшние плюсовые температуры. Поэтому состояние российских АЭС не должно вызывать никакого беспокойства, — объяснил «РР» руководитель управления информации концерна «Росэнергоатом» Алексей Сяганов. 
Медицина большого пекла

Во Франции, для того чтобы спасти забывчивых пенсионеров от обезвоживания в жаркую погоду, была создана специальная система прямого наблюдения и сигнализации, которая подключается к домашнему телевизору. Через равные промежутки времени виртуальный помощник напоминает, что на дворе жара и пора выпить стаканчик воды.

Во время аномальной жары в Чикаго в 1995 году умерли несколько десятков человек, прежде всего от сердечно-сосудистых заболеваний. В России, где аномальная жара явление все-таки нечастое, профилактические технологии всегда были направлены прежде всего на борьбу с эпидемиями. Эпидемиологи давно вывели для себя формулу: чем жарче лето, тем больше людей, подхвативших острые кишечные расстройства.

— Есть даже постановление, что в жаркую погоду запрещается продавать на рынке кисломолочную продукцию и вареную колбасу. Мы можем лишь контролировать, чтобы исполнялись все требования по реализации продуктов, и призывать население заботиться о гигиене. В больницах знают, что в летний период инфекционных больных будет больше, все врачи к этому заранее готовы. Но специальных каких-то мер предупреждения заражений, кроме контроля качества пищи и агитационной работы, еще не придумали, — рассказывает «РР» начальник эпидемиологического отдела Роспотребнадзора по Астраханской области Владимир Юстратов.

Чем жарче погода, тем быстрее плодятся комары — переносчики малярии и лихорадки Западного Нила. Конечно, в отличие от южных регионов в средней полосе заражений малярией единицы. Но в жаркое лето все меняется, риск заразиться повышается вместе с температурой.

— Ведь для созревания личинки комара нужно, чтобы вода была всего плюс 25 градусов, — заявил «РР» эпидемиолог Геннадий Наздрачев. — Раньше, чтобы предупредить заражение, болотца заливали солярной жидкостью. Пленка перекрывала личинкам кислород, комаров становилось меньше и риска заразиться — тоже.

С годами большого прогресса в профилактических методиках не произошло. В водоемы по-прежнему вливают вредные вещества.

— Только теперь перешли на препараты. Заливают ими хозяйственно ненужные водоемы. Иначе личинок никак не уничтожить, — объяснила «РР» ведущий специалист паразитологического отдела Роспотребнадзора по Астраханской области Анна Славина.

Но из-за кризиса средства на борьбу с летающими переносчиками заболеваний выделять перестали.

— Это серьезная проблема, потому что остается лишь заниматься пропагандой. Травить личинок в водоемах средств совсем нет, но на препараты, позволяющие травить комаров в подвалах, они еще находятся, — рассказала Анна Славина. — Раньше хоть в водоемы запускали гамбузию — рыбок, которые пожирали личинки, но и их сейчас не закупают из-за нехватки средств.
Сельский хай-тек

Молебны о даровании дождя прошли едва ли не во всех регионах, которые затронула нынешняя засуха. А сводки с полей Татарстана, да и всего Поволжья по-прежнему больше похожи на военные: министр сельского хозяйства республики называет ситуацию «катастрофической», его подчиненные вспоминают 1921 год, когда сильнейшая засуха вызвала голод во всем Поволжье, и приводят ужасающую статистику: зерна, по прогнозам, будет собрано в пять раз меньше, чем в прошлом году. 

Паника отчасти может быть связана с остроумной бюрократической технологией, согласно которой лучше громко стенать о критической ситуации и получать дотации, чем потом получить по голове. Как и молитва, это форма обращения к вышестоящим инстанциям, но гораздо более рациональная. В 2009 году Россельхозбанк реструктуризировал 1200 кредитов на 7 млрд рублей, а «Росагролизинг» предоставил годовую отсрочку по лизинговым платежам на 500 млн рублей — все это по поручению правительства. 

Надо признать, что в том же Татарстане активно внедряются вполне доступные водосберегающие технологии. В те дни, когда граждане молились, а чиновники выпрашивали у центра дотации, заместитель директора Татарского научно-исследовательского института сельского хозяйства Фавзия Гибадуллина агитировала фермеров за технологию «нулевой» обработки (не перепахивать землю осенью, а покрывать почву слоем измельченной соломы, сохраняющей влагу, вносить нужное количество удобрений, использовать правильную технику и проч.). Любое хозяйство может заключить с институтом договор на «научное сопровождение» — стоит это 100 тысяч рублей в год. Но договоры есть меньше чем у трети хозяйств района: когда дожди, вроде как не надо, а когда засуха — не на что. 

— В прошлом засушливом году предприятия Самарской области, которые использовали новые технологии, собрали по 50–60 центнеров с гектара, — рассказывает директор Национального движения сберегающего земледелия Людмила Орлова. В это время урожай погиб на 4,4 млн гектаров, прямой ущерб от этого министр сельского хозяйства Елена Скрынник оценила в 13 млрд рублей.

— Но если эффективность новых технологий доказана, почему аграриев массово не переводят на новые технологии? — спрашиваем мы у Людмилы Орловой.

— Сельское хозяйство — это отрасль, где многое решает государство. Существующая госпрограмма направлена на то, чтобы помочь аграриям с покупкой комбайнов и тракторов. Но ресурсосберегающие технологии предполагают снижение механического вмешательства, а значит, больше нужна прицепная техника: разбрасыватели, сеялки, культиваторы. 

Татарские фермеры, даже самые передовые, с некоторой иронией смотрят на презентации ученых. И не только потому, что крестьяне всегда с недоверием воспринимают городские инновации, но и потому, что понятно: даже вложившись во внедрение водосберегающих методик, они все равно будут зависеть от дотаций — в регионах «рискованного земледелия» воды регулярно не хватает.
Где взять воду

— Советские программы помимо орошения включали обводнение, — говорит Людмила Кирейчева. — Строились большие каналы, например Волга — Чаграй, ставропольские крупные оросительные системы в 20–30 тыс. гектаров с централизованной водоподачей, автоматизированным управлением. Но в перестройку на балансе государства остались только крупные каналы, водохранилища, насосные станции и межхозяйственная сеть. На их эксплуатацию Министерство сельского хозяйства деньги выделяет, но в объеме 25% от необходимого. А внутрихозяйственная сеть — поливная техника, дренаж, мелкие каналы — перешла в собственность товаропроизводителя, который не может ее хорошо эксплуатировать, потому что у него нет денег. В России 80% всей пашни находится в зоне неустойчивого увлажнения и еще 10% — в зоне избыточного. То есть почти все нужно или орошать, или осушать. Мы не очень-то уникальны в своем положении — идеальных условий не существует: где-то болота, где-то мало солнца, где-то нужно кислотность почвы менять. И мир как-то спокойно эти земли приводит в соответствие с потребностями, то есть мелиорирует.

В целом советская мелиоративная система почти разгромлена, исключая юг — Астраханскую область, Ставропольский край и попавший под удар нынешней засухи Татарстан. Там в постсоветское время деньги на мелиорацию давались, но нынешняя засуха, как утверждают специалисты, такова, что орошение тут бы не помогло.

— У нас три года был хороший урожай, никто не задумывался, что может не хватить кормов, потому что зерна было очень много, — говорит Кирейчева. — В советское время ведь в основном мелиорировали земли кормового клина. Зерновые мы практически не орошаем, наши руководители говорят, что и так зерна достаточно. Мы в 1966 году как раз принимали программу мелиорации Поволжья, чтобы оросить там зерновые. А потом переключились на кормовые. Потому что считали, что на три хороших года только один плохой, поэтому вроде бы ничего. Правительство даже сейчас говорит о страховании, о субсидиях, но никто не говорит, мол, давайте развивать мелиорацию в конце концов! Концепция наша лежит и лежит. Но, полагаю, если еще один такой засушливый год будет — задумаются.
Погода под землей

— Проблема жары в метро существует по всему миру, и каких-то серьезных подвижек, к сожалению, нет нигде. Особенно тяжело там, где метро построено давно, например в Лондоне, где грунт вокруг туннелей успел нагреться значительно сильнее. У нас ситуация намного лучше, — рассказывает заместитель начальника пресс-службы Московского метрополитена Павел Сухарников. 

В столичном метро есть поезда, оборудованные кондиционерами. Правда, их пока очень мало — всего три «Русича», но постепенно таких поездов будет становиться все больше, уверяет руководитель пресс-службы Московского метрополитена Светлана Царева. Говорит, в ноябре в метро появятся современные поезда отечественного производства, тоже оборудованные кондиционерами. Но и их будет совсем немного. Чтобы заменить весь подвижной состав на кондиционированный, понадобятся годы. 

— Воздух в метро полностью меняется пять раз в час благодаря вентиляционным установкам. Летом под землей прохладнее, чем на поверхности. Это видно на нашем сайте, где указана температура воздуха на каждой станции, информация обновляется два раза в неделю, — говорит Павел Сухарников. — Грунт, в котором проложен метрополитен, летом холоднее воздуха на поверхности, и воздух, попадающий в метро, благодаря теплообмену охлаждается. Это особенно заметно на тех линиях, которые построены недавно. Например, Люблинская линия, которая у нас самая молодая, — самая прохладная. Однако постепенно грунт все-таки нагревается, и на старых линиях ситуация чуть похуже: там грунт за многие десятилетия нагрелся и дает меньше холода. 

— Кроме того, что нам надо охлаждать воздух в пассажирском пространстве, у нас еще есть служебные помещения, например электроподстанции, — продолжает Сухарников. — Там стоит электрооборудование, которое тоже нагревает воздух. И для того чтобы такие системы функционировали нормально, воздух в этих помещениях надо охлаждать. Сейчас у нас есть четыре опытные установки на Калужско-Рижской линии, разработанные нашими российскими инженерами и в ходе испытаний показавшие себя очень хорошо. Охлаждение воздуха в этих установках идет за счет испарения воды, причем воды они потребляют в разы меньше, чем существующие системы охлаждения. А вот кондиционерами станции охлаждать пока невозможно: нет еще кондиционеров, которые справлялись бы с таким огромным объемом воздуха.
Климат мегаполиса

Что касается климата в большом городе, то тут мы отстаем от многих стран, а многоэтажная панельная уплотнительная застройка и пробки только ухудшают ситуацию.

Но Москва и Екатеринбург все-таки в выгодную сторону отличаются, скажем, от Ашхабада. Там пару лет назад власти заставили горожан демонтировать все домашние кондиционеры. Причины назывались разные, в частности охрана президента опасалась, что в них могут быть спрятаны взрывные устройства. Это притом что в Ашхабаде летом воздух нагревается до 45 °, а в квартирах многоэтажных домов, построенных из бетонных плит, — до 60 °. 

Традиционно от жары и духоты сильно изнывает Япония и поэтому придумывает передовые способы борьбы с пеклом. В Осаке, например, решили засадить газоны и крыши домов сладким картофелем — бататом. Дефицит растительности считается одной из основных проблем современных мегаполисов, в которых постройки зачастую занимают более 80% площади. Из-за этого городской микроклимат гораздо теплее, суше и запыленнее, чем сельский. Газон на крыше — это своего рода естественный кондиционер. Если обычно перепад между зимней и летней температурами составляет от –40 ° до +50 °С, то на озелененной кровле — от –10 ° до +35 °С. На один-два градуса снижает температуру воздуха в городе разбрызгивание воды прямо на асфальт. Этот метод используется не только в Японии, но и во многих странах Юго-Восточной Азии.

Самим японцам с начала лета до конца сентября разрешается ходить на работу в рубашках с коротким рукавом, без галстука и пиджака. Кондиционеры в офисах устанавливаются на 28 ° — так борются и с жарой, и с затратами на электроэнергию, которую обильно потребляют кондиционеры.

В США за прохладу «для всех» отвечают так называемые центры прохлады — общественные помещения, как правило, библиотеки, где могут переждать пекло те, у кого дома нет кондиционера. В самые жаркие дни в такие центры курсируют бесплатные автобусы. Подобные центры создают в летний период и в других странах, например во Франции. В Париже — на Марсовом поле, под Эйфелевой башней, и на террасах открытых кафе и ресторанов — установлены мощные водораспылители, которые помогают горожанам, страдающим от жары, избежать теплового удара.

Многие современные технологии являются частью системы городской общественной безопасности. Так, в Великобритании антигололедные машины, которые зимой разбрасывают на дорогах соль, летом посыпают их мелким щебнем, который делает асфальтовое покрытие не таким мягким и скользким.

В конце XVIII века прусские власти решили упорядочить лесное хозяйство. Лес разбили на квадраты, убрали бесполезные деревья и мешающий подлесок, прорубили широкие просеки — для удобства лесорубов. Поначалу это дало результаты: продуктивность леса резко выросла. Но вскоре лес начал чахнуть. Тогда стали высаживать новый «полезный» подлесок, чьи опавшие листья удобряли почву. Не помогло. Тогда в лес завезли муравьев — они должны были эту почву рыхлить. Потом развели других насекомых — они оказались полезными, но стали как-то не в меру активно размножаться. Для их уничтожения стали расселять по лесу птиц… В общем, сто лет спустя Германия тратила громадные деньги для искусственного поддержания естественного биоценоза. 

Конечно, человек никогда не сможет сравниться в силе с природой и переделать климат. Человек часто уступает стихии или совершает ошибки — вмешивается туда, куда лучше было бы не лезть. Однако раз уж мы несколько тысяч лет назад взялись строить цивилизацию, значит, шанса вернуться к прекрасному мистическому прошлому нет. Богу, наверное, стоит молиться, но надо и самим не плошать. 

Автор: Дарья Золотухина, автор «Русский репортер»
Анна Рудницкая, спец.корреспондент отдела «Репортаж» журнала «Русский репортер»
Светлана Скарлош, автор «Русский репортер»
Наталия Телегина
Алексей Торгашев, корреспондент отдела «Науки» журнала «Русский репортер»
Ольга Цыбульская, корреспондент«Среда обитания» журнала «Русский репортер»

Эксперт
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе